[Shadowhunters Big Bang]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Инструкции для артеров/виддеров/коллажистов

[Shadowhunters Big Bang]

ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ. Этот пост относится ко всем артерам, неважно, идете вы отдельно или в составе команды.

Спасибо, что решили участвовать в ББ-реверсе!

Напоминаем артерам, что АРТ НУЖНО ВЫСЛАТЬ ДО 21 ИЮЛЯ!

Вы можете прислать свою работу до 00.00 часов 22 июля.

ВАЖНОЕ ДОПОЛНЕНИЕ

Если командный артер желает (с согласия автора), чтобы его заявка участвовала в общем разборе (с пометкой "второе исполнение"), то он может составить для нее отдельную шапку.

Например, в случае, когда пейринг, рейтинг или саммари отличается от указанного в командной заявке.

Если отдельной шапки нет, то мы выложим арт под первоначальной "командной" шапкой, убрав пункт "саммари".

Как это сделать?

• До 21 июля 2018 г. нужно прислать один рисунок, коллаж, черновик клипа или его часть на адрес [email protected].
  
  

  Обращаем ваше внимание
  
  Каждая заявка должна быть оформлена отдельным письмом. В теме письма укажите "заявка на Реверс" и ник артера/виддера/коллажиста

  
  
  Рисунки и коллажи принимаются в форматах jpg/png/gif, минимальный размер картинки — 700 пикселей по большей стороне, минимальная длина видео — одна минута.

• Внимательно ознакомьтесь с основными правилами ББ-реверса. Если у вас возникают вопросы — не стесняйтесь, пишите нам!
• На каждую заявку нужно присылать только одну работу, даже если у вас планируется или уже готово больше.
• Вместе с артом вам нужно заполнить следующую форму:

Шапка для отдельной заявки

Ник указанный при подаче заявки

Рейтинг арта: пожалуйста, укажите максимальный рейтинг вашей работы, от G до NC-17

Допустимый рейтинг для фика: (пожалуйста, НЕ ограничивайте только, например, NC-17, оставьте автору как можно больше свободы выбора, а себе – шансов на выполнение. Предпочтительно писать максимально допустимый для вас рейтинг фика)

Предполагаемый пейринг: (здесь нужно отметить, какой пейринг вы хотели бы видеть в истории, либо вы ожидаете джен, или вы согласны и на то, и на другое)

Дальнейшая работа с автором: (пожалуйста, напишите, готовы ли работать с автором и иллюстрировать текст, или только оформить его баннером и разделителями, или ваш вклад ограничится заявочным артом)

Описание: (по желанию, максимум 70 слов)

Шапка для командной заявки

Ник артера указанный при подаче заявки

Ник автора или переводчика указанный при подаче заявки

Рейтинг арта: (максимальный для серии; если у вас несколько картинок в серии, и самый высокий рейтинг на одной из них, допустим, R, нужно писать его, даже если у той, которую вы прислали на "разбор", рейтинг ниже)

Предполагаемый пейринг: (здесь нужно отметить, какой будет пейринг или это джен)

Описание: (по желанию, максимум 70 слов)

Согласны ли вы на второе исполнение: (необходимо согласие как артера, так и автора; если вы согласны, арт будет участвовать в распределении с пометкой «второе исполнение»)



Распределение заявок будет закрытым, только для записавшихся участников. После распределения мы выложим таблицу сложившихся пар артер-автор (включая записавшиеся команды) в открытый доступ.



Просим не забывать, что разбор заявок будет проходить анонимно — копирайты на заявочный арт ставить нельзя. Пожалуйста, будьте внимательны.



Внимание!

Если вы выслали работу, но вам не пришло подтверждение о ее получении в течение суток, пожалуйста, сообщите нам об этом через умыл. Почта, бывает, глючит.

Пожалуйста, указывайте свой ник на дайри, под которым вы записались при подаче заявки на участие.

Любые вопросы можно задавать здесь или обращаться к организаторам.

Удачи и вдохновения, ждем ваших работ!

запись создана: 13.07.2018 в 00:16

@темы: Организационное, ББ Реверс-2018

---

BigBang Reverse - 2018. Запись на участие артеров/виддеров/коллажистов

[Shadowhunters Big Bang]

Запись на участие от артеров/виддеров/коллажистов


Информация о мероприятии

Для записи на участие в ББ-реверсе оставьте, пожалуйста, комментарий в этой теме.
Если вы идете на фест вместе с автором, вам сюда

* Прием заявок означает лишь, что вам нужно отметиться в комментариях и заявить о своем намерении участвовать. Описание арта/идеи и тем более сами работы на этом этапе не требуются. Независимо от планируемого количества работ, вы оставляете одну заявку.

<b>1.</b> Ник.
<b>2.</b> Что вы собираетесь делать на фест — рисунок, коллаж, видеоклип.
<b>3.</b> Предполагаемый пейринг/герои 

Напоминаем, что от вас потребуется как минимум один рисунок/коллаж/клип (длительностью от одной минуты) на любую тему с любыми героями или актерами СО к 21 июля.

Прием заявок продлится с 15-го июня по 15-е июля включительно.

запись создана: 15.06.2018 в 14:29

@темы: Организационное, ББ Реверс-2018

---

BigBang Reverse - 2018. Запись на участие авторов/переводчиков

[Shadowhunters Big Bang]

Запись на участие от авторов и переводчиков

Информация о мероприятии

Для записи на участие в ББ-реверсе оставьте, пожалуйста, комментарий в этой теме.
Если вы идете на фест вместе с артером, вам сюда

<b>1.</b> Ник. 
<b>2.</b> Что вы собираетесь делать на фест: авторский текст или перевод.
<b>3.</b> Допустимый пейринг/герои 

Напоминаем, что минимальный размер текста — 3500 слов (хотя больше только приветствуется), а закончить работу нужно будет до 10 сентября.

Пожалуйста, после подачи заявки вступайте в сообщество. Распределение артерских заявок и посты с объявлениями будут закрыты под участников, вы можете пропустить важную информацию.

Прием заявок продлится с 15-го июня до 15-е июля включительно.

запись создана: 15.06.2018 в 14:27

@темы: Организационное, ББ Реверс-2018

---

BigBang Reverse - 2018. Запись на участие команд.

[Shadowhunters Big Bang]

Запись на участие от команд артер и автор/переводчик

Информация о мероприятии

Для записи на участие в ББ-реверсе оставьте, пожалуйста, комментарий в этой теме.
Если вы идете на челлендж не только в команде, но и поодиночке, то вам нужно так же оставить заявку в соответствующих постах

<b>1.</b> Артер: ваш ник.
<b>2.</b> Автор или переводчик: ваш ник.
<b>3.</b> Какой арт вы собираетесь делать на фест — рисунок, коллаж, видеоклип.
<b>4.</b> Предполагаемый пейринг/герои.

Напоминаем, что от вас потребуется как минимум один рисунок/коллаж/клип (длительностью от одной минуты) на любую тему с любыми героями или актерами СО к 21 июля и текст (минимальный размер 3500 слов) к 10 сентября.


Пожалуйста, после подачи заявки вступайте в сообщество. Распределение артерских заявок и посты с объявлениями будут закрыты под участников, вы можете пропустить важную информацию.

Прием заявок продлится с 15-го июня по 15-е июля включительно.

запись создана: 15.06.2018 в 14:23

@темы: Организационное, ББ Реверс-2018

---

Всем, всем, всем!

[herat]

Наше сообщество - площадка для проведения Big Bang и Reverse челленджей, не предоставляющая возможности публикации иных работ. Таким образом, вступать в сообщество не обязательно.
Чтобы видеть новые записи, достаточно просто добавить нас в Избранное. Если же вы хотите поучаствовать в челлендже, необходимо записаться в соответствующем посте набора

@темы: Организационное

---

BigBang Reverse - 2018

[Shadowhunters Big Bang]

Как мы и обещали, не теряя времени даром, приглашаем всех на ББ-Реверс!

Суть феста:

в ББ-реверсе артеры создают работы, задавая ими тему, а авторы и переводчики выбирают арт, на который напишут или переведут фик.

СРОКИ
15.06-15.07	- прием заявок
21.07 (включительно)	- артеры отправляют 1 работу по каждой заявке на е-мейл оргов
22.07-25.07	- время на ознакомление авторов/переводчиков с заявками
26.07(время будет оглашено дополнительно)	- начало разбора артов авторами и переводчиками
10.09	- отправка на е-мейл оргам черновиков работ на финальных стадиях доработки
15.09	- начало выкладок

Внимание артеров!

Запись на фест длится месяц, но прислать готовые работы нужно уже через неделю после окончания записи. Это сделано для того, чтобы у вас была возможность записаться уже после того, как будет готова работа, и сразу же выслать заявку с ней. Но можно записываться и заранее!
У вас будет время подумать, но, пожалуйста, не откладывайте на самый последний день. Мы всех очень ждем!

Требования к работам и подача заявок

Требования к работам и подача заявок:

Для артеров

Для артеров:

1. Требуется создать как минимум один рисунок, коллаж или клип.
— Каждая заявка при распределении будет представлена одним артом, коллажем или клипом.
— Арт должен быть сделан специально для феста и не может выкладываться где-либо раньше, ни до, ни во время феста.
2. Допускаются работы с любыми пейрингами, персонажами и жанром, единственное условие — наличие в работе хотя бы одного персонажа/актера СО.
3. Артеры должны указать в заявке, готовы ли работать с автором над текстом или их участие ограничится заявочным артом.
3. Артеры, по желанию, могут уточнить пейринг, категорию (слэш/джен/гет), допустимые рамки рейтинга для фика по их работе и добавить описание размером до 70 слов.
4. - минимальный размер изображения — 700 пикселей по большей стороне;
- минимальная продолжительность видео — 1 минута.
5. Высылать арт и заявку нужно на наш e-mail: [email protected]. Если вы не получили уведомление в течение суток, пожалуйста, напишите на умыл соо!

Для авторов и переводчиков

Для авторов и переводчиков:

1. Требуется написать или перевести фик на основе арта, который вы выбрали, соблюдая ограничения пейринга, рейтинга и жанра, указанные артером (если указаны).
2. Минимальный объём текста — 3500 слов (для перевода считается по оригиналу).
3. Максимальный объем фика не ограничен.
4. Выбрав как минимум 1 основную работу, автор/переводчик так же может поучавствовать в бонусном разборе (минимальный объем текста 1500 слов, максимальный - не ограничен, подробнее см. в разделе «Бонусный разбор»).

Для команд иллюстратор-автор/переводчик

Для команд иллюстратор-автор/переводчик:

1. Если вы уже нашли друг друга, но хотели бы поучаствовать в фесте, вы можете подать заявку как команда артер-автор/переводчик.
2. Артер должен будет прислать как минимум одну работу к 21 июля с учетом всех правил для артеров.
3. Командный арт не участвует в распределении, но будет выложен в окончательной общей таблице вместе с остальными заявками.
4. Если оба, и артер, и автор/переводчик, согласны на второе исполнение, арт будет выложен во время распределения с примечанием «Второе исполнение».
5. Текст с остальным артом должен быть готов к началу выкладок, минимальный размер текста 3500 слов.
6. Командная работа выкладывается во время феста наравне с другими работами.
7. В течении срока приема заявок (до 15 июля включительно) индивидуальная заявка может быть изменена на командную и наоборот. Написать нужно будет и в индивидуальный пост, и в командный (и об отмене, и о переподаче), в противном случае заявка будет учитываться как дополнительная.
8. Обратите внимание! Если вы не записались как команда, а участвовали в распределении на общих основаниях, в случае конфликтной ситуации орги будут на стороне автора или переводчика, выбравшего заявку раньше остальных, согласно правилам. Никакие претензии после распределения приниматься не будут.

Распределение работ

Распределение работ:

1. К заданному сроку (21.07) художники и коллажисты должны прислать одну полностью готовую работу, а виддеры — сырой вариант клипа/половину готового (кому как удобнее). Если артер планирует серию, то он должен указать это отдельно.
2. Арт будет выложен анонимно в посте, открытом только для записавшихся участников.
3. Комментарии к посту будут закрыты в течение трех суток, чтобы авторы и переводчики могли спокойно ознакомиться со всеми заявками.
4. Точные дата и время, когда будет открыт пост с разбором, будет объявлена заранее.
Если у автора/переводчика по каким-то причинам не получается своевременно поучавствовать в разборе, допустимы договорённости с другими участниками реверса на публикацию коммента в раборе от лица данного участника, либо предварительно согласованное с оргами делегирование другому дайри-юзеру.
5. Каждый автор/переводчик должен выбрать минимум две работы, на которые готов писать или переводить фик, и, после того как пост будет открыт, оставить комментарий с их номерами в порядке приоритета: 1 — №х, 2 — №y.
— Если заявка, которая у автора/переводчика стоит под номером 1, не выбрана никем в предыдущих комментариях — он получает ее, если занята — вторую и т.д.
— Если заняты все выбранные автором/переводчиком заявки, можно оставить еще один комментарий, выбирая из свободных.
— Если автор или переводчик хочет взять две основных заявки, он может выбрать себе второй арт (из незанятых) после того, как все участники получат хотя бы одну арт-заявку.
6. Пост с заявками будет открыт после основного распределения работ. В случае, если на этапе основного разбора будет выявлена нехватка авторов/переводчиков для исполнений по всем заявкам, а так же при любой приемлемой для оргов необходимости, может быть открыт донабор.
7. Одна заявка может быть исполнена в рамках феста не один раз. В случае достаточного перевеса в количестве желающих авторов/переводчиков, допускается несколько основных исполнений, в ином случае - сколько угодно бонусных.

Бонусный разбор

Бонусный разбор:

1. Когда каждая арт-заявка будет выбрана в качестве основной автором/переводчиком, будет запущен разбор для бонусных исполнений.
2. Размер бонусного текста - от 1500 слов (для переводов — по оригиналу).
3. Любая работа, учавствующая в разборе, может быть выбрана в качестве бонусной сколько угодно раз.
4. Все объявленные организаторами сроки для текстов актуальны для бонусных исполнений.

Большая просьба к участникам. Если на какой-то стадии челленджа вы решили выйти из него или понимаете, что не укладываетесь в отведенные сроки, ОБЯЗАТЕЛЬНО своевременно уведомьте об этом организаторов. Мы постараемся найти какой-то компромисс.

Выкладка готовых работ

Выкладка готовых работ:

1. На фесте выкладываются только готовые тексты размером больше 3500 слов (1500 для бонусных).
2. Выкладывать текст может как автор/переводчик, так и артер — как вы договоритесь.
3. Работы выкладываются в соотвествии с установленным организаторами на финальных этапах графиком. Любые смещения должны быть согласованы.
4. Выкладывать работу можно в любое время нужного дня.
5. В случае, если текст не будет готов, артер может выложить свои работы отдельно.
6.оформление:
6.1 В заголовке поста указываются название текста и ники автора/переводчика и артера.
6.2 Используйте, пожалуйста, теги сообщества.
6.3 Шапка должна быть выложена открыто в начале поста.
6.4 Текст, пожалуйста, убирайте под more. Текст в комментариях под more убирать не обязательно.
6.5 Если у вас макси свыше 25 тыс. слов, можно выложить его не в комментариях, а в нескольких постах.
— В этом случае в каждом посте выкладывается шапка, в заголовке к названию текста нужно добавить «начало», «продолжение», «окончание» (или 1, 2 ,3). В шапке должны присутствовать ссылки на все посты выкладки (в том же формате, что в заголовке — или начало/окончание, или 1, 2). В конце поста нужно поставить «читать продолжение/окончание» со ссылкой на следующий пост. Так же вы можете ставить ссылку на скачивание.
6.6 Весь арт размером свыше 700 px по большей стороне (включая баннер) выкладывается с превью Иллюстрации должны открываться в новой вкладке.
Убедительно просим при публикации арта ставить ссылки на сами картинки, а не на страницу с рекламой (адрес должен заканчиваться на .jpg (.png и т.п.), а не .html).
6.7 Выкладывать работы на других ресурсах и в других дневниках можно только после закрытия феста.


Мы постараемся сделать все, чтобы каждый артер получил автора или переводчика и каждый автор и переводчик — заявку, но просим отнестись с пониманием к тому, что мы не можем этого гарантировать.

Уважаемые читатели!

ББ-реверс не является конкурсом. Никаких оценок и голосований, все – для чистого фана и удовольствия, вашего и участников. Мы надеемся, что в этом не возникнет надобности, но тем не менее — модераторы оставляют за собой право удалять комментарии с нападками на авторов, переводчиков, артеров и выложенные работы. Анонимные комментарии на фесте запрещены.

код баннера

 <a href="http://shadowunters.diary.ru/"><img src="https://image.ibb.co/nN7OEd/banner2.png"></a>

ЗАПИСЬ НА УЧАСТИЕ от
артеров/виддеров/коллажистов
авторов и переводчиков
команд артер и автор/переводчик

@темы: Организационное, Правила, ББ Реверс-2018

---

BB 2018- Итоговая таблица

[Shadowhunters Big Bang]

Автор/Переводчик	Иллюстратор	Пейринг	Текст
<Кэрри>	Noloti Maruchie, Anya Sfinks	Магнус Бейн/Алек Лайтвуд, Магнус Бейн/Алек Лайтвуд/Джонатан Моргенштерн, Джейс Вейланд/Клэри Моргенштерн
Roleri, TylerAsDurden	Рия Ареи	Магнус Бейн/Алек Лайтвуд
Queen Immortal	Жюли_Юли	Магнус Бейн/Александр «Алек» Лайтвуд, Джейс Эрондейл/Клэри Моргенштерн
[Hephaestion]	Рия Ареи	Магнус Бейн/Алек Лайтвуд
HaGira	lintares aka linami	Магнус/Алек; намек на Джейс/Саймон
Azhdaha, McCreation	ValleryPrankS, N-arsus	Вулси Скотт/Джонатан Моргенштерн, Алек Лайтвуд
Roleri, при поддержке Fransi и Maze_lover	фальшивая нежность	Александр Лайтвуд/Магнус Бейн, Джейс Вейланд, Клэри Фрэй, Саймон Льюис, Рафаэль Сантьяго, Майя Робертс, Лидия Бранвелл, Изабель Лайтвуд
~Waleri-Jilua~	Eloise_Brandtner	Магнус Бейн/Джейс Эрондейл
БОНУС
Tinuviel-f	ValleryPrankS, N-arsus	Магнус Бейн/Алек Лайтвуд, Джейс Эрондейл/Клэри Фрэй, Рафаэль Сантьяго/Изабель Лайтвуд

@темы: Организационное, ББ-2018

---

BB-опрос.

[Shadowhunters Big Bang]

Не успел закончится наш длительный челлендж, как у нас есть новое предложение.
А не устроить ли нам ББ-реверс?!
Несмотря на слухи о закрытии сериала, давайте докажем, что фандом Сумеречных Охотников жив и будет жить еще долго!

Оставляем вам голосовалку, но всегда не против пообщаться в комментах. Задавайте вопросы, пишите свои предложения, участвуйте вместе с нами.

запись создана: 06.06.2018 в 22:26

Вопрос: ББ - Реверсу быть?

1. Конечно. Я буду участвовать как артер/коллажист/виддер.		7	(6.8%)
2. Конечно. Я буду участвовать как автор.		10	(9.71%)
3. Конечно. Я буду читать.		79	(76.7%)
4. Не надо Реверс.		7	(6.8%)
Всего:		103

@темы: Организационное

---

"Иди и смотри", NC-17

[Tinuviel-f]

Название: Иди и смотри
Автор:  Tinuviel-f
Артер:  ValleryPrankS,  N-arsus
Бета:  Kyokka Suigetsu
Пейринг/персонажи: Магнус Бейн/Алек Лайтвуд, Джейс Эрондейл/Клэри Фрэй, Рафаэль Сантьяго/Изабель Лайтвуд, другие персонажи сериала ОМП, ОЖП,

Спойлер!

Принц Ада/Раздор, Смерть/Война, Итуриэль, Разиэль
Рейтинг: NC-17
Размер: макси, 196,8 тыс. слов
Саммари: Валентин убит, война завершилась, в сумеречном мире наступило временное затишье... до тех пор, пока не обнаруживается, что Себастьян неведомым образом вернулся в мир живых. Виновна ли в этом чёрная магия или демоны? Или это часть большого замысла тех, кто пристально наблюдает за каждым шагом человечества?
Жанры: Season3!AU, драма, ангст, романс
Предупреждения: смерть второстепенных персонажей, неграфическое насилие
Дисклаймер: все персонажи, кроме оригинальных, принадлежат их создателям
От автора: семь месяцев – и наконец-то этот текст увидел свет. Я не верю! Огромная и безмерная благодарность ValleryPrankS и N-arsus за вдохновляющую идею и просто шикарные арты, Kyokka Suigetsu, которая героически в одиночку отбетила весь текст, ещё раз их и вообще всех, кто поддерживал меня все эти месяцы!
Скачать: Саундтрек к главам Темы персонажей

Текст c иллюстрациями

PDF, EPUB, FB2 Фикбук АО3

@темы: фик, Бонус, ББ-2018

---

Shadowhunters Big Bang 2018 - итоги.

[Shadowhunters Big Bang]

Якобина: Это значит, что от 8 до 10 утра у него запланирован подвиг. Ну, что вы скажете, господин бургомистр, о человеке, который ежедневно отправляется на подвиг, точно на службу?
Бургомистр: Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти утра я должен идти в мой магистрат. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть.

«Тот самый Мюнгхаузен»

Ну что ж, вот мы и добрались до конца нашего челленджа. Теперь можно облегченно выдохнуть и сказать: «Мы это сделали!»
И под "мы" я имею ввиду не нас — организаторов челленджа, а, прежде всего, вас — авторов и читателей феста.

Спасибо дорогим, бесценным нашим авторам, которых я не устану благодарить и виртуально носить на руках. Их работы украсили собой сокровищницу фандома, как редкие, бесценные бриллианты. И это не преувеличение! Объективно на нашем фесте нет слабых работ. Каждая — прекрасна и неповторима, каждая — особенная, отличающаяся от всех остальных. Написать макси — само по себе испытание, а написать его в отведенные сроки — с капризной музой, жестоким реалом и мыслями "а зачем оно мне надо?" — и вовсе непосильная задача.

Так что, слава героям!))

Команды справились просто отлично! И, наверно впервые на фесте, меня насколько меня потрясли все, без исключения, иллюстрации. Не только качеством исполнения, но и тем, как точно они отражали смысл и дух работ. Браво!

Тех же, кто по каким-то причинам не добежал до финиша, но очень сильно хотел, я призываю не отчаиваться и ни в коем случае не бросать начатое. Ваш марафон продолжается, и мы с нетерпением ждем ваших работ. Не сомневайтесь, вам и вашим работам на этой площадке всегда будут рады. Приносите больше красоты в наш фандом!

Всегда ваша, nover.

Со своей стороны я также хотела бы поблагодарить всех, кто так или иначе поддержал наше скромное начинание, как участников, так и читателей. Я безумно рада, что первый челлендж нашего маленького фандома породил такие потрясающие разноплановые работы.

А всех, кто по тем или иным причинам не добрался до финишной прямой, тех, кто хотел бы, но ввиду разных обстоятельств не смог к нам присоединиться, мы с удовольствием ждем в следующем году. И да, я надеюсь, что у нас будет следующий год.)

Но и в этом вас еще ждет финальный сюрприз от нашего челленджа. Дождитесь его!

Всех целую и обнимаю, herat.

И совсем чуть-чуть статистики:
На наш фест было представлено 8 работ. Из них:
Магнус/Алек - 6 работ (в том числе 1 тройничок )
Магнус/Джейс - 1 работа
Редкопейринг (Вулси/Джонатан) - 1 работа.

@темы: Организационное, ББ-2018

---

"Je te rends ton amour", Магнус Бейн/Джейс Эрондейл

[~Waleri-Jilua~]

Заявка №18
Название: Je te rends ton amour
Автор: ~Waleri-Jilua~
Артер: Eloise_Brandtner
Бета: Longways, innokentya
Верстка: innokentya
Пейринг: Магнус Бейн/Джейс Эрондейл, многочисленные ОЖП и ОМП, Себастьян Верлак, Изабель Лайтвуд, Алек Лайтвуд и другие
Рейтинг: R
Размер: макси, ~23500 слов
Саммари: Джейс родился слепым и был обречен провести всю жизнь аббатстве, молясь во славу Бога смиренно принимая данное ему испытание. Однако, все меняется и Джейсу предстоит сделать выбор, от которого зависит не только его будущее.
Жанры: AU, Hurt/comfort, Ангст, Драма
Предупреждения: OOC, UST, многочисленные смерти второстепенных персонажей
Примечание: 1) Автор не хотел оскорбить и задеть чувства верующих, в тексте речь идет о абстрактной религии и о таком же абстрактном аббатстве; 2) название текста взято из одноименной песни Mylene Farmer, клип на которую и вдохновил к написанию фика
Дисклаймер: отказываемся от всего, кроме оригинальных персонажей
От автора: Благодарю моего потрясающего артера, который легко и непринужденно сломал меня клипом, и который согласился вытянуть меня из неписца. Спасибо тебе, моя дорогая Eloise_Brandtner Не могу не поблагодарить прекрасных Mystery_fire за поддержку во время написания фика, Longways за быстрый и качественный бетинг и несравненную innokentya за верстку и помощь над завершением фика И конечно же спасибо замечательным организаторам
От артера: Огромное спасибо моему автору и организаторам ББ за предоставленную возможность участия в мероприятии любимого формата; бессменным Longways и innokentya, а так же всем поддержавшим меня в период работы над оформлением
Скачать: с Yandex .pdf, .doc с артом, .doc без арта, .txt с Google .pdf, .doc с артом, .doc без арта, .txt

Вес­ну Джейс лю­бил, в от­ли­чие от хо­лод­ной и утом­ля­ющей зи­мы, от вет­ре­ной и сы­рой осе­ни и ис­су­ша­юще­го ле­та. Вес­на лас­ко­во гре­ла лу­чами сол­нца, ос­ве­жала по­рыва­ми све­жего и чис­то­го вет­ра. Вес­на воз­рожда­ла жизнь, под­ни­мала из глу­боко­го сна рас­те­ния и жи­вот­ных. С ее при­ходом где-то в глу­бине ду­ши рас­цве­тала на­деж­да о том, что он не оди­нок в этом ми­ре, что он ко­му-то ну­жен, толь­ко его не мо­гут най­ти. И нес­мотря на то, что вре­мя стре­митель­но и без­жа­лос­тно каж­дый раз унич­то­жало вся­кую ве­ру в доб­рый ис­ход, Джейс ве­рил.

Его на­учи­ли ве­рить, на­учи­ли слу­жить Бо­гу и мо­лить­ся о сот­во­рении чу­да, да­бы вер­нуть ему зре­ние. Иног­да ему тя­жело бы­ло сде­лать хо­тя бы один са­мый кро­шеч­ный гло­ток воз­ду­ха, по­тому что все те­ло ско­выва­ло стра­хом. Это не­объ­яс­ни­мый, ду­шащий его страх не­ре­аль­нос­ти про­ис­хо­дяще­го. Вок­руг не­го мно­жес­тво зву­ков, мно­жес­тво по­луто­нов и от­тенков: шо­рохи, скре­жет, при­кос­но­вение чь­их-то рук к биб­лии, стук и маз­ки кис­ти в рес­таври­ру­емой час­ти аб­батс­тва. Это­го все­го слиш­ком мно­го и слиш­ком ма­ло од­новре­мен­но — в го­лове выс­тра­ива­ет­ся об­щая кар­тинка, но она слиш­ком тус­клая и плос­кая, что­бы ощу­щать се­бя в прос­транс­тве дос­та­точ­но уве­рен­но.

Джейс пос­то­ян­но ка­сал­ся че­го-то, тро­гал по­душеч­ка­ми паль­цев по­вер­хнос­ти и за­поми­нал тек­сту­ры.

Это не по­мога­ло.

Па­ника все рав­но иног­да при­цель­но не­щад­но би­ла по нер­вам, зас­тавляя мел­кую и про­тив­ную дрожь сот­ря­сать его. Ему ка­залось, что все это не дол­жно про­ис­хо­дить с ним: это не его жизнь, она чу­жая и чуж­дая, сов­сем не при­над­ле­жав­шая ему. Но все, что ему ос­та­валось — лишь глу­бокое и раз­ме­рен­ное ды­хание и по­пыт­ки ус­по­ко­ить собс­твен­ное бе­шено сту­чав­шее сер­дце. В та­кие мо­мен­ты он раз за ра­зом пов­то­рял сло­ва пас­то­ра о сми­рении и при­ятии собс­твен­ной до­ли и изо всех сил сжи­мал в ру­ках чет­ки руч­ной ра­боты, ко­торые ему по­дари­ла од­на из пос­лушниц аб­батс­тва.

Ему ка­залось, что доб­рые мыс­ли и мо­лит­вы этой жен­щи­ны, ус­по­ка­ива­ли его луч­ше, чем собс­твен­ное про­шение по­коя у Бо­га. Сколь­ко Джейс се­бя пом­нил, он был оди­нок, хо­тя и аб­бат, и пас­ты­ри твер­ди­ли ему, что ес­ли в его сер­дце есть бог, зна­чит, не один, ря­дом всег­да нез­ри­мо Он. Толь­ко пус­то бы­ло в сер­дце Джей­са, нес­мотря на то что упор­но мо­лил­ся, вы­пол­нял нес­ложные по­руче­ния и усер­дно ус­ми­рял собс­твен­ные эмо­ции и гнев­ные мыс­ли в сто­рону всех слу­жите­лей мо­нас­ты­ря. Это бы­ло слож­но, иног­да да­же ка­залось, что не­воз­можно, но с каж­дым про­житым днем при­ходи­ло не сми­рение да­же, а апа­тия, пол­ная от­ре­шен­ность ко все­му.

Джейс ос­то­рож­но при­кос­нулся к неж­ным ле­пес­ткам рас­пустив­шихся на де­ревь­ях в са­ду цвет­ков и улыб­нулся, на­конец при­ходя в гар­мо­нию с со­бой и ок­ру­жа­ющим ми­ром.

— Что ду­ма­ешь по по­воду маль­чи­ков, с ко­торы­ми се­год­ня про­водил урок? — сес­тра Са­муи ос­то­рож­но при­дер­жи­вала его под ло­коть, ве­дя по вы­мощен­ной кам­нем тро­пин­ке.

На нес­коль­ко мгно­вений Джейс за­думал­ся, а по­том кач­нул го­ловой:

— Джей­коб спо­соб­ный маль­чик, ко­торый, к со­жале­нию, под­верга­ет­ся на­пад­кам со сто­роны бо­лее уве­рен­ных в се­бе и наг­лых сверс­тни­ков. Скром­ность не по­рок, но в его слу­чае это очень ос­ложня­ет ему жизнь. Джей­коб мог бы ос­тать­ся у нас, уве­рен, что при дол­жном усер­дии он добь­ет­ся хо­роших ре­зуль­та­тов.

— Мог бы, но с ним дол­жен по­гово­рить отец Джеф­ферсон. Сам по­нима­ешь, что ему мож­но по­мочь, толь­ко ес­ли он сам это­го за­хочет.

— По­нимаю, — сог­ла­сил­ся Джейс и об­лизнул пе­ресох­шие гу­бы. — Что ка­са­ет­ся Кер­ри и Рай­ли, осо­бых стрем­ле­ний к уче­бе я не за­метил, но ду­маю, что са­мая прос­тая ра­бота на тер­ри­тории аб­батс­тва мо­жет по­мочь им спра­вить­ся с их злостью и же­лани­ем при­чинять боль дру­гим. Они са­ми слиш­ком мно­го стра­дали, что­бы сей­час не ста­рать­ся за­щитить се­бя, ог­ра­дить от тех, кто хо­тел бы их оби­деть.

— Уве­рен, что сто­ит их ос­тавлять у нас? — сес­тра Са­муи пог­ла­дила его по пле­чу. — К нам их при­вели толь­ко по­тому, что из при­ютов они сбе­гали. Ви­димо, со­ци­аль­ная служ­ба ре­шила, что этим де­тям мо­жет по­мочь толь­ко Бог.

— Прос­ти­те мне мои сло­ва, сес­тра Са­муи, но Кер­ри и Рай­ли не ну­жен бог в том смыс­ле, в ко­тором он пред­ста­ет пе­ред на­ми. Они вос­пи­таны ули­цей, ее жес­то­костью и аг­ресси­ей, и ми­лосер­дие с сос­тра­дани­ем для них пус­той звук. Я не счи­таю их про­пащи­ми, но уве­рен, им ну­жен нас­тавник, спо­соб­ный объ­яс­нить прос­тые пра­вила жиз­ни в ци­вили­зован­ном об­щес­тве, а не пас­тырь, нап­равля­ющий на путь ис­тинный.

— Ве­ра нуж­на каж­до­му из нас, — воз­ра­зила сес­тра Са­муи, впро­чем, в ее го­лосе не по­яви­лось гне­ва или ра­зоча­рова­ния от ска­зан­но­го Джей­сом. — И мы мо­жем по­мочь де­тям при­нять на­шу ве­ру или най­ти их собс­твен­ную, ко­торая по­может им по жиз­ни даль­ше.

— Ме­ня всег­да по­ража­ло, что в на­шем аб­батс­тве так тер­пи­мо от­но­сят­ся к дру­гим ре­лиги­ям и то­му, что че­ловек мо­жет быть ате­ис­том. Что мож­но не быть дик­та­тором, на­саж­да­ющим собс­твен­ную ве­ру как единс­твен­но пра­виль­ную.

— Иног­да сто­ит дать шанс са­мим по­нять, что им не­об­хо­димо, что­бы они жи­ли в ми­ре с со­бой и ок­ру­жа­ющей дей­стви­тель­ностью. Сле­пая ве­ра, ко­торая сей­час все ча­ще на­мерен­но под­се­ля­ет­ся в сер­дца лю­дей, дур­ма­ня их, не­сет в се­бе лишь смерть и раз­ру­шения. На­ша мис­сия, на­обо­рот, прос­ве­щать лю­дей, по­могать им на­ходить гар­мо­нию и при­нимать мир со все­ми его не­дос­татка­ми.

Они не­надол­го за­мол­ча­ли, про­дол­жая мед­ленно ид­ти по са­ду, нас­лажда­ясь ти­шиной и зву­ками при­роды: шу­мом лис­твы и ще­бетом птиц.

— Ме­лис­са слиш­ком ма­ла для пре­быва­ния здесь, — про­гово­рил Джейс, чуть хму­рясь. — За ней еще нуж­но пос­то­ян­но приг­ля­дывать, а сес­тра Кайя уже в прек­лонном воз­расте, что­бы сле­дить за ре­бен­ком. Она ме­ня с тру­дом вы­рас­ти­ла, хо­тя ей и бы­ло про­ще из-за то­го, что я слеп. Приг­ля­дывать за не­посед­ли­вым под­вижным ма­лышом дос­та­точ­но су­матош­но.

— Ду­ма­ешь, ей бу­дет луч­ше в при­юте?

— Ее мо­гут усы­новить, — при­вел пос­ледний до­вод он, — у нее бу­дет семья и дом. Хо­рошая и счас­тли­вая жизнь. Воз­можно, кто-то из на­ших при­хожан мог бы…

— Спа­сибо, что по­делил­ся мыс­ля­ми, Джейс, — по го­лосу сес­тры Са­муи, Джейс по­нял, что она улы­ба­ет­ся. — Мы все це­ним, что ты по­мога­ешь нам об­щать­ся с пос­ту­па­ющи­ми к нам деть­ми. Ты за­меча­ешь боль­ше, чем мы, прак­ти­чес­ки ни­ког­да не оши­ба­ешь­ся в сво­их пред­по­ложе­ния ка­сатель­но по­тен­ци­аль­ных вос­пи­тан­ни­ков.

— Я рад, что мо­гу по­мочь вам, — чуть опус­тив го­лову, за­метил Джейс. — Это очень важ­но для ме­ня, не быть бес­по­лез­ным.

Сес­тра Са­муи пог­ла­дила его по пле­чу и пов­то­рила, как он ва­жен для аб­батс­тва и тех, кто бла­года­ря ему на­ходит при­ют в оби­тели свя­того Се­басть­яна. Пусть он и не до кон­ца ве­рил в прав­ди­вость ее слов, — ну чем он по­могал в са­мом де­ле? — ему бы­ло при­ят­но слы­шать по­доб­ное. Это по­мога­ло дер­жать­ся, ког­да слу­чались его прис­ту­пы па­ники.

Джейс не по­нимал, что про­ис­хо­дило вок­руг.

Это мес­то не под­хо­дило ни под од­но его вос­по­мина­ние, ни­как не иден­ти­фици­рова­лось в моз­гу, от­че­го ощу­щение на­хож­де­ния в ло­вуш­ке, в за­пад­не с каж­дым мгно­вени­ем лишь уси­лива­лось. Здесь бы­ло мно­го ино­род­ных зву­ков, го­лосов лю­дей, ко­торых он не знал, зву­ков жес­тко­го соп­ри­кос­но­вения ме­тал­ла с ме­тал­лом, тон­ко­го элек­трон­но­го пис­ка и еще че­го-то, че­му не на­ходи­лось оп­ре­деле­ния. По ощу­щени­ям он был в са­мом эпи­цен­тре, а его ник­то не за­мечал: ощу­щение тол­пы вок­руг бы­ло, он чувс­тво­вал дви­жение люд­ско­го по­тока ря­дом, но сам был слов­но не­видим­кой.

При­ложив не­кото­рые уси­лия, Джейс смог раз­ли­чить от­дель­ные сло­ва: «при­митив­ные», «ниж­ний мир», «де­моны», «на­паде­ния» и са­мое страш­ное — «мно­гочис­ленные по­гиб­шие». Смысл, скла­дывав­ший­ся из от­рывков, пу­гал и вы­зывал не­под­дель­ное чувс­тво стра­ха и про­тив­ной дро­жи по те­лу. Сглот­нув вяз­кую слю­ну, Джейс по­пытал­ся ус­по­ко­ить­ся, но по­тер­пел не­уда­чу, ког­да не­воль­но за­цепил­ся за глу­бокий муж­ской го­лос, про­из­но­сив­ший, что про­ис­хо­дящее толь­ко на­чало пред­сто­ящей вой­ны меж­ду ть­мой и све­том.

Шум вок­руг на­рас­тал и уси­ливал­ся, буд­то слу­чилось что-то, че­го ник­то не ожи­дал. Джейс не­лов­ко сжал­ся, сгруп­пи­ровал­ся, ста­ра­ясь стать не­замет­нее и од­новре­мен­но пы­та­ясь по­нять, что про­изош­ло. Ему ни­чего не уда­валось раз­ли­чить в сме­шан­ных зву­ках го­лосов и внеш­не­го шу­ма, от ко­торых лишь на­чина­ла бо­леть го­лова. Да­же из-под заж­му­рен­ных век он за­мечал сла­бые вспыш­ки све­та, но не мог объ­яс­нить их про­ис­хожде­ние да­же са­мому се­бе. Джейс изо всех сил по­желал сей­час оч­нуть­ся и прий­ти в се­бя, что­бы на­конец-то пе­рес­тать вол­но­вать­ся о чем-то, к че­му не имел ни­како­го от­но­шения.

Но у не­го не вы­ходи­ло: он все еще на­ходил­ся в мес­те, ко­торо­го не знал, схо­дил с ума от из­лишне­го шу­ма, ко­торый да­вил на пе­репон­ки, зас­тавляя стис­ки­вать зу­бы в же­лании унять пуль­си­ру­ющую боль в рай­оне за­тыл­ка. Хо­телось по-дет­ски за­жать уши ру­ками, от­го­родить­ся от зву­ков, ока­зать­ся в при­выч­ной ти­шине сво­ей ком­на­ты и ше­пота вет­ра из при­от­кры­того ок­на. С каж­дой се­кун­дой ста­нови­лось все ху­же и ху­же, от­че­го в гру­ди рож­дался жи­вот­ный крик, в ко­тором сме­шались бе­зыс­ходность и от­ча­яние. И спус­тя ка­кое-то мгно­вение Джейс все же зак­ри­чал, ста­ра­ясь заг­лу­шить собс­твен­ным го­лосом сво­дящую с ума раз­но­голо­сицу и об­щий гул.

— Джейс! Прос­нись! Джейс!

Чьи-то ру­ки зас­та­вили сесть на пос­те­ли, не поз­во­ляя от­тол­кнуть, а го­лос про­дол­жал уве­щевать, что это был лишь сон, дур­ной сон, ко­торый не сто­ит ни­чего. Тя­жело ды­ша, Джейс пы­тал­ся прий­ти в се­бя, от­бро­сить по­даль­ше ощу­щение бес­по­мощ­ности, ко­торое пог­ло­тило его в сно­виде­нии, зас­та­вило сно­ва по­чувс­тво­вать се­бя нич­то­жес­твом. Его уве­щева­ли, что Бог не да­ет ис­пы­таний, ко­торые бы­ли бы не по пле­чу, что Бог ни­чего не де­ла­ет прос­то так, и на­до при­нимать собс­твен­ную осо­бен­ность, — а не уродс­тво и не­мощ­ность, — как бла­гос­ло­вение.

Это ка­залось Джей­су лишь от­го­вор­кой, ко­торую при­дума­ли, что­бы ус­по­ко­ить ре­бен­ка, стра­дав­ше­го от то­го, что не ви­дел ни­чего, раз­ли­чал лишь сме­ну дня и но­чи. «Прак­ти­чес­кая сле­пота», — го­вори­ли вра­чи, раз­во­дя ру­ками. Они ни­чего не мог­ли по­делать, толь­ко пос­та­вить ди­аг­ноз и от­пра­вить вос­во­яси. Джейс за­кусы­вал гу­бы, сдер­жи­вая сле­зы, что­бы вып­ла­кать­ся в оди­ночес­тве. По­казы­вать ко­му-ли­бо пе­режи­вания — зна­чит, быть сла­бым. А ему нель­зя быть сла­бым, он дол­жен быть силь­ным, что­бы ос­тать­ся в оби­тели, по­могать в ме­ру собс­твен­ных сил брать­ям и сес­трам.

Джейс не же­лал быть бес­по­мощ­ным и бес­по­лез­ным.

Бы­ло слиш­ком прос­то упи­вать­ся собс­твен­ным го­рем и счи­тать весь мир обя­зан­ным те­бе толь­ко по­тому, что ты ока­зал­ся не та­ким, как все.

— Спа­сибо, что под­держа­ли, брат Эли­от, — ти­хо поб­ла­года­рил Джейс, сно­ва ус­тра­ива­ясь в пос­те­ли.

— Не за что, — так же ти­хо от­ве­тил брат Эли­от, прик­ры­вая за со­бой дверь.

По­вер­нувшись в сто­рону при­от­кры­того ок­на, Джейс пос­та­рал­ся выб­ро­сить из го­ловы сон, по­тому что сны не сто­или пот­ра­чен­ных пос­ле про­буж­де­ния эмо­ций и мыс­лей. Они раз­ру­шали по­кой, а зна­чит, не­об­хо­димо бы­ло взять се­бя в ру­ки и от­пустить все пло­хое. Про­читав нес­коль­ко мо­литв, Джейс все же зас­нул, на этот раз уже спо­кой­но и до са­мого ут­ра.

Хо­лод­ная во­да сте­кала с от­росших во­лос по спи­не, зас­тавляя ко­жу пок­ры­вать­ся му­раш­ка­ми. Ос­татки ноч­но­го бе­зумия ис­па­рялись на све­жем воз­ду­хе и смы­вались в боль­шой ку­пели, рас­тво­ря­ясь в свя­той во­де.

Сми­рение.

По­кой.

Из­бавле­ние от все­го не­нуж­но­го и па­губ­но­го для ду­ши. Джейс, глу­боко ды­ша, раз за ра­зом пов­то­рял мо­лит­ву про­щения, ка­сал­ся гу­бами сво­его на­тель­но­го крес­та, но не чувс­тво­вал ни­чего. Слиш­ком глу­боко в его соз­на­нии за­сел этот го­лос, про­из­но­сив­ший ди­кие сло­ва о на­чале вой­ны. Лишь глу­пая и сов­сем-сов­сем неп­ра­виль­ная тре­вога, ско­вывав­шая все мыш­цы ужа­сом и стра­хом. Ему ни­чего не уг­ро­жало, он был в бе­зопас­ности род­ной оби­тели, а тряс­ло его так, буд­то он на­ходил­ся в са­мом цен­тре кро­вавой бой­ни.

Не об­ра­щая вни­мания на то, что одет лишь в ис­поднее, Джейс опус­тился на ко­лени пе­ред ико­ной и от­ча­ян­но сжал крест паль­ца­ми, на­чиная шеп­тать при­выч­ные сло­ва мо­лит­вы, на­де­ясь, что сей­час они по­могут:

— Под Твою за­щиту при­бегаю, Прес­вя­тая Бо­горо­дица. Не през­ри мо­лений мо­их в скор­бях мо­их, но от всех опас­ностей из­бавляй ме­ня всег­да, Де­ва прес­лавная и бла­гос­ло­вен­ная. Вла­дычи­ца моя, За­щит­ни­ца моя, Зас­тупни­ца моя, с Сы­ном Тво­им при­мири ме­ня, Сы­ну Тво­ему по­ручи ме­ня, к Сы­ну Тво­ему при­веди ме­ня. Аминь.

Он был го­тов про­сить ми­лос­ти столь­ко, сколь­ко то­го по­жела­ет сам Гос­подь, про­вес­ти пе­ред ли­ком Свя­той Бо­горо­дицы на ко­ленях хоть всю от­ме­рен­ную ему зем­ную жизнь, лишь бы они да­рова­ли ему ос­во­бож­де­ние от дур­ных мыс­лей и тя­жес­ти на сер­дце.

Джейс вы­ходил из хра­ма пос­ле ве­чери, со­бира­ясь вер­нуть­ся в свою ком­на­ту, что­бы по­читать. В биб­ли­оте­ке аб­батс­тва наш­лась ли­тера­тура, и спе­ци­аль­но для не­го сес­тра Са­муи иног­да дос­та­вала кни­ги, а по­рой и при­хожа­не, же­лая сде­лать бла­гое де­ло, при­носи­ли. Не­дос­татка в ис­точни­ках зна­ний он не ис­пы­тывал, это уж точ­но. Боль­ше все­го он был бла­года­рен Клэ­ри Фрей, ко­торая нес­коль­ко раз в ме­сяц при­ходи­ла в храм, что­бы вмес­те с брать­ями и сес­тра­ми по­мочь лю­дям, ко­торые жи­ли на ули­цах. Она всег­да бы­ла при­вет­ли­ва и очень ми­ла с ни­ми, и с са­мим Джей­сом, что вы­зыва­ло у не­го оп­ре­делен­ные… чувс­тва.

Ему ну­жен был друг. Он сми­рил­ся с тем, что у не­го не вы­ходи­ло на­чис­то из­ба­вить­ся от пот­ребнос­ти в обыч­ных эмо­ци­ях. И из-за это­го не по­луча­лось най­ти по­кой в сте­нах оби­тели — жить зат­ворни­ком из-за врож­денно­го не­дуга от­ча­ян­но не хо­телось. Ему при­вива­ли с детс­тва при­выч­ки, ко­торые обыч­ные лю­ди за­час­тую иг­но­риру­ют: скром­ность в собс­твен­ных же­лани­ях, пос­то­ян­ное об­ра­щение к Гос­по­ду и об­ще­ние с ним пос­редс­твом мо­литв. Для каж­до­го на­чина­ния не­об­хо­димо бы­ло сна­чала по­лучить бла­гос­ло­вение пас­ты­ря, мыс­ленно воз­нести Бо­гу мо­лит­ву и толь­ко по­том де­лать.

Имен­но по­это­му вре­мя в аб­батс­тве тек­ло мед­ленно, зас­ты­вая каж­дым мгно­вени­ем. Джейс об­лизнул гу­бы и кач­нул го­ловой, чувс­твуя, что вмес­те с ним в ком­на­ту заш­ла и пу­шис­тая про­ныра Дар­си. Эта кош­ка при­ходи­ла и ухо­дила, не осо­бо за­дер­жи­ва­ясь на тер­ри­тории, толь­ко на­веща­ла Джей­са, про­води­ла с ним па­ру ча­сов и сно­ва уда­лялась вос­во­яси. Сам Джейс был рад ком­па­нии, по­это­му поз­во­лял кош­ке спать на собс­твен­ных ко­ленях и ли­зать по­душеч­ки паль­цев, гла­дил ее по мяг­кой шерс­тке и ис­крен­не нас­лаждал­ся мур­ча­ни­ем.

К то­му же, по­ка Дар­си бы­ла ря­дом с ним, у не­го бы­ло так бла­жен­но пус­то в го­лове и спо­кой­но на ду­ше, что это да­же пу­гало. Но от этих мыс­лей не ос­та­валось и сле­да, ког­да кош­ка по­яв­ля­лась в сле­ду­ющий раз и уми­рот­во­ряла лишь собс­твен­ным при­сутс­тви­ем.

Се­год­ня отец То­мас был осо­бен­но строг с ним — Джейс пред­по­лагал, что не будь они в оби­тели Гос­подней, не будь в хра­ме ду­ши и те­ла, его паль­цам креп­ко бы дос­та­лось. Они за­нима­лись уже два го­да, но справ­лять­ся с собс­твен­ным вол­не­ни­ем до сих пор уда­валось с тру­дом. Внут­ри всег­да что-то тон­ко дро­жало, ког­да Джейс са­дил­ся за инс­тру­мент, при­леж­но дер­жа ру­ки на ко­ленях, по­ка не по­лучал раз­ре­шения под­нять крыш­ку ма­ну­алов и на­чать ре­пети­ровать бо­гос­лу­жеб­ные пар­тии для це­ремо­ний. Ча­ще все­го это бы­ли хо­ралы, псал­мы и мес­сы.

И нес­мотря на то, что Джейс вы­учил еще в пер­вый год, что ре­пети­ровал пос­то­ян­но, иног­да все рав­но у не­го по­луча­лось пу­тать­ся в ру­ках и но­гах, вы­давая не то, че­го от не­го тре­бова­ли. И пусть се­год­ня они пов­то­ряли тре­пет­но лю­бимый им 129-й пса­лом о снис­хожде­нии и ми­лосер­дии и он ста­рал­ся изо всех сил, вы­ходи­ло из рук вон пло­хо. Не за­кон­чив про­из­ве­дение, Джейс, буд­то об­жегшись о кла­виши, от­дернул ру­ки и спря­тал в ла­донях ли­цо. Сле­зы под­сту­пили к гор­лу, ме­шая сде­лать вдох, и он ед­ва удер­жал се­бя от по­пыт­ки сбе­жать. Ему бы­ло так стыд­но пе­ред от­цом То­масом, так про­тив­но от собс­твен­ной бес­по­мощ­ности пе­ред труд­ностя­ми от­то­го, что не мо­жет сде­лать то­го, что не­об­хо­димо.

— Джейс, — ко­рот­ко поз­вал его отец То­мас, ка­са­ясь его пле­ча. — Что с то­бой?

От прив­ку­са го­речи, мед­ленно рас­ползав­ше­гося по рту, сра­зу же за­тош­ни­ло, и Джейс с тру­дом сглот­нул слю­ну.

— У ме­ня… не… не по­луча­ет­ся… вы расс­тро­ены этим.

— С че­го ты… — отец То­мас зас­та­вил его под­ви­нуть­ся на бан­кетке и при­сел ря­дом, ед­ва слыш­но взды­хая. — Джейс, я по­нимаю, что те­бе слож­но: ты не мо­жешь пос­то­ян­но сле­дить взгля­дом за но­тами на пю­пит­ре, про­веряя се­бя и собс­твен­ные ру­ки. К то­му же ори­ен­та­ция в прос­транс­тве и в час­тнос­ти рас­по­ложе­нии ма­ну­алов и кла­виш на них не осо­бен­но прос­та для те­бя, но…

С каж­дым сло­вом Джейс сжи­мал­ся все силь­нее, буд­то го­товясь к уда­ру. Он не мог по­нять собс­твен­но­го стра­ха — на не­го ни­ког­да бы не под­ня­ли ру­ку, тем бо­лее за то, что ему не уда­ет­ся иг­ра на ор­га­не. Отец То­мас ис­полнял пот­ря­са­ющей кра­соты гим­ны, от ко­торых зах­ва­тыва­ло дух, а Джей­са учил, что­бы тот раз­ви­вал мо­тори­ку рук и так­тиль­ную па­мять. К то­му же это бы­ло по­лез­ное за­нятие для то­го, что­бы дать сес­тре Кайе от­дохнуть, по­ка Джейс под чь­им-то прис­мотром и при де­ле.

— Я уве­рен, что у те­бя бу­дет по­лучать­ся, ес­ли мы про­дол­жим за­нимать­ся. По­это­му да­вай не под­да­вать­ся уны­нию и пе­чали, а про­дол­жим за­нимать­ся?

Джейс вздрог­нул от при­кос­но­вения к ко­лену креп­кой ла­дони, но не­уве­рен­но кив­нул, сно­ва со­бира­ясь на­чать иг­рать. Но был ос­та­нов­лен от­цом То­масом, ко­торый ак­ку­рат­но от­вел ру­ки от ма­ну­алов и сам на­жал на кла­вишу, из­вле­кая звук.

— От­вле­чем­ся нем­но­го и пов­то­рим са­мое на­чало. Что это за ма­ну­ал и но­та?

Джейс пос­лушно наз­вал сыг­ранную но­ту и ма­ну­ал. Это не выз­ва­ло у не­го слож­ности — отец То­мас не поз­во­лил ему иг­рать, по­ка Джейс не рас­ска­зал ему ус­трой­ство ор­га­на и не пов­то­рил без еди­ной ошиб­ки но­ты. Та­кое прос­тое и зна­комое за­нятие окон­ча­тель­но вер­ну­ло ему по­кой и зас­та­вило рас­сла­бить­ся. Ко­рот­ко вы­дох­нув Джейс, опус­тил го­лос и в такт на­жати­ям на кла­виши на­жал паль­ца­ми на собс­твен­ные ко­лени. Ему жут­ко хо­телось спро­сить, по­чему отец То­мас ока­зал­ся в аб­батс­тве, по­чему про­дол­жал здесь быть, ведь по­нача­лу он был лишь при­хожа­нином, ко­торый по­селил­ся в оби­тели, дав се­бе обет мол­ча­ния и ре­шив най­ти собс­твен­ный по­кой.

Как че­лове­ку, ко­торый ни­ког­да не по­кидал стен аб­батс­тва, Джей­су бы­ло ин­те­рес­но, как мож­но от­ка­зать­ся от той сво­боды, что бы­ла за пре­дела­ми тер­ри­тории. Это был ин­те­рес ре­бен­ка, не ви­дев­ше­го дру­гой жиз­ни, не знав­ше­го как это — по-дру­гому. Но спро­сить пря­мо он не ре­шал­ся, ведь это бы­ло лич­ное де­ло от­ца То­маса, ко­торый пос­ле про­веден­но­го в аб­батс­тве вре­мени ре­шил пос­вя­тить свою жизнь Бо­гу и по­мощи дру­гим. Уже пос­ле окон­ча­ния их за­нятия, ког­да Джейс со­бирал­ся нем­но­го по­гулять по са­ду, отец То­мас пред­ло­жил сос­та­вить ему ком­па­нию.

Нес­коль­ко ми­нут прош­ли в мол­ча­нии, по­ка они до­бира­лись до са­да, а по­том Джейс все же не вы­дер­жал и ос­то­рож­но спро­сил, сжи­мая в ру­ке трость:

— По­чему вы здесь, отец То­мас?

— Слу­жу Бо­гу, ты име­ешь в ви­ду? — с улыб­кой уточ­нил отец То­мас и, по­лучив ки­вок от Джей­са, за­мол­чал на па­ру мгно­вений. — Жи­вя мир­ской жизнью, мы под­верга­ем­ся мно­гочис­ленным соб­лазнам и страс­тям, ко­торые ис­че­за­ют, ког­да ты от­ре­ша­ешь­ся от су­еты. Сей­час слиш­ком мно­го все­го, что пы­та­ет­ся раз­лу­чить нас и Гос­по­да, зас­та­вить сом­не­вать­ся в пра­виль­нос­ти и прав­ди­вос­ти его за­ветов. Я жил да­леко не пра­вед­ной жизнью до то­го мо­мен­та, как все раз­ру­шилось: моя семья бы­ла за­нята лишь од­ним — гон­кой за собс­твен­ной тенью в же­лании стать луч­ше и за­нять луч­шие по­лити­чес­кие пос­ты; мой воз­люблен­ный от­ка­зал­ся от ме­ня, ког­да же­на по­мани­ла паль­цем. Тя­жело осоз­на­вать, что, по су­ти яв­ля­ясь взрос­лым че­лове­ком, о те­бе пе­кут­ся как о ма­лом ре­бен­ке, опа­са­ясь об­щес­твен­но­го мне­ния. В ка­кой-то мо­мент мне по­каза­лось, что жизнь за­кон­чи­лась. Не­удач­ная по­пыт­ка са­мо­убий­ства и — как один из пос­ледних шан­сов на нор­маль­ную жизнь — об­ра­щение к Бо­гу.

Джейс оша­рашен­но слу­шал от­ца То­маса, пы­та­ясь уло­жить в го­лове рас­ска­зан­ную в нес­коль­ко пред­ло­жений, пол­ную го­речи и бо­ли жиз­ни. И боль­ше все­го его по­рази­ло не приз­на­ние в том, что в прош­лом у от­ца То­маса бы­ли про­тиво­угод­ные Бо­гу свя­зи с муж­чи­нами, а то, что его семья не по­нима­ла, что имен­но ему бы­ло не­об­хо­димо, что­бы нор­маль­но жить. Вот это не­пони­мание, от­торже­ние близ­ко­го че­лове­ка, ког­да ему нуж­на по­мощь и под­дер­жка близ­ких, вы­зыва­ло внут­реннюю оби­ду и гнев. Они бы­ли ря­дом, но про­дол­жа­ли упорс­тво­вать, по­тому что им бы­ло прос­то не­удоб­но.

Ни­чего не зная о собс­твен­ных ро­дите­лях, но по­доз­ре­вая, что их прос­то нет в жи­вых, Джейс очень ос­тро вос­при­нимал нес­пра­вед­ли­вость, ле­жащую имен­но в этой плос­кости люд­ских от­но­шений. Счастье иметь ко­го-то близ­ко­го, а не быть оди­ноким в этом ми­ре, ка­залось са­мым глав­ным, что мо­жет быть в жиз­ни. Но ког­да он слы­шал о пре­датель­стве род­ных, в нем всег­да под­ни­мал­ся жар­ким ог­нем гнев и бур­ля­щая в ве­нах ярость от по­нима­ния, ка­кими не­дале­кими и ужас­но глу­пыми мо­гут быть лю­ди. Сжав сво­бод­ной ру­кой ку­лак, Джейс длин­но вы­дох­нул, ста­ра­ясь ус­по­ко­ить­ся. Не сто­ит сей­час сму­щать от­ца То­маса всплес­ком собс­твен­ных эмо­ций, ко­торых по су­ти и быть не дол­жно.

Дол­жно быть лишь сос­тра­дание и свет­лая грусть от то­го, как обош­лась с от­цом То­масом его собс­твен­ная семья.

— И Гос­подь ус­лы­шал мою прось­бу о по­мощи, — тем вре­менем про­дол­жал отец То­мас, — каж­дый день при­носил об­легче­ние и по­кой мо­ей ду­ше. Про­сыпа­ясь, ра­ботая и чи­тая мо­лит­вы, я об­рел но­вый смысл жиз­ни, на­пол­нил собс­твен­ное сер­дце лю­бовью к ближ­ним и из­ба­вил­ся от зло­бы и не­навис­ти к ок­ру­жа­юще­му ми­ру. На­вер­ное, са­мая прос­тая ра­бота, зак­лю­чав­ша­яся в ухо­де за ско­том или сбо­ром уро­жая на по­лях аб­батс­тва, по­мог­ла мне по­нять, нас­коль­ко су­ета про­ник­ла в на­ше соз­на­ние. Слиш­ком мно­го мыс­лей о не сто­ящих ни­чего ве­щах и пе­режи­ваний по са­мым мел­ким за­ботам в го­лове и ду­ше.

— И по­это­му Вы ре­шили ос­тать­ся здесь? — спро­сил Джейс, при­сажи­ва­ясь на ска­мей­ку. — Что­бы жить пра­виль­но?

— Не сов­сем так, — улы­ба­ясь воз­ра­зил отец То­мас. — Что­бы прос­то жить. За пре­дела­ми аб­батс­тва мне бы­ло тя­жело, я не чувс­тво­вал той сво­боды и же­лания жить, ко­торые ощу­щаю здесь.

Су­дя по все­му, для каж­до­го по­нятие сво­боды бы­ло сво­им, по­думал Джейс, прис­лу­шива­ясь к пе­нию птиц в кро­нах де­ревь­ев. И по­нять, что она зна­чила для не­го са­мого, еще толь­ко пред­сто­яло. Ведь сей­час он не ощу­щал то­го, о чем го­ворил отец То­мас. Для Джей­са не толь­ко аб­батс­тво в це­лом бы­ло клет­кой, но и собс­твен­ное те­ло ощу­щалось за­пад­ней, ло­вуш­кой, из ко­торой выб­рать­ся не пред­став­ля­лось ни­какой воз­можнос­ти. Чуть нак­ло­нив­шись впе­ред, Джейс по­качал го­ловой, слов­но ста­ра­ясь из­ба­вить­ся от неп­ра­виль­ных мыс­лей, но ни­чего не вы­ходи­ло.

Слиш­ком тя­жело бы­ло из­ба­вить­ся от ощу­щений собс­твен­ных бес­по­мощ­ности и бес­си­лия.

От дол­го­го сто­яния на ко­ленях бо­лела спи­на и но­ги. Нес­мотря на это, Джейс про­дол­жал мо­лить­ся, иног­да на­чиная шеп­тать, про­гова­ривать сло­ва гу­бами, буд­то это мог­ло ему по­мочь из­ба­вить­ся от мя­теж­ных эмо­ций внут­ри. По­кой и сми­рение по­кину­ли его, мыс­ли в го­лове толь­ко усу­губ­ля­ли сос­то­яние: раз­го­вор с от­цом То­масом зас­та­вил его пос­мотреть на собс­твен­ную жизнь со сто­роны. Мо­лит­вы и собс­твен­ное по­нима­ние то­го, что он неп­ра­виль­но се­бя ве­дет, ни­как не об­легча­ли си­ту­ацию. Джейс с ужа­сом осоз­на­вал, что как ни­ког­да бли­зок к са­мому страш­но­му — от­ри­цанию Бо­га.

Ко­щунс­твен­ная мысль жгла собс­твен­ной ди­костью, не­нор­маль­ностью, зас­тавляя вис­ки на­ливать­ся пуль­си­ру­ющей болью. С са­мых ран­них лет ему го­вори­ли, убеж­да­ли, что Бог — соз­да­тель все­го су­щего, ему нуж­но быть бла­годар­ным за жизнь, сла­вить его де­ла, об­щать­ся с ним мо­лит­ва­ми, не вы­казы­вая и кап­ли не­навис­ти с жа­лостью к са­мому се­бе. Да­же то, что Джейс не мог ви­деть, сле­дова­ло счи­тать Его бла­гос­ло­вени­ем. Но все ча­ще Джейс за­давал­ся воп­ро­сом — за что Гос­подь так «ода­рил» его? Что сде­лали его ро­дите­ли та­кого, что их хо­тели ис­пы­тать рож­де­ни­ем сле­пого ре­бен­ка?

В чем про­винил­ся сам Джейс?

За что?

На­ходив­шая его в сле­зах сес­тра Са­муи ста­ралась ус­по­ко­ить, по­мочь при­нять собс­твен­ную осо­бен­ность. Ее сос­тра­дание осо­бен­но силь­но вы­води­ло из се­бя: мо­лодая де­вуш­ка, толь­ко за­кон­чившая ду­хов­ную се­мина­рию, что она мо­жет знать о Бо­ге, о нем са­мом и том, что тер­за­ет его на про­тяже­нии всей соз­на­тель­ной жиз­ни? Пусть мыс­ли о том, что его те­ло — клет­ка, в ко­торой ему тес­но, приш­ли зна­читель­но поз­же, ему всег­да бы­ло стран­но ощу­щать мир толь­ко че­рез при­кос­но­вения и слух. Ка­залось, буд­то са­мо его су­щес­тво от­ри­цало эту жизнь.

Впро­чем, чем взрос­лее он ста­новил­ся, тем мень­ше бы­ло в нем про­тес­та, по­тому как вып­лески­вать свою аг­рессию на ни в чем не по­вин­ных слу­жите­лей аб­батс­тва ка­залось глу­пым за­няти­ем. Джейс мно­го чи­тал, иног­да да­же про­гова­ривал вслух то, что за­пада­ло в его ду­шу. Имен­но чте­ние, час­тые ис­по­веди и мо­лит­вы Бо­гу на вре­мя усы­пили взяв­ши­еся из ни­от­ку­да жаж­ду бун­тарс­тва и про­тиво­речия. Он, ка­залось, на­конец сми­рен­но при­нял свою сле­поту, окон­ча­тель­но при­мирил­ся с тем, что вся жизнь его прой­дет прак­ти­чес­ки в тем­но­те.

Но сей­час внут­ри буд­то сор­ва­ли за­жив­шие кор­ки с ран, и по­лилась тем­но­та, пол­ностью зат­ме­ва­ющая рас­су­док. Джейс при­выч­но цеп­лялся за мо­лит­вы, но они не по­мога­ли — вби­тые, ка­залось, в под­корку, сей­час они бы­ли пус­ты­ми, не на­ходив­ши­ми в ду­ше да­же ма­лей­ше­го от­кли­ка. Это пу­гало до дро­жи и хо­лод­но­го по­та. Чувс­тво­вать се­бя неп­ри­ка­ян­ным в сте­нах аб­батс­тва, ко­торое очень дол­го счи­тал сво­им до­мом, бы­ло тя­жело. Бро­дить по длин­ным ко­ридо­рам, меж­ду мно­гочис­ленны­ми ря­дами ла­вок в хра­ме, да­же прос­то про­гули­вать­ся по при­выч­ным тро­пин­кам в са­ду ста­ло… в оп­ре­делен­ном ро­де по­ис­ком се­бя.

Буд­то в нас­мешку, да­же при­рода не ра­дова­ла сол­нцем и теп­лом — уже нес­коль­ко дней сто­яла хо­лод­ная пас­мурная по­года, ни­как не по­могав­шая вер­нуть са­мого се­бя на ис­тинный путь. Джейс си­дел на ска­мей­ке, глу­боко ды­ша прох­ладным воз­ду­хом, пы­та­ясь из­ба­вить­ся от гне­тущих мыс­лей, ос­во­бодить­ся от пе­репол­нявших про­тиво­речи­вых эмо­ций. Ес­ли ему не по­мога­ли мо­лит­вы, зна­чит, ему нуж­но поп­ро­бовать най­ти еди­нение с при­родой, по­пытать­ся не за­цик­ли­вать­ся на собс­твен­ных не­уда­чах.

Как бы то ни бы­ло, у не­го еще ос­та­вал­ся ва­ри­ант на слу­чай не­уда­чи.

Ис­по­ведь.

Глав­ное сде­лать са­мый пер­вый шаг и ос­ме­лить­ся зай­ти в ис­по­ведаль­ню, что­бы вер­нуть­ся на путь ис­тинный. Джейс глу­боко вздох­нул, взял­ся за двер­ную руч­ки и по­тянул на се­бя. До­сада от­то­го, что не су­мел спра­вить­ся сам, что приш­лось воз­вра­щать­ся нас­толь­ко на­зад, свер­ну­лась клуб­ком где-то в рай­оне сол­нечно­го спле­тения ко­лючей про­воло­кой. Не­жела­ние де­лить­ся собс­твен­ной сла­бостью Джейс ста­рал­ся за­тол­кать как мож­но глуб­же, что­бы не ме­шало, не зас­тавля­ло трус­ли­во пря­тать го­лову.

— Здравс­твуй­те, свя­той отец, — на­конец ре­шил­ся он, нер­вно сжи­мая ру­ки в за­мок. — Я сог­ре­шил.

— Рас­ска­жи о сво­ем гре­хе, сын мой.

Еще раз вздох­нув, Джейс на­чал го­ворить, пе­реби­рая глад­кие бу­сины че­ток. Бы­ло тя­жело, стыд­но и очень не­лов­ко про­из­но­сить са­мые страш­ные сло­ва в этом мес­те:

— Моя ве­ра по­шат­ну­лась, свя­той отец. Мо­лит­вы не на­ходят от­кли­ка в мо­ей ду­ше, от­че­го мое пре­быва­ние в оби­тели ста­новит­ся ис­пы­тани­ем для ме­ня. Я умо­лял Прес­вя­тую Бо­горо­дицу вер­нуть ме­ня на путь ис­тинный, дать шанс вновь об­рести ве­ру, но… ме­ня про­дол­жа­ют обу­ревать сом­не­ния.

— Каж­дый из нас стал­ки­ва­ет­ся с ис­пы­тани­ями собс­твен­ной ве­ры, — за­метил отец Джеф­ферсон. — И толь­ко от на­шей си­лы во­ли и си­лы на­шего ду­ха за­висит, спра­вим­ся ли мы с ни­ми или от­ре­чем­ся от Бо­га, те­ряя воз­можность по­пасть в рай. Ду­ма­ет­ся мне, что обет мол­ча­ния на три не­дели и по­мощь сес­трам Маг­де и Са­ман­те в их де­лах сде­ла­ют свое де­ло, и твоя ве­ра вновь бу­дет не­поко­леби­ма, сын мой. Я от­пускаю те­бе твой грех, иди с Бо­гом.

— Бла­года­рю вас, свя­той отец.

Джейс скло­нил­ся в не­боль­шом пок­ло­не и пос­пе­шил уй­ти. Зам­кну­тое прос­транс­тво, про­питан­ное удуш­ли­вым за­пахом дре­веси­ны, пок­ры­той ла­ком, но все рав­но впи­тав­шей сле­зы и пот ис­по­ведо­вав­шихся, да­вило на соз­на­ние Джей­са. Выр­вавшись на све­жий воз­дух, он зап­ро­кинул го­лову, под­став­ляя ли­цо по­току вет­ра, и вы­дох­нул. Епи­тимия, на­ложен­ная свя­тым от­цом Джеф­ферсо­ном, бы­ла со­из­ме­рима с тем, в чем он ка­ял­ся, к то­му же Джейс, нес­мотря на пот­ребность в об­ще­нии, впол­не лег­ко справ­лялся с собс­твен­ным оди­ночес­твом и мол­ча­ни­ем на про­тяже­нии дол­го­го вре­мени. Сей­час сле­дова­ло прос­то под­чи­нять­ся сес­трам Маг­де и Са­ман­те, по­могать им и не го­ворить.

И про­дол­жать мо­лить­ся, да­бы снис­кать про­щение у Гос­по­да.

Джейс ды­шал ноч­ным прох­ладным воз­ду­хом, стоя у при­от­кры­того ок­на.

Мыш­цы в те­ле при­ят­но гу­дели ус­та­лостью — фи­зичес­кая ра­бота не толь­ко из­ма­тыва­ла, но и не поз­во­ляла мно­го ду­мать о чем бы то ни бы­ло. У не­го бы­ло не слиш­ком мно­го за­бот: при­нес­ти из ко­лод­ца во­ды, вы­нес­ти гряз­ную пос­ле стир­ки, дер­жать тя­желые та­зы с чис­тым бель­ем, по­ка сес­тра Маг­да раз­ве­шива­ет его по ве­рев­кам; мыть ово­щи пе­ред тем, как сес­тра Са­ман­та нач­нет го­товить, по­могать нак­ла­дывать уже го­товую еду в плош­ки, мыть по­суду пос­ле тра­пез. Но каж­дое из них тре­бова­ло сос­ре­дото­чен­ности, по­это­му вре­мени на от­вле­чен­ные мыс­ли не ос­та­валось.

В пе­реры­вах меж­ду мир­ски­ми за­бота­ми Джейс не пе­рес­та­вал мо­лить­ся, что вво­дило его в стран­ное сос­то­яние по­коя и уми­рот­во­рения. Буд­то дух бун­тарс­тва вновь за­тихал, за­сыпал под на­пором ра­боты и мо­литв. Да и мол­ча­ние по­мога­ло не от­вле­кать­ся на праз­дные мыс­ли, ко­торые мог­ли бы вновь зас­та­вить Джей­са от­речь­ся от собс­твен­ной жиз­ни. Его те­ло по-преж­не­му ос­та­валось клет­кой для не­го, но те­перь это не пу­гало, на­обо­рот, поз­во­ляло ему спря­тать­ся в се­бе. Он не жа­лел се­бя, не ле­ле­ял собс­твен­ные мыс­ли о сле­поте как о прок­ля­тии.

Он прос­то зак­рылся в се­бе, буд­то в ко­коне, спе­лену­тый по ру­кам и но­гам, — так бы­ло про­ще и пра­виль­нее. Не­об­хо­димо бы­ло ус­ми­рить собс­твен­ную гор­ды­ню, из­ба­вить­ся от уны­ния и сла­бос­тей вро­де со­жале­ний.

Вре­мя его обе­та под­хо­дило к кон­цу, и Джейс с не­кото­рым стра­хом ожи­дал мо­мен­та, ког­да он вновь вер­нется к обы­ден­ным сво­им де­лам. Ему нуж­но бы­ло ка­кое-то за­нятие, от­ни­ма­ющее не толь­ко вре­мя, но и си­лы. В фи­зичес­ком тру­де он был ог­ра­ничен, но вот в мо­раль­ном… Джейс вспом­нил, что сес­тра Са­муи упо­мина­ла о ре­шении от­ца Джеф­ферсо­на ос­та­вить де­тей, при­веден­ных еще ран­ней вес­ной в сте­ны аб­батс­тва. По­ка ими по-преж­не­му за­нима­лась сес­тра Кайя, но, нас­коль­ко бы­ло из­вес­тно Джей­су со слов сес­тры Маг­ды, это да­валось ей тя­жело.

Мо­жет быть, по­мощь де­тям как раз то, что ему нуж­но? Эти де­ти пре­дос­тавле­ны са­ми се­бе в та­ком ран­нем воз­расте, что, мо­жет быть, им ну­жен прос­то стар­ший друг, ко­торый и со­ветом по­может, и, в слу­чае че­го, на­кажет за прос­ту­пок? По­качав го­ловой, Джейс вер­нулся в пос­тель и ре­шил по­гово­рить с сес­трой Са­муи о воз­можнос­ти за­нимать­ся с деть­ми. Ведь так он по­может не толь­ко им, но и са­мому се­бе, а имен­но это­го и хо­чет Бог — за­бота о сла­бых и нуж­да­ющих­ся в этом, и толь­ко по­том за­бота о са­мом се­бе.

Еще раз про­читав мо­лит­ву, Джейс прик­рыл гла­за и по­пытал­ся зас­нуть.

Уже на про­тяже­нии нес­коль­ких дней Джейс не мог из­ба­вить­ся от на­вяз­чи­вой мыс­ли о том, что пос­ре­ди но­чи его бу­дит вол­чий вой. Но по здра­вому раз­мышле­нию с ут­ра пред­по­ложе­ние о по­селив­шемся в ле­су вол­ке не вы­дер­жи­вало ни­какой кри­тики, по­это­му Джейс лишь от­ма­хивал­ся от это­го и про­дол­жал убеж­дать се­бя, что ему все­го лишь ка­жет­ся. К то­му же ник­то из жи­вущих в оби­тели не за­мечал ни­чего стран­но­го, а зна­чит, и Джей­су не сто­ило осо­бен­но за­цик­ли­вать­ся на том, что ему пос­лы­шалось в но­чи. В кон­це кон­цов, это мог быть оче­ред­ной при­чуд­ли­вый сон, ко­торый был слиш­ком ре­алис­тичным, от­че­го Джейс и про­сыпал­ся в хо­лод­ном по­ту.

Вот что его от­кро­вен­но пу­гало, так это то, что, гу­ляя в са­ду, он чувс­тво­вал на се­бе чей-то прис­таль­ный взгляд. При­чем на че­лове­чес­кий он ма­ло по­ходил — слиш­ком уж вни­матель­ным, го­лод­ным, а вре­мена­ми еще и не­навис­тным от не­го ве­яло. По­нача­лу Джейс ду­мал о ка­ком-то слу­чай­но вы­шед­шем из ле­са жи­вот­ном, вро­де мед­ве­дя, но пос­ле не­кото­рого раз­мышле­ния эта вер­сия то­же бы­ла приз­на­на не­сос­то­ятель­ной. Ну ка­кое жи­вот­ное бу­дет прос­то наб­лю­дать за че­лове­ком, не под­хо­дя бли­же, что­бы на­пасть?

Вот толь­ко ког­да Джейс ре­шил вый­ти за пре­делы уже изу­чен­ной тер­ри­тории, да­бы про­верить свои па­рано­идаль­ные мыс­ли, ко­торые бук­валь­но сво­дили его с ума, его ос­та­новил звуч­ный рык. Чуть не при­сев пря­мо на зем­лю, Джейс вер­нулся на свою из­люблен­ную ска­мей­ку и на­чал ду­мать, чем же мож­но объ­яс­нить по­яв­ле­ние вол­ка на гра­нице аб­батс­тва и ле­са. Сей­час да­же не осень бы­ла: еды хва­тало, к то­му же рас­кры­вать собс­твен­ное при­сутс­твие пе­ред че­лове­ком жи­вот­но­му уж точ­но бы­ло бы бо­яз­ли­во. Тя­жело вздох­нув, Джейс по­качал го­ловой, не по­нимая, что мог­ло зас­та­вить вол­ка про­явить ка­кое-ни­какое, но ми­лосер­дие?

Джейс мог пос­тра­дать как от не­из­вес­тной мес­тностнос­ти с неп­ред­ска­зу­емым лан­дшаф­том, так и от са­мого вол­ка, ко­торый мог на­чать за­щищать­ся при его приб­ли­жении. Это все бы­ло нас­толь­ко стран­но, что в вис­ках за­пуль­си­рова­ла боль. Да­же в собс­твен­ной ком­на­те Джейс не пе­рес­та­вал ду­мать о встре­чен­ном се­год­ня не­ожи­дан­ном гос­те, по­это­му ког­да в сле­ду­ющий раз соб­рался про­гулять­ся, то взял с со­бой нес­коль­ко ку­соч­ков хле­ба.

«Как буд­то это чем-то мне по­может, ес­ли вдруг волк ре­шит на­пасть», — с ощу­тимой до­лей сар­казма по­думал Джейс, вы­ходя из ком­на­ты.

Все его не­верие рас­сы­палось тру­хой, ког­да он, ос­та­вив хлеб на даль­ней сто­роне ска­мей­ки, ус­лы­шал сна­чала ша­ги, а по­том и скре­жет ког­тей по де­реву.

— Ну при­вет, что ли, — кри­во улыб­нулся он, про­дол­жая не­под­вижно си­деть на мес­те. — Ме­ня зо­вут Джейс.

Волк звуч­но фыр­кнул, но ощу­тимо по­доб­рался бли­же — не сов­сем вплот­ную, но теп­ло мас­сивно­го те­ла до­ходи­ло до ног Джей­са. Ка­жет­ся, это жи­вот­ное не бы­ло нас­тро­ено аг­рессив­но, по­это­му Джейс поз­во­лил се­бе вы­дох­нуть. Ка­жет­ся, все прош­ло не так уж и пло­хо.

Ис­те­рич­ное дет­ское «Ма­ма!» до сих си­дело в моз­гу бо­лез­ненной за­нозой.

Джейс сде­лал гло­ток во­ды и опус­тился на пол, об­хва­тывая го­лову ру­ками, пы­та­ясь спра­вить­ся с на­рас­та­ющи­ми бе­зыс­ходностью и стра­хом. Се­год­ня бы­ло про­щание с жен­щи­ной, по­гиб­шей в ав­то­мобиль­ной ава­рии. Лю­ди уми­рали каж­дую се­кун­ду, ру­шились жиз­ни их близ­ких, и это, в сущ­ности, ни­чего не ме­няло — при­выч­ное те­чение жиз­ни. Вот толь­ко в этот раз бы­ло по-дру­гому имен­но из-за кри­ка, пол­но­го от­ча­яния и бо­ли ре­бен­ка, по­теряв­ше­го мать. Стис­нув че­люс­ти, Джейс заж­му­рил­ся и пос­та­рал­ся из­ба­вить­ся от мер­зко­го ощу­щения при­сутс­твия в собс­твен­ной го­лове. Эта де­воч­ка пла­кала и кри­чала, не же­лая по­верить в смерть ма­тери, а Джейс не мог ус­ми­рить ту часть се­бя, ко­торая ока­залась не­долюб­ленной, бро­шен­ной и раз­би­той.

Ник­то в оби­тели не знал его ро­дите­лей, не знал, кто ос­та­вил на сту­пенях хра­ма кор­зи­ну с мла­ден­цем и ску­пой за­пис­кой с прось­бой дать при­ют нес­час­тно­му си­рот­ке. Кло­чок бу­маги с вы­пук­лы­ми от на­жима пе­ра руч­ки бук­ва­ми, Джейс хра­нил в не­боль­шой шка­тул­ке, иног­да дос­та­вая и пы­та­ясь по­нять, по­чему с ним пос­ту­пили имен­но так. И пусть в та­кие мо­мен­ты его сер­дце ны­ло ту­пой болью, от ко­торой хо­телось кри­чать во все гор­ло, он был рад, что хо­тя бы что-то ос­та­лось от его род­ных. Очень слож­но бы­ло не ду­мать о пре­датель­стве ро­дите­лей, об их тру­сос­ти и нес­по­соб­ности при­нять сво­его ре­бен­ка та­ким, ка­ким он был.

По­читай от­ца тво­его и мать твою, что­бы прод­ли­лись дни твои на зем­ле, ко­торую Гос­подь, Бог твой, да­ет те­бе.

Тя­жело лю­бить и по­читать от­ца и мать, ког­да каж­дый день ка­зал­ся пыт­кой. Прод­ле­вать собс­твен­ные му­чения бы­ло слиш­ком жес­то­ко, да­же нес­мотря на то, что, по су­ти, сво­ими неп­ра­виль­ны­ми эмо­ци­ями — оби­дой, гне­вом и со­жале­ни­ем о судь­бе — он на­рушал чет­вертую за­поведь. Джейс за­кусил гу­бу, пы­та­ясь от­влечь­ся на крат­ковре­мен­ную вспыш­ку бо­ли. Не по­лучи­лось: звук на­рас­тал, пе­ленал со­бой, буд­то от­ре­зая от ре­аль­нос­ти, кон­цен­три­руя все вни­мание на аго­нии бо­ли. Са­мому хо­телось кри­чать во все гор­ло, по­тому что внут­реннос­ти сво­рачи­вались уз­лом, об­жи­гало кол­ким жа­ром сол­нечное спле­тение.

Ме­тал­ли­чес­кий прив­кус кро­ви во рту и ощу­щение от­кры­той ра­ны сво­дили с ума.

«По­тер­пи еще нем­но­го!» — от го­рячеч­но­го ше­пота и креп­кой хват­ки на пле­чах на миг ста­ло лег­че.

«Мы не за­кон­чи­ли», — Джей­са проб­ра­ло дрожью от хрип­ло­го, про­питан­но­го тща­тель­но сдер­жи­ва­емой яростью го­лоса.

«Я не поз­во­лю те­бе сдох­нуть на за­дании! Ты слиш­ком ну­жен мне».

Это бы­ло очень по­хоже на ре­аль­ность, нес­мотря на то, что в ком­на­те он был один и по­лучить ра­ну ни­как не мог. Су­дорож­но ды­ша, Джейс пы­тал­ся осоз­нать, где он и что про­ис­хо­дит. Крик в го­лове на­конец-то стих, ос­тавляя пос­ле се­бя лишь про­тив­ное чувс­тво бес­по­мощ­ности и хо­лод­ный пот, выс­ту­пив­ший на лбу и спи­не. Ока­залось, что его слиш­ком лег­ко вы­вес­ти из шат­ко­го сос­то­яния спо­кой­ствия, зас­та­вить впасть в глу­пое сос­то­яние срод­ни ис­те­ричес­ко­му. Это пу­гало до дро­жи в ла­донях. Про­из­не­ся мо­лит­ву, Джейс пе­рек­рестил­ся и по­цело­вал крес­тик, про­ся по­коя у ми­лос­ти­вой Прес­вя­той Бо­горо­дицы.

Ему бы­ла прос­то жиз­ненно не­об­хо­дима ее по­мощь.

— Зна­ешь, го­ворят, что че­ловек мо­жет при­вык­нуть ко все­му, — про­гово­рил Джейс, пог­ла­живая вол­ка по жес­ткой шер­сти на лбу и заг­ривке. — К бо­ли, к нуж­де, к стра­дани­ям. А у ме­ня не вы­ходит. Мне все ча­ще ка­жет­ся, что эта жизнь — не моя, что я дол­жен быть дру­гим: кем-то, кто мог бы за­щищать от зла сла­бых.

Волк шум­но фыр­кнул и лиз­нул в ру­ку, буд­то пы­та­ясь ус­по­ко­ить и под­держать. Джейс вы­давил вы­мучен­ную улыб­ку и вздох­нул. По­гово­рить о собс­твен­ных мыс­лях мож­но бы­ло толь­ко с кем-то вро­де вол­ка или Дар­си — толь­ко они и мог­ли выс­лу­шать, не на­чиная го­ворить о том, что греш­но се­товать на судь­бу дан­ную Бо­гом, нуж­но лишь бла­годар­но при­нимать ее и нес­ти свой крест до кон­ца дней. А Джейс прос­то не мог сми­рен­но жить, смут­но по­нимая, что та­кая жизнь не для не­го. Да, впол­не воз­можно, что так ду­мал каж­дый че­ловек, у ко­торо­го бы­ли оп­ре­делен­ные проб­ле­мы со здо­ровь­ем, но…

Для Джей­са все это бы­ло слиш­ком неп­ра­виль­ным.

Волк ощу­тимо прих­ва­тил его паль­цы клы­ками, воз­вра­щая в ре­аль­ность, и Джейс встрях­нулся, от­го­няя мыс­ли. Все рав­но эти глу­пые ме­тания ни к че­му не при­ведут, сколь­ко ни сот­ря­сай воз­дух.

— Прос­ти, что сно­ва при­нес те­бе хлеб, но боль­ше­го мне с об­ще­го сто­ла не взять. По­нимаю, что те­бе ма­ло это­го уго­щения, ты же хищ­ник, но я бла­года­рен, что ты не пы­та­ешь­ся ме­ня уку­сить, что­бы отод­рать ку­сок.

Раз­давше­еся в от­вет вор­ча­ние Джейс пред­по­чел про­иг­но­риро­вать и про­дол­жил гла­дить вол­ка по го­лове. От­че­го-то стра­ха за собс­твен­ную жизнь не бы­ло, он ис­чез пос­ле пер­вой же встре­чи, ког­да волк при­нял от не­го уго­щение. И пусть мыс­ли о стран­ности кон­крет­но это­го жи­вот­но­го по­сеща­ли его вре­мя от вре­мени, Джейс пред­по­читал не ду­мать об этом слиш­ком час­то. Ему нра­вилось про­водить вре­мя вмес­те с вол­ком — в та­кие мо­мен­ты он чувс­тво­вал се­бя на сво­ем мес­те, мыс­ли не сво­дили с ума, а тя­жесть собс­твен­но­го по­ложе­ния не да­вила на ду­шу не­подъ­ем­ным гру­зом.

Еще раз по­тер­шись лбом о ру­ки Джей­са, волк тон­ко что-то тяв­кнул на сво­ем язы­ке и буд­то с со­жале­ни­ем отс­тра­нил­ся.

— Я по­нял, те­бе по­ра, — с грустью про­гово­рил Джейс, от­ря­хивая ла­дони от нес­коль­ких ос­тавших­ся на ко­же шер­сти­нок. — На­де­юсь, что ты еще заг­ля­нешь ко мне.

Ут­верди­тель­но гав­кнув, волк ед­ва слыш­но пот­ру­сил в сто­рону ле­са, ос­тавляя за со­бой пос­леднее сло­во. Джейс уже при­вык, хо­тя в та­кие мо­мен­ты ему ка­залось, что это жи­вот­ное слиш­ком ум­но для жи­вот­но­го — соз­на­тель­но, пусть и в сво­ей ма­нере, от­ве­чало на его воп­ро­сы и — как сей­час — что-то обе­щало. Еще нем­но­го по­сидев в ти­шине, нас­лажда­ясь теп­лом лу­чей сол­нца, Джейс ре­шил, что по­ра воз­вра­щать­ся в свою ком­на­ту, что­бы по­молить­ся пе­ред тем, как от­пра­вить­ся на ужин.

Джейс рас­кла­дывал ве­щи на спе­ци­аль­но выс­тавлен­ных сто­лах, пы­та­ясь хо­тя бы нем­но­го об­легчить по­иск не­об­хо­димо­го — сор­ти­ровал одеж­ду в за­виси­мос­ти от ее ка­чес­тва. Он был нас­толь­ко сос­ре­дото­чен, что да­же про­пус­тил по­яв­ле­ние Клэ­ри, ко­торая, как обыч­но, при­ходи­ла в вы­ход­ные, что­бы по­могать в вы­даче бес­плат­ной еды для без­домных и нуж­да­ющих­ся в по­мощи. По­это­му и вздрог­нул, ког­да его пле­ча кос­ну­лась ми­ни­атюр­ная ла­донь, и сжал паль­цы на мяг­ком сви­тере креп­че. Обыч­но он был го­тов к при­кос­но­вени­ям и ему да­же нра­вилось, но слу­чались они во вре­мя бе­сед, не ста­новясь не­ожи­дан­ностью.

— Прос­ти! — тут же ис­крен­не из­ви­нилась она, от­дерги­вая ру­ку. — Я не хо­тела те­бя на­пугать! Ду­мала, ты ус­лы­шал, как я по­дош­ла.

Сде­лав глу­бокий вдох и ус­по­ко­ив собс­твен­ную па­нику, Джейс вы­давил из се­бя улыб­ку и по­качал го­ловой.

— Ни­чего страш­но­го, я прос­то за­думал­ся и… ни­чего, — про­гово­рил он. — Не слиш­ком час­то кто-то под­хо­дит ко мне на та­ких встре­чах, по­тому что все за­няты де­лом, вот я и…

— По­нимаю, — Клэ­ри по­дош­ла бли­же и сно­ва кос­ну­лась его пле­ча. — Но ты от­лично справ­ля­ешь­ся с рас­кла­дыва­ни­ем ве­щей. Выг­ля­дит прос­то чу­дес­но!

Джейс не был уве­рен, дей­стви­тель­но ли у не­го по­луча­ет­ся, или Клэ­ри прос­то хо­чет под­держать его. Нес­мотря на то, что они ре­гуляр­но встре­чались на по­доб­ных ме­роп­ри­яти­ях, по­нима­ния, го­ворит ли она всерь­ез или это ее воз­можность дать ему по­верить в се­бя чу­точ­ку боль­ше, у не­го не бы­ло. Раз­ли­чать прав­ду и ложь Джейс мог лишь у тех, с кем об­щался пос­то­ян­но, — вос­при­нимать ма­лей­шие из­ме­нения го­лоса он на­учил­ся быс­тро, да­бы хоть как-то ори­ен­ти­ровать­ся в че­лове­чес­ких вза­имо­от­но­шени­ях, раз не мог раз­ли­чать то, как ме­ня­ет­ся вы­раже­ние ли­ца и ми­мика го­воря­щего с ним.

— Спа­сибо, — поб­ла­года­рил он и, по­ложив пос­леднюю вещь, под­хва­тил па­кет, что­бы сло­жить его и заб­рать с со­бой.

Боль­ше он ни­чем не мог по­мочь здесь, по­это­му приш­ло вре­мя уй­ти в свою ком­на­ту или по­могать на кух­не го­товя­щим не пок­ла­дая рук сес­трам Маг­де и Са­ман­те. Се­год­ня отец Джеф­ферсон не го­ворил ему об этом, зна­чит, пред­сто­яло про­вес­ти вре­мя за мо­лит­вой или чте­ни­ем. Джейс еще сам не знал, что вы­берет, но ему бы­ло жаль ухо­дить. По­тому что ему хо­телось об­ще­ния, хо­телось прос­то­го че­лове­чес­ко­го учас­тия. Мо­жет быть, та же Клэ­ри раз­го­вари­вала с ним из жа­лос­ти или со­чувс­твия, но это бы­ло по­доб­но глот­ку све­жего воз­ду­ха — по­гово­рить с кем-то, кто не был за­цик­лен на ве­ре и слу­жении Гос­по­ду каж­дую ми­нуту.

— Джейс! — поз­ва­ли его дос­та­точ­но гром­ко — на по­рядок гром­че поз­во­лен­но­го во всем аб­батс­тве — и Джейс под­нялся на но­ги, под­хва­тывая трость и обо­рачи­ва­ясь на звук. — Джей­коб сно­ва ос­та­вил нас од­них раз­би­рать­ся с эти­ми черт… ду­рац­ки­ми книж­ка­ми! Он не уби­ра­ет­ся, а чи­та­ет то, что по­падет­ся на гла­за! Так не­чес­тно!

По­качав го­ловой, Джейс про­тянул ру­ку, и Кер­ри сжа­ла ла­донь, по­могая ему вый­ти из-за сто­ла.

— Ты не дол­жна так гром­ко воз­му­щать­ся, осо­бен­но в при­сутс­твии на­ших по­мощ­ни­ков. А вот стрем­ле­ние Джей­ко­ба к зна­ни­ям пох­валь­но, и вам с бра­том сто­ило бы им вдох­но­вить­ся. И пой­дем, я по­гово­рю с ним, что­бы он не уви­ливал — хо­тя ду­ма­ет­ся мне, что он не спе­ци­аль­но это де­лал — от ра­боты.

— Мы уви­дим­ся еще се­год­ня? — по­ин­те­ресо­валась Клэ­ри, под­хо­дя бли­же к ним. — Я бы хо­тела с то­бой по­гулять в са­ду и по­рисо­вать. Ты очень хо­рошо по­зиру­ешь, и мне нра­вит­ся те­бя ри­совать.

Джейс за­думал­ся. Раз­да­ча бес­плат­ной еды и одеж­ды прод­ли­лась бы нес­коль­ко ча­сов, пос­ле че­го еще не­кото­рое вре­мя уш­ло бы на не­боль­шую убор­ку тер­ри­тории. За это вре­мя он ус­пел бы по­гово­рить с Джей­ко­бом и поп­ро­бовал бы убе­дить Кер­ри и Рай­ли не быть столь враж­дебно нас­тро­ен­ны­ми по от­но­шению к ув­ле­ка­юще­муся кни­гами сверс­тни­ку. Отец Джеф­ферсон не был про­тив то­го, что не­кото­рые во­лон­те­ры за­дер­жи­вались в аб­батс­тве и об­ща­лись с пос­лушни­ками. И по раз­го­ворам с Клэ­ри он ус­пел сос­ку­чить­ся, так что его от­вет был оче­вид­ным.

— Ко­неч­но. Да­вай встре­тим­ся в два по­полуд­ни на на­шем с то­бой мес­те?

— До­гово­рились, — с улыб­кой и яв­ным об­легче­ни­ем в го­лосе от­ве­тила Клэ­ри, и Джейс нап­ра­вил­ся вмес­те с Кер­ри в биб­ли­оте­ку.

Продолжение в комментариях.

@темы: фик, ББ-2018

---

Shadowhunters Big Bang 2018 - расписание.

[Shadowhunters Big Bang]

Дорогие участники!

Выкладки Shadowhunters Big Bang 2018 стартуют 15 мая!

Обсудить сроки и поменяться местами (если это вдруг будет необходимо) вы можете в комментариях к этому посту или же в u-mail, обсудив с участником и уведомив организаторов об изменениях.

Итак, героически добежавшие до финала команды выкладываются в следующей последовательности:

15 мая
Автор: <Кэрри>
Иллюстраторы: Anya Sfinks, Noloti Maruchie

17 мая
Переводчики: Roleri, TylerAsDurden
Иллюстратор: Рия Ареи

19 мая
Автор: Queen Immortal
Иллюстратор: Жюли_Юли

21 мая
Автор: [Hephaestion]
Иллюстратор: Рия Ареи

23 мая
Автор: HaGira
Иллюстратор: lintares aka linami

25 мая
Авторы: Azhdaha, McCreation
Иллюстраторы: ValleryPrankS, N-arsus

27 мая
Переводчики: Maze_lover, Fransi, Roleri
Иллюстратор: фальшивая нежность

29 мая
Автор: ~Waleri-Jilua~
Иллюстратор: Eloise_Brandtner

31 мая
Автор: Tinuviel-f
Иллюстраторы: ValleryPrankS, N-arsus

С согласия авторов произошла замена.
2 июня
Автор: Teapot with treasures bfcure
Иллюстратор: N-arsus Жюли_Юли

4 июня
Автор: bfcure Teapot with treasures
Иллюстратор: Жюли_Юли N-arsus

6 июня
Автор: CoffeeBee
Иллюстраторы: Радужный Аркадий на красном тракторе, CoffeeBee

Работы будут выставляться в назначенный срок либо организаторами с указанием авторства, либо командами самостоятельно. Иллюстрации выкладываются одновременно с текстом.
Все ваши вопросы, пожалуйста, задавайте или в комментарии к этой записи, или на u-mail челленджа.

запись создана: 30.04.2018 в 21:29

@темы: Организационное, ББ-2018

---

as your sun sets (i know you in bleary-eyed 3AM), Александр Лайтвуд/Магнус Бейн, PG13

[Roleri]

Название: as your sun sets (i know you in bleary-eyed 3AM)
Переводчик: Roleri, при поддержке Fransi и Maze_lover
Бета: Kyokka Suigetsu, nover, Pretty Penny, TylerAsDurden
Виддер: фальшивая нежность
Оформление: Roleri и TylerAsDurden
Оригинал: theprophetlemonade, ссылка на оригинал, разрешение на перевод получено
Размер: 50 121 слов в оригинале
Канон: сериал «Сумеречные охотники»
Пейринг/Персонажи: Александр Лайтвуд/Магнус Бейн, Джейс Вейланд, Клэри Фрэй, Саймон Льюис, Рафаэль Сантьяго, Майя Робертс, Лидия Бранвелл, Изабель Лайтвуд
Категория: гет, слэш
Жанр: драма, soft sci-fi
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: Sense8 AU
Краткое содержание: Алек Лайтвуд не верит в родственные души. Вот только из зеркала в ванной на него смотрит блондин с разноцветными глазами… Кто ж это еще, если не родственная душа?
Примечание: отдельное спасибо всем тем, кто так или иначе помогал работать над текстом: [Hephaestion], Shuji Chou, Teapot with treasures, Твоя бетонная крошка

Алек Лайтвуд не верит в родственные души.

Вот только из зеркала в ванной на него смотрит блондин с разноцветными глазами: правый — цвета морской воды, левый — золотой, словно поле пшеницы, и… Кто ж это еще, если не родственная душа?

Алек не курит и почти не пьет, у него не такая уж напряженная работа, чтобы видеть галлюцинации с недосыпа, и, насколько ему известно, он здоров как бык. А значит нет причин, чтобы собственный мозг ошарашивал его нездоровыми выходками.

Так что, это родственная душа. Некое видение будущего. Не слишком логично, с другой стороны...

Господи боже! Но он хотя бы пытается найти объяснение происходящему, а не психует в отличие от парня в зеркале, который как раз в шаге от того, чтобы потерять самообладание.

Зрачки незнакомца становятся все шире, он удивленно открывает рот и безрезультатно пытается сообразить, что происходит. Поднимает руку и тычет пальцем в зеркало со свой стороны, явно ожидая, что Алек последует его примеру. Вот только Алек отказывается идти у него на поводу: скрещивает руки на груди и сильнее хмурится.

— Какого черта?! — вскрикивает парень.

Его зовут Джейс, этого парня в зеркале. Алек узнает об этом спустя несколько очень-очень долгих минут, за которые Джейс произносит больше ругательств, чем Алек слышал за всю жизнь, пару раз выходит из себя и строит предположения о том, не приступ ли это белой горячки.

Алек даже всерьез задумывается, не произошла ли в квартире утечка газа. Может, стоит позвать мастера?

За это время Изабель как минимум трижды стучится в дверь и с каждым «сейчас, еще минутку» все больше теряет терпение. Но у Алека тут очень непростая ситуация.

Да, парня в зеркале зовут Джейс. Джейс немного успокаивается, когда они вместе выясняют, что, во-первых, никто из них не спит (ну только если галлюцинирует), а во-вторых, похоже, они вдвоем — единственные участники этого странного разговора через зеркало в ванной Алека.

— Я обкурился? — затравленно спрашивает Джейс. У него британский акцент, но Алек не настолько хорош, чтобы разобрать диалект на слух. — И давно с тобой такое, приятель? Частенько просыпаешься и видишь таращащихся на тебя из зеркала незнакомцев или?..

— Я давно встал, — обрывает его Алек. Происходит что-то очень и очень странное, это еще слабо сказано, но Алек ничем не выдает волнения, оставаясь хладнокровным и собранным. Хоть и с трудом. Он оглядывается назад, в очередной раз проверяя, нет ли там Джейса. Да, Алек все еще один в ванной. — Тут уже поздно. Ты где?

— Что значит, где? Дома, — огрызается Джейс. — Где ж еще. И слава богу. Случись это в общественном месте, я бы уже с ума сошел, бл…

— Нет, — обрывает Алек. — Где… ты на Земле? — Джейс все так же непонимающе смотрит на него. — Ну же, просто ответь, — закатывает глаза Алек.

— Лондон. Англия. Ты?..

Алек обдумывает услышанное, разглядывая слив в раковине. И хотя внешне он само спокойствие, внутри у него все бьет тревогу. С силой. Сильнее обычного. Он чувствует нарастающую мигрень и закусывает нижнюю губу. Точно утечка газа. Поэтому ему и мерещатся красавчики в зеркале.

— Нью-Йорк, — отвечает он, когда наконец удается вернуть самообладание. Мысленно считает до трех, чтобы не сорваться. — Уже за полночь. Который час у тебя?

— Начало седьмого утра. — И когда Алек прищуривается, поясняет: — Я персональный тренер. Должен быть в зале ни свет ни заря. Знаешь ли.

«Ладно», — думает Алек, когда они оба замолкают. Он разговаривает с персональным тренером из Англии с помощью… с помощью портала в зеркале? Телепатии? Умственного расстройства? Вероятно, все вместе. Не так он представлял финал этого дня. Патрулирование прошло без происшествий и видимо за это Бог, мироздание или еще кто решил сыграть с ним жестокую шутку.

Алек берет с края раковины телефон, нажимает значок Google, набирает «газовая служба, Манхэттен» и быстро добавляет «24 часа».

— А ты чем занимаешься? — спрашивает Джейс.

Алек бросает взгляд на зеркало и, не задумываясь, отвечает.

— Я полицейский.

— Ну эээ... Круто. Тебе… нравится?

Алеку не хотелось бы развивать тему — полную родительских ожиданий, семейных традиций и фирменного взгляда матери. Он не готов делиться подобным с незнакомцем в зеркале, особенно будучи, скорее всего, обдолбанным в хлам. Поэтому лишь уклончиво пожимает плечами.

— Ага.

— Хорошо.

Они снова неловко замолкают — ужасно нелепая ситуация. Алек уверен, другие на их месте давно бы истерили. Ему всерьез кажется, что его просто замкнуло. Он крепко сжимает пальцами белый фарфор раковины и опускает взгляд. Джейс переминается с ноги на ногу, оглядывая Алека и его унылую ванную.

— Ну, — тянет Джейс.

— Ну, — отвечает Алек. — Все как-то... эм... странно.

— Мне кажется, странно — ещё мягко сказано, чувак, — сокрушается Джейс и приглаживает светлую челку, которая тут же падает обратно на лоб. — Все это… — тяжело выдыхает он, — Господи боже, сумасшествие. Все это… а что это?

Алеку не хочется называть происходящее связью — было бы слишком сентиментально, — но… но что же это еще, если не потеря рассудка? Утечка газа, Алек. Утечка газа.

— Может быть, ты сходишь с ума, — в итоге говорит Алек. Возможно, звучит слишком грубо, но Джейс воспринимает с юмором.

— Точно. Так и знал, что протеиновые коктейли не пройдут даром. Нахрен великолепный пресс с такими побочными эффектами, чувак.

Алек фыркает. Фыркает. И это великое достижение, потому что он почти не смеется, особенно в окружении малознакомых людей. Джейс так и светится в ответ и самодовольно улыбается.

— Хотелось бы сказать, бывало и хуже, — шутит он, — но, увы.

Алек вздрагивает от громкого стука в дверь и случайно сметает в раковину расставленные по краям бутылочки Иззи.

— Алек! Ты там уже полчаса торчишь, ну же! — кричит Иззи, барабаня кулаком по двери и тем самым, вероятно, раздражая большинство соседей. — Мне надо смыть косметику и принять душ! Час ночи!

— Сейчас! — отвечает Алек, стараясь, чтобы голос прозвучал ровно. Он неуклюже расставляет все по местам, а когда снова смотрит в зеркало, то столбенеет (а нужно сказать, с ним это случается редко), видя лишь собственные светло-карие глаза. В зеркале снова его отражение. Джейс исчез.

На следующее утро Алек вызывает газовую службу. Скрестив руки на груди, он ворчит и мерит шагами гостиную, пока мужчина безрезультатно проверяет каждый сантиметр в квартире, а потом по требованию Алека делает это повторно.

Никакой утечки. Никакого угарного газа. Вероятно, даже ни следа духов Иззи.

Ему не нравится думать, что случившееся было плодом воображения. У него и так хватает проблем, и психическое расстройство совсем не то, чем хотелось бы порадовать родителей.

Алек чувствует себя немного выбитым из колеи. Конкретно выбитым из колеи. Он старается не показывать этого, но огрызается на мужчину в метро, мажет по мишеням в тире, а стопка отчетов возвращается к нему на стол с припиской «переделать, Лайтвуд», — и понимает, что старается плохо.

Видя, что он не в настроении, капитан отправляет его домой. И Алек даже не в силах возразить: перспектива завалиться в кровать и избавиться от раскалывающей голову боли слишком манит.

Он просыпает ужин, и когда, наконец, открывает глаза сонный и дезориентированный, красный циферблат будильника показывает 3:03 ночи. В полумраке он едва различает предметы в комнате. Мягкий свет, словно туман, сочится сквозь жалюзи, раскрашивая пол фантастическим бледно-желтым цветом, и делает тени длиннее, а темноту — чернее. С улицы доносятся звуки редких машин, лай соседской собаки и извечный городской шум, но в комнате Алека спокойно и тихо. В полудреме он чувствует, как все еще раскалывается голова и болит живот.

«Нет, это не боль», — рассеянно думает Алек. Скорее слабое болезненное ощущение, словно на коже расцвели синяки. У него слипаются глаза, и он периодически клюет носом, проваливаясь обратно в сон с подачи призрачного друга. Ему чудится, будто кто-то неуклюже тычет и щупает живот. И эти ощущения не покидают, остаются в затуманенном сознании, даже когда он засыпает.

Это странно — ему снятся опустошенность и томление. Он видит необъятный сиротливый город и испытывает желание прикоснуться к кому-нибудь, ощутить под пальцами тепло кожи, просто чтобы не оставаться одному.

И когда просыпается на рассвете, эти чувства остаются с ним, в отличие от многочисленных снов, забывающихся пару часов спустя.

«Господи, да что со мной?» — думает Алек.

Проходит две недели прежде, чем он видит Джейса вновь. Этого времени достаточно, чтобы Алек успел убедить себя, что происшествие с зеркалом было разовым психическим расстройством, о котором не стоит беспокоиться.

Он печатает безобидный отчет за столом в участке, когда на соседнем стуле, предназначенном для дачи показаний, внезапно материализуется Джейс.

Алек едва не падает от неожиданности. Так или иначе, во второй раз он не настолько хладнокровен.

— Господи!

Радж, сержант, с которым Алек делит рабочее место, поднимает голову и ухмыляется.

— В чем дело, Лайтвуд? Обжегся кофе? — интересуется он, но завидев хмурое выражение лица напарника, тут же перестает улыбаться и мгновенно возвращается к работе.

Когда Алек переводит взгляд на соседний стул, там все еще сидит не кто иной, как Джейс. Типа сидит. Точнее, он там не сидит — его здесь вообще нет. Будь он в Нью-Йорке, а не в голове Алека, Радж бы точно его увидел. О, нет.

— Даже не знаю, означает ли это, что я схожу с ума, — как можно тише, чтобы не услышали коллеги, бормочет Алек. По непостижимой для него причине Джейс улыбается, и Алек тут же решает, что ему из принципа не нравится его улыбка.

— Я тоже рад снова видеть тебя, — смеется Джейс. Алека нервирует, что сегодня он кажется веселее и спокойнее, чем во время их первого разговора. Он ведет себя уверенно и нагло, а не рассматривает неловко Алека через зеркало. Алек пытается сосредоточиться и дописать еще пару слов в отчете, но этому не бывать. — Я все думал, когда же вернусь. Все еще пытаюсь понять, как это работает, знаешь ли.

— Понять, как это работает? Ты галлюцинация, — шипит Алек сквозь зубы. Он старается не смотреть слишком долго в сторону Джейса, чтобы не попасться за разговором с пустым стулом.

— Да нет. Как оказалось, не галлюцинация. Поверь мне, я сначала тоже принял тебя за нее. Но все намного сложнее. Можно контролировать перемещение. Выбирать кого увижу и когда. Требуется время, чтобы научиться, но у меня прирожденный талант. Прикинь, да? — А потом его осеняет: — Я единственный, с кем ты виделся, да? Точно. Это многое объясняет. Ты еще не познакомился с остальными. Ты действительно думаешь, что я галлюцинация. Но ты отлично справляешься, приятель.

— Что за чушь ты несешь? Полная ерунда.

— Эй! — громко возмущается Джейс. Алек резко поднимает голову и оглядывается по сторонам, но никто даже не смотрит в его сторону. Похоже, действительно он один видит Джейса. — Послушай, я просто пытаюсь во всем разобраться, ясно?

— О да, ты явно знаток, — холодно бросает Алек. Не замечая сарказма, Джейс переставляет стул ближе, упирается локтями в колени и наклоняется к нему.

— Это не в твоей голове, Алек. Точнее в ней, но все иначе. Это типа связи, что ли. Есть еще четверо, — заговорщически шепчет Джейс. Он оказывается так близко, что Алек мгновенно отодвигается. — Тех, кого я посещал, кроме тебя. Саймон — сейчас он в Германии, у него музыкальное турне с группой что ли. А еще есть Клэри. Она художница. Живет в Сиэтле. Горячая штучка. Офигенно горячая штучка…

Алек закатывает глаза, и Джейс тут же возвращается к теме.

— А еще парень по имени Рафаэль. Мне кажется, он из Мексики, хотя он этого и не говорил. Точнее он вообще мало говорил. Ворчливый хмырь. Прямо как ты. А еще — Магнус, который… ну-у… Магнус.

— Знаешь, мне не составит труда просто проигнорировать тебя. Вполне вероятно, ты все же врешь. Или я вру, так как, по сути, разговариваю сам с собой. Черт. Ну, класс.

— Но ты ведь этого не сделаешь, — нахально ухмыляется Джейс. — Саймон и Клэри встретились первыми. Думаю, ты скоро с ними познакомишься, если эта… эта штука словно сеть, связывающая нас. Уверен, так оно и есть. Это имеет смысл.

«Прекрасно, — думает Алек. — Я все же схожу с ума. Мама будет в восторге».

— Чем дальше — тем лучше, — говорит он. Джейс похлопывает его по плечу, и Алек замирает, потому что происходит нечто странное. Он ощущает прикосновение, силу и теплоту его рук, и это ужасно, ужасно обескураживает. Потому что Джейса здесь нет, но Алек все равно воспринимает его, не только физически, но реалистичнее, отчетливее, сильнее, чем что бы то ни было в повседневной жизни.

И когда тот прикасается к нему, словно они знакомы всю жизнь, Алек чувствует, будто это действительно так. И хотя Джейсу еще только предстоит заслужить право вести себя настолько фамильярно, Алек не испытывает неловкости и не ощущает неправильности происходящего. Однако внутренне он и возмущен таким положением вещей.

«Какая четкая галлюцинация», — думает он.

Но не произносит этого вслух.

Из тех, с кем можно было бы спонтанно сгенерировать телепатическую связь, Джейс Вэйланд не самый худший, но для Алека все же ужасный вариант. Он быстро понимает, что все это не банальная галлюцинация. Но еще быстрее осознает, что Джейс та еще заноза в заднице, учитывая его склонность к развлечениям в самое неподходящее время. Их разделяют шесть часов, и когда Алек дежурит, Джейс отрывается и цепляет девчонок в одном из ночных клубов Лондона.

И это отнюдь не весело. Алек частенько ощущает, как вибрируют под кожей басы, как болит голова от невидимых световых вспышек, как наливается жаром низ живота, когда Джейс занимается сексом, а Алек, при всем уважении, не хочет заниматься этим с ним. Отчасти именно последнее помогает ему поверить в слова Джейса, потому что Алек в жизни не стал бы галлюцинировать о девушках.

Все это накапливается до тех пор, пока, ворочаясь в кровати однажды ночью, он не обнаруживает лежащего рядом Джейса. Алек давно перестал вздрагивать от его внезапных появлений и исчезновений, но такое бесцеремонное вторжение в личное пространство все же чересчур.

— Ты что, издеваешься? — бросает он. Глядя на его сытую улыбку, Алек испытывает отвращение.

— Неа, — говорит Джейс, растягивая гласные. — Знаешь, ты всегда можешь отплатить услугой за услугу.

— Мне не нравятся девушки.

— Я не против поэкспериментировать, — пожимает плечами Джейс. На его коже блестят капельки пота, он плутовато и нагло улыбается. — Странно чувствовать это через связь? Уверен, что странно.

— Бесит, — говорит Алек и закрывает глаза, пытаясь игнорировать Джейса. Не срабатывает: тот все также лежит рядом, когда он открывает их вновь. — И очень неудобно.

— Возбуждаться на работе?

— Заткнись.

— Хех.

Алек со вздохом переворачивается на бок, матрас протестующее скрипит, а сломанная пружина упирается в бок. Он взбудоражен, переполнен энергией и не может лежать смирно, как бы ни убеждал себя, что через два часа ему заступать на раннюю смену. Спал ли он с момента ухода Джейса? Ярко-красные цифры будильника раздражают. До рассвета еще далеко, сквозь жалюзи проникает оранжевый свет фонарей за окном и расчерчивает полосами постель Алека.

— Джейс, — стонет Алек в подушку. — Пожалуйста, вали спать.

Но ответом ему тишина. Недовольство и раздражение накапливаются, словно снежный ком, его распирает от отчаяния — он с досадой сжимает кулаками простынь.

Алек злится и сердится из-за того, что злится, потому что знает: это не его чувства. Хочется просто уснуть, вместо этого он кипит от негодования и понятия не имеет почему.

Может быть, Джейсу дала от ворот поворот девушка, которую тот подцепил. «Так ему и надо», — горько думает Алек.

Он скидывает одеяло и раздражается еще больше, запутавшись в нем ногами, бурчит, неуклюже встает с кровати и вздрагивает, когда скрипит пол.

Странное дело: вроде бы злишься, но при этом не испытываешь никакого запала. Каждый шаг дается с трудом, мышцы сводит от напряжения, и Алек до боли стискивает зубы. Подходит к окну, открывает жалюзи и смотрит на улицу. Какая-то часть его хочет смять мир в комок, словно бумажный лист, и зашвырнуть в мусорное ведро. И если это не эмоциональная взбудораженность, то Алек умывает руки.

— Джейс. Хватит, — шипит Алек, но чуда не происходит. Джейс не появляется, чужие эмоции остаются. Он стоит у окна до рассвета, добела вцепившись пальцами в подоконник. С первыми лучами солнца его отпускает, и он понятия не имеет, что это было.

Несмотря на все опасения, Джейс Вэйланд оказывается хорошим парнем. Пару недель спустя Алек с неохотой готов признать, что Джейс добрый, верный и заботливый. Но он ни в коем случае не собирается озвучивать это вслух. Алек с трудом заводит новых друзей: его круг общения ограничен Изабель, семьей и коллегами в участке, но общение с Джейсом дается на удивление легко. Он понятия не имеет, что происходит; поддерживать разговор всё ещё тяжело — тут дело в самом Алеке, но когда Джейс ошивается рядом, нет никакого дискомфорта.

В конечном счете, Джейс узнает ряд прописных истин. Алек безоговорочно любит сестру; он любит родителей, но с рядом оговорок, и испытывает старомодное чувство долга по отношению к ним, от которого никак не может отмахнуться; он не признается открыто, что гей, поэтому ситуация с родителями весьма щекотливая. Джейс хмыкает и кивает, но быстро понимает: ему придется приложить усилия, чтобы узнать что-то еще.

Джейс болтает за двоих, но не раздражает, не то чтобы Алека это волновало. Он словно работает с постоянно включенным радио: периодически выпадает из разговора, а еще чаще абстрагируется от того, что чувствует Джейс, и это помогает сконцентрироваться. Он учится не реагировать на появление Джейса, когда рядом находятся Радж или Иззи, или кто-то из старших офицеров. Алек Лайтвуд не попадает впросак.

Судя по всему, Лондон отличное место. Джейс рассказывает о перипетиях на личном фронте и просто о жизни, о том, как продвигается его новая программа тренировок. Он безусловно хороший тренер и мастер своего дела, поэтому, когда приближается очередная сдача физических нормативов, наплевав на гордость и скептицизм, Алек спрашивает его совета. Джейс воодушевляется и на протяжении недели появляется в комнате Алека ровно в шесть утра, чтобы подправить его программу тренировок: развить сильные стороны и подтянуть слабые.

В ответ Алек разрешает Джейсу пострелять в тире. Но только когда он абсолютно уверен, что они одни и никто не удивится внезапной неспособности Алека поразить мишень.

Что бы это ни было, откровенно говоря, Алек справляется весьма неплохо. Они оба не понимают, что происходит: Алек полон сомнений и настроен критически, Джейсу определенно не хватает серьезности. Иногда Джейс принимается разглагольствовать о всяких теориях — похоже, он обсуждает эту тему с другими в своей голове чаще, чем с Алеком. Но все же к этому достаточно легко привыкнуть.

Алек всегда внимателен в общественных местах, поэтому никто и никогда не застает его разговаривающим с самим собой или общающимся с воздухом. Он никак не реагирует, когда Джейс возникает из ниоткуда. И, удивительное дело, ему удается все скрыть от Изабель, которая ни разу и не заметила его ночные бдения.

Все хорошо. Конечно, не идеально, но он совершенно точно способен с этим справиться. Никто не узнает. Он может вести себя как нормальный человек.

А потом появляются остальные.

Проходит месяц с момента, когда он впервые встретил Джейса в зеркале в ванной. За это время Алеку ни разу не пришло в голову, что подобным способом он может познакомиться с кем-то еще.

На самом деле, ужасное везение, что все случается дома. Потому что от неожиданности он роняет на пол кружку, и та, разлетаясь осколками по всей комнате, заливает кофе начищенные ботинки.

Посреди гостиной стоит перемазанная в краске рыжеволосая девушка и улыбается, сморщив нос.

— Привет, — здоровается она, прежде чем Алек успевает собраться с мыслями. — Ты Алек, да?

— О, Господи.

— Меня зовут Клэри, — говорит Клэри, потому что перед ним очевидно никто иная как Клэри, студентка художественной академии из Сиэтла, которая так нравится Джейсу. Алек не думал, что она действительно существует. Ну что уж теперь.

Она подходит к окну и наслаждается теплыми лучами послеполуденного солнца, пробивающимися между небоскребами.

— Ты живешь в Ньй-Йорке? Всегда хотела тут побывать. По правде коплю на поездку. Хочу сходить в Метрополитен-музей.

Она оборачивается и мило улыбается. Алек всё ещё неподвижен.

— В Сиэтле дождь. — И стоит ей договорить, как Алеку чудится запах мокрой листвы и сырой земли. Он старается абстрагироваться от этих ощущений. — Удивительно, насколько все по-разному, хотя мы и живем в одной стране. Мне кажется, только мы с тобой земляки.

— Потрясающе, — отвечает Алек. Его бесит, что он может говорить только односложными предложениями, а еще он мечтает, чтобы эта незнакомка (Клэри ведь отнюдь не незнакомка, да?) убралась из его квартиры и головы.

Она снова улыбается, слишком радостно на его вкус, и поворачивается к окну, весело покачиваясь с пятки на носок. Алеку тяжело с жизнерадостными людьми — ему за глаза хватает Джейса и Изабель и точно не нужен кто-то еще.

Но похоже, ему не повезло. Он тяжело вздыхает, на секунду прикрывает глаза и после короткой передышки начинает снова. Он может вести себя вежливо. И хотя родители не сумели воспитать его как следует, они по крайней мере привили ему манеры.

Возможно, стоит попытаться — все остальные варианты он уже испробовал.

— Джейс говорил, ты учишься в художественной академии? — обреченно спрашивает он, смирившись с тем, что теперь это его жизнь.

Заслышав имя Джейса, Клэри оживает. Она наклоняет голову, улыбается и щурится.

— Ага. Доучиваюсь последний год. Надеюсь поступить в магистратуру в следующем. Может быть, перееду куда-нибудь под солнышко. Например, сюда? По крайней мере, не придется тратиться на перелеты, чтобы осмотреться. — Она робко улыбается. Алек закатывает глаза и садится на диван.

— Чувствуй себя как дома, — ворчит Алек, но быстро спохватывается, что, как и в случае с Джейсом, его новая телепатическая подруга не замечает сарказма.

Не переставая улыбаться, Клэри пересекает комнату и присаживается рядом. Алек разглядывает ее, пытаясь понять, почему Джейс называет ее красивой. «Наверное, в ней что-то есть», — размышляет он и поспешно качает головой. Ну нет. Он не собирается разбираться в том, о чем думает Джейс.

— Значит, ты полицейский, — говорит Клэри. — Круто.

— Наверное.

Он замолкает. Чувствуя на себе его изучающий взгляд, Клэри нервно теребит край футболки. Алек прищуривает один глаз и хмуро смотрит на нее, пока она не заговаривает снова.

— Ты много экспериментировал? — спрашивает она. — Джейс рассказывал, вы пробовали пару раз. У тебя с ним больше общего, чем у меня. Но было круто, когда я впервые врезала с ноги по груше в тренажерном зале. Я раньше никогда не была в тренажерном зале. Это все Джейс.

Алек пожимает плечами. Он давно понял, что ментальная связь означает и разделение способностей, и да — это полезно. Алек в хорошей форме, но Джейс — в отличной, и Алеку грех жаловаться, что он может этим пользоваться. А еще Джейс самоуверенный, упрямый и настолько обворожительный, что может очаровать практически кого угодно. И да, Алек ему завидует.

В то же время Алек не уверен, что Джейс смог позаимствовать хоть что-то у него. Даже в лучшие дни он не считает себя каким-то особенным и интересным. Какой талант можно перенять у него? Умение затаить обиду?

— Что тебе надо? — спрашивает Алек, переходя прямо к сути. Он не в настроении тянуть резину.

Клэри хмурится, но похоже, так просто от нее не отделаешься. Класс! На одного упрямца в его голове стало больше. Быть может, поэтому их и притянуло друг к другу.

— Я просто... — начинает она и замолкает. — Я подумала, что мы могли бы узнать друг друга получше. Для меня ты последний. Я уже встречалась со всеми остальными. Магнус говорит, обычно кластер состоит из восьми человек. Так что ты мой номер восемь.

«Восемь», — мысленно ужасается Алек. Но вслух интересуется:

— Кластер?

— Ага, — кивает Клэри. — Группа из восьми человек, обладающая ментальной связью, как мы. Оказывается, это бывает чаще, чем ты думаешь. По крайней мере, так говорит Магнус. Он много рассказывает и самый умный из всех, кого я знаю. Это сложно понять, а еще сложнее поверить, если ты не в теме.

Алек гадает, этот завуалированный камень в его огород или нет?

— И… как это работает? — медленно спрашивает он.

— Я не разобралась до конца, — признается Клэри. — Это своего рода ментальная и эмоциональная связь, которая формируется через… кажется, это называется псиллиум. — Она постукивает указательным пальцем по лбу, и Алек молчит о том, что теперь она вся перемазана в синей краске. — Своего рода нервная система. Часть мозга? Не уверена. Я завалила биологию в школе.

Алек размышляет над ее словами, но приходит к выводу, что не узнал ничего нового. Обо всем этом он уже думал, задаваясь вопросом «какого черта происходит». Это ничего не меняет: Клэри все еще здесь, Джейс частенько появляется, а он так и не сумел разобраться, почему все это началось и как это прекратить. Если конечно, он хочет это остановить. Он совершенно точно уверен, что хочет. Совершенно точно. Так?

Алек складывает руки на груди и хмурится сильнее.

— Значит всего восемь. Нас восемь?

— Да, — улыбается Клэри. — Я, ты, Джейс, Саймон. Он классный. Мне он очень нравится. Мне кажется, Джейсу тоже. Они частенько навещают друг друга. Ну а еще Рафаэль, Майя, Лидия. И, конечно же, Магнус.

— Я видел только тебя и Джейса, — бормочет Алек.

Он совсем не обижен. Естественно, ему нравятся покой и уединение, но похоже, он единственный, кто еще не встречался со всеми. Кто б сомневался. Может, с ним что-то не так. Это было бы не в первый раз.

Ну да, именно его удивительная ментальная связь оказалась сломанной.

— Мне кажется, у всех все происходит по-разному, — говорит Клэри. — Мы с Саймоном были знакомы задолго до того, как я встретила остальных. Это было типа секрета для двоих, а потом… секрет стал не только для двоих.

Она снова морщит нос и улыбается. Похоже, ей и правда нравится этот Саймон, кем бы он ни был. Алек заранее решает не прислушиваться к ее мнению.

— Ты кому-нибудь рассказывала? — меняет тему Алек. — Кто-нибудь знает… знает о… — Не в силах подобрать слов, он пытается изобразить жестами что имеет в виду.

— Моя мама и отчим Люк. Мама из этих современных хиппи, так что восприняла все отлично. С Люком было сложнее. Он полицейский, как ты. Но когда я ни с того ни с сего заговорила с ним на чистом немецком, он сдался.

— Немецкий?

— Саймон сейчас на гастролях в Германии, — покорно объясняет Клэри. — Я не говорю на немецком. Точнее теперь говорю. Ну и ты тоже.

— Хм. — Он вспоминает собственный недоученный испанский, который родители пытались вдолбить в него в детстве и который ему никогда не давался в отличие от Иззи, и размышляет, могут ли все эти люди в его голове воспользоваться и им тоже.

— А ты рассказывал кому-нибудь? Джейс говорил, у тебя есть сестра.

— Нет, — резко бросает Алек. Клэри вздрагивает. — Нет, я просто… Нет.

Не то чтобы он не думал об этом, но… как можно объяснить, что слышишь голоса в голове и не угодить в психушку? Алеку хочется надеяться, что Иззи поймет его, но в то же время он боится, что если узнает она, то узнают и другие, а ему не хотелось бы, чтобы подобные слухи дошли до родителей.

Конечно, Иззи сохранит секрет, если ее попросить (родители до сих пор не в курсе, что ему нравятся исключительно парни), но Алек не из тех, кто может легко открыться.

Похоже, Клэри его замкнутость не беспокоит.

— Все нормально, — ласково говорит она. Алек снова хмурится, но Клэри безусловно из числа наивных оптимистов, которые так его раздражают. Он надеется, что разбросанные по свету остальные пятеро не такие жизнерадостные. Иначе это будет катастрофа. — Это твой выбор. Я не собираюсь уговаривать тебя. Я рассказала родителям, потому что хотела, но знаю, что Рафаэль не признавался никому. Кроме Бога. Он говорит, для него этого достаточно.

Алек слышит, как звякает ключ в замке. Он знает, что это Изабель, а еще он знает: она не может увидеть или услышать, или понять, что здесь Клэри или кто-то другой из его новых знакомых, но все равно с ужасом смотрит на Клэри.

— Это Иззи, — поясняет он. — Мне надо… ты должна…

— Алек! — кричит Иззи из прихожей. — С кем ты разговариваешь? У нас гости? Радж? Он мне нравится!

Алек быстро хватает пульт и включает телевизор. Клэри с интересом наблюдает за ним, не исчезая в данной ситуации в отличие от Джейса. Она переводит взгляд на все еще залитый кофе пол и вопросительно поднимает бровь. Его волнение ее определенно забавляет.

— Ни с кем! — отвечает Алек. К счастью, Изабель не замечает его нервозности. Радостно улыбаясь, она вылетает из-за угла с кучей покупок. — Просто… просто телек.

— Отлично. — Иззи тут же бросает пакеты на пол. — Потому что я пошутила. Терпеть не могу Раджа. Хватит приглашать его в гости. Никогда не встречала никого скучнее, хотя живу с тобой!

Алек закатывает глаза, а сидящая рядом Клэри тихонько смеется.

Его жизнь становится все абсурднее. И очень-очень быстро.

Алек вполне может представить мир, в котором он бы с легкостью подружился с Джейсом, но не с Клэри Фрэй. А вот мир, в котором Джейс встречается с Клэри — нет, никак нет, сто процентов нет.

Алек почти ни с кем не встречался, и Иззи постоянно напоминает, что ему стоит уделять больше внимания личной жизни, но наблюдать за попытками Джейса флиртовать — это как смотреть на аварию в замедленной съемке. Алек не знает и не хочет знать (ну только если это поможет избавиться от этих двоих), почему они оба здесь с ним, когда он, черт побери, пытается работать.

Он сидит в патрульной машине, барабаня пальцами по рулю, и ждет, когда Радж вернется из Старбакса с их пятым кофе за день. А Джейс и Клэри, не затыкаясь, болтают на заднем сидении.

Все началось с того, что им обоим захотелось прокатиться в настоящей полицейской машине. Алек поворчал, но согласился. И теперь жалеет об этом. Не то чтобы он скрывал, чем занимается ежедневно, ему действительно все равно. Большая часть времени проходит в машине с Раджем, где они попивают кофе в ожидании вызова по рации. И когда Джейс и Клэри наконец понимают, что у Алека самая обычная работа, то переключаются друг на друга.

И это отвратительно.

Каждый раз, когда Клэри громко и весело смеется, Алек сжимает руль сильнее. А стоит Джейсу отмочить очередную плоскую шутку — стискивает зубы.

Никогда и ни за что на свете, ни в этой жизни, ни в любой другой он бы не подписался на роль третьего лишнего в их дурацких отношениях. Клэри вообще себя слышит? А Джейс? Явно нет.

Господи, спаси его.

— Madre de dios, — раздается голос с пассажирского сидения. Алек не подскакивает. Он чертыхается. И ударяет кулаком по клаксону, тем самым распугивая стаю голубей. — И с этим тебе приходится постоянно мириться?

— Рафаэль! — улыбается Клэри и, позабыв о Джейсе, наклоняется между сидениями.

Мужчина, появившийся на месте Раджа, хорошо одет: на нем темный костюм и темная рубашка без галстука, но с запонками, поблескивающими серебром под солнцем Нью-Йорка. Выглаженные брюки выглядят дорого, а темные волосы тщательно уложены. Он окидывает Алека невозмутимым взглядом, а затем отворачивается и принимается рассматривать особняки Верхнего Ист-Сайда.

Как правило, первое впечатление очень важно для Алека. Иззи говорит, у него отлично получается оценить человека при первой встрече. Рафаэль хмурится и молча расправляет манжеты пиджака, а у Алека крутится только одна мысль: «Слава Богу, не все такие, как эти двое».

— Знаешь, я как бы у тебя в голове, — замечает сидящий на заднем сидении Джейс. — И прекрасно слышу, о чем ты думаешь, Алек.

— Заткнись.

Рафаэль Сантьяго — будущий пастор из Мехико, что весьма насмешило Джейса, когда он впервые услышал об этом, и до сих пор не перестает его забавлять. Клэри добросовестно рассказывает Алеку, что вообще-то Рафаэль приехал из Пуэрто-Рико. Хотя она до сих пор пытается разузнать у него, почему он решил перебраться в Мексику.

Как и говорил Джейс, Рафаэль замкнутый, что весьма импонирует Алеку. Каждый раз, когда он появляется, а случается это редко, то выглядит так, будто мечтает оказаться где-нибудь подальше.

И все же он наведывается, и Алек не собирается расспрашивать зачем и почему. Он испытывает чувство солидарности. Ничего не меняется даже, когда однажды Иззи возвращается домой во время визита Рафаэля, и Алек замечает, как тот на нее смотрит.

— Асексуальный, но не слепой, — пожимает плечами Рафаэль.

Алек не находит себе места весь вечер, пока Рафаэль не решает, что с него хватит наблюдений за Иззи, и не исчезает, не попрощавшись.

Он продолжает недовольно ворчать, пока сестра не одергивает его:

— Алек, что ты там бормочешь по-испански?

И он может лишь промямлить что-то маловразумительное в ответ.

Рафаэль не любит распространяться о своей жизни. Алек знает, что он очень печется о вере и церкви, всегда безупречно одет и считает Джейса нахалом, но на этом все.

— Он просто очень скрытный, — говорит Джейс, когда Алек едет в метро через весь город. Алек нарочно не смотрит на Джейса — скорее всего, он встретится взглядом с каким-нибудь незнакомцем, а это табу в общественном транспорте Нью-Йорка. Поэтому он поднимает голову и принимается разглядывать карту метро, которую знает, как свои пять пальцев. — И я уважаю его желание.

«Ну да», — закатывает глаза Алек.

— Его сложнее всего посещать, — как ни в чем не бывало продолжает Джейс. — Он прекрасно освоил, как блокировать других, когда хочет, чтобы его оставили в покое. Это конечно здорово… но в Мексике так классно. Намного теплее, чем в Англии. Бывал там?

Не намеренный разговаривать с самим собой, Алек качает головой и ищет в кармане наушники и мобильный, чтобы изобразить телефонный разговор.

— Нет, — говорит Алек в микрофон, надев наушники. Никто даже не смотрит в его сторону. — Ни единого визита.

И речь отнюдь не о поездке на выходные или отпуске. «Визит» — термин, который он подхватил от Джейса. Момент, когда кто-то из них объявляется в голове другого. Джейс, Клэри и даже Рафаэль частенько наносят ему визиты, но Алек еще ни разу не был ни у кого из них. Он понятия не имеет, как это делается.

— Там круто, — пожимает плечами Джейс. — Мне потребовалось много времени, чтобы посетить Рафаэля. Майе и Лидии тоже. Саймон — единственный, кому удалось с первого раза. Ну, кроме Магнуса, конечно же.

Алек кривится, и Джейс воспринимает его реакцию как досаду. Чем она, скорее всего, и является.

— Все еще только мы втроем, м? — спрашивает Джейс.

— Да, — односложно отвечает Алек.

— Думаю, остальные тебе понравятся. Ну, кроме Саймона. И Майя… ну это… Майя. Но Лидия точно понравится. А что касается Магнуса… он вообще нечто. Все они очень ждут встречи с тобой.

— Да?

— Ага, — улыбается Джейс и толкает его плечом. — Ты классный. И умный. И заботливый, хотя и притворяешься засранцем. Вы с Лидией будете взрывной смесью! А может и нет. Для взрыва нужна какая-то реакция. Вы же скорее начнете обсуждать, в какой оттенок серого лучше покрасить гостиную.

Алек фыркает, но чувствует, как губы сами собой складываются в улыбку, и поспешно одергивает себя.

— Я посоветовал им найти тебя на фэйсбуке, — добавляет Джейс. — Старый добрый способ, но Магнус сказал, так неинтересно. Магнус вообще говорит много глупостей. Уверен, он давно пробил всех нас и собрал подробное досье на каждого.

Иногда Алек думает о других. Размышляет, где они живут, чем занимаются, как справляются со сложившейся ситуацией. Может, кому-то из них не повезло с родителями, кто-то живет, пытаясь оправдать чужие ожидания, а кто-то страдает от запретной любви. Хоть убей, но ему любопытно. И Алек считает, это нормально, учитывая, как трепещет сердце всякий раз, когда Джейс рассказывает о них. Это отвратительно. Он не должен тревожиться о людях, которых ни разу не встречал.

— Все вы часто жалуетесь на Магнуса, — говорит Алек. — Уверен, он в восторге.

— Еще бы, — улыбается Джейс. — Он крутой и умный, и ворчливый, особенно с бодуна. Прикинь, а?

Самый замечательный побочный эффект возможности слышать голоса в голове заключается в том, что Алек еще ни разу не смог как следует выспаться ночью. И под «замечательным» Алек, конечно же, имеет в виду «хуже некуда».

Бессонница — ужасная подруга. Она делает нас уязвимыми, необъяснимо беззащитными. От нее не спрятаться и не скрыться. Это случается достаточно часто: он просыпается в комнате, окрашенной бледными цветами предрассветных сумерек, — легкие словно сжимает невидимая рука, заталкивая все эти странные ощущения прямо в горло, заставляя распробовать их. Алеку хочется увернуться.

Поначалу он не может объяснить, что происходит. Возможно, просто его восприимчивость сильнее в три часа ночи, когда в глухой темноте одиночество накатывает особенно остро. Может, не отвлекаясь на свет, звук и остальных, ему действительно проще почувствовать.

Однако эта гипотеза скоро разбивается. Алек вынужден признать, что просыпается из-за чужих эмоций, а на подобную эмпатию он никак не подписывался. Он прекрасно владеет раздельным мышлением. Поэтому когда печаль и одиночество, злость и сожаление расцветают открытыми ранами на коже, внутри у него все переворачивается.

Ощущения бьют через край. Захлестывают словно волны, и он никак не может толком проснуться, чтобы противостоять им.

Сегодня снова одиночество. Это стало уже привычкой, но Алек все равно не готов к тому, как ухает куда-то вниз желудок, оставляя после себя зияющую пустоту. Это совсем не то одиночество, которое обычно стискивает грудь Алека. Это постоянная тупая боль, терзающая и выматывающая.

И это точно не Джейс. Эмоции Джейса — острые, сильные и легко предсказуемые. Джейс думает простыми, неясными образами, его чувства подобны вспышкам на солнце. Эмоции Клэри — непоколебимые и своенравные, а Рафаэля — цельные и незыблемые.

Значит, это кто-то другой. Алеку грустно, что где-то там кто-то так часто переживает столько всего. Наверное, это утомительно. Эмоции всегда яркие, багряные и синие, они покрывают Алека с ног до головы и душат.

Он лежит с открытыми глазами в темноте, сложив руки на животе, и сосредоточенно дышит. Он понятия не имеет, как бороться с этой загадочной усталостью. Ужасно хочется задать вопрос: желание спросить, словно торчащая из любимого свитера нитка, которую никак не можешь перестать теребить.

— Кто здесь? — не выдерживает Алек. В ответ тишина. Но ему все равно кажется, что они знакомы.

Алек признался, что гей, когда ему было восемнадцать. До этого он целых шесть лет молча страдал в одиночестве. Когда он рассказал Иззи, стало получше. Намного лучше. Как же хорошо, наконец, поговорить с кем-то, спустя столько лет.

Но вообще Алек человек одинокий. Его это не беспокоит — работа не дает ему скучать, а долгие смены настолько выматывают, что обычно он засыпает сразу после ужина. Он живет вместе с Изабель. И ему это нравится, даже когда поутру он вынужден поддержать неловкую беседу с оставшимся на ночь ухажером Иззи. Родители гордятся, что он пошел по стопам отца и стал полицейским. И, наверное, это неплохо. Он оправдывает надежды. Это означает, что они все еще звонят по воскресеньям в одиннадцать, чтобы узнать, как его дела.

А вот друзья — совсем другое дело. Бойфренды тоже. Иззи давно махнула на него рукой. Хотя иногда она все же обращает его внимание на симпатичного парня в ресторане или в метро и, пихнув локтем в бок, ждет реакции. Чаще всего он просто закатывает глаза в ответ.

Социализация дается Алеку с трудом. Флирт дается ему с трудом. Пустая болтовня определенно дается ему с трудом. Иззи все списывает на то, что он неприступный и холодный и так далее.

Алеку тяжело, потому что он боится открыться. Он никогда в этом не признавался, но предпочел бы оставить при себе многие мысли: о симпатичных парнях, о страхе, что родители могут от него отречься, о работе, которую так и не полюбил до конца. А ещё склонность постоянно сомневаться, неуверенность в себе, заниженную самооценку и мечты стать лучше. Алеку не хочется сваливать проблемы на других.

Поэтому связь с остальными — одновременно благословение и проклятие.

Благословение, потому что теперь все эти люди могут оказаться рядом, стоит лишь щелкнуть пальцами или моргнуть. Хорошие люди (в общем-то). Приятные люди (в общем-то). Люди, которые без предупреждения присядут рядом на диван, или на стул, или на пассажирское сидение машины и просто начнут говорить, чтобы скрасить его одиночество. И Алек не может побороть удивительное чувство тепла, которое испытывает всякий раз, когда это происходит. И чем дольше это продолжается, тем меньше ему хочется сопротивляться.

Пустая болтовня Джейса о клиентах из тренажерного зала, рассуждения Клэри о выпускном проекте, тихая молитва Рафаэля — все это успокаивает Алека. Какая-то его часть всегда придавала слишком большое значение словам. Он отчаянно хотел быть лучше других, оправдать чужие ожидания, заботиться обо всех, кто дорог. Он прожил на грани многие годы в постоянном страхе упасть в пропасть.

Но теперь он обрел покой.

Вроде как.

Ведь не может быть никаких секретов, когда в твоей голове находятся посторонние люди, особенно в случае с Алеком, который понятия не имеет, как контролировать эти визиты. Его немного нервирует, что разбросанные по миру незнакомцы знают о нем столько интимных вещей. Знают, как он вздыхает, отвечая на звонки родителей; знают, как тяжело ложится в руку пистолет, хотя он стреляет без промаха; знают с какой тоской и желанием он украдкой смотрит на всех этих парней, на которых обращает его внимание Иззи.

И это отнюдь немало.

Возможно, Алек уже не настолько одинок как до происшествия с зеркалом, но чувство одиночества, так или иначе, все еще с ним. Быть вынужденным раскрыть свои секреты другим не то же самое, что признаться кому-то во всем самому. Алек мечтает, чтобы в его жизни был кто-то, кто бы брал его за руку и радовался его появлению в комнате. Алек желает этого. Алек редко получает желаемое.

Джейс, как обычно, возникает из ниоткуда и замолкает на полуслове, заметив сгорбившегося на диване Алека, обхватившего голову руками. Он впервые видит его таким потерянным.

— Приятель, — зовет Джейс, вглядываясь в бледное печальное лицо Алека. — Что стряслось?

Алек издает нечленораздельный звук и наклоняется ниже, опуская голову между колен. Он чувствует, как прогибается диван, когда Джейс присаживается рядом, ощущает тепло ладони, когда тот успокаивающе касается его спины.

Вполне закономерно: чем чаще о чем-то думаешь, тем вероятнее оно произойдет.

Родители обо всем узнали. Десять минут назад? Час? Алек не помнит, с тех пор как он повесил трубку, все как в тумане. Он понятия не имеет, как так вышло, ни он, ни Иззи точно им не рассказывали. Да и какая теперь разница. Может, это был Макс. Неважно.

Главное, теперь они в курсе, что он гей, и не хотят его знать.

Он до сих пор слышит резкий холодный голос матери и не может подавить пронизывающую дрожь.

«Ты действительно собираешься так с нами поступить? Со своей семьей? С самим собой?»

Алек редко плачет, но кто-то в его кластере сопереживает ему так сильно, что он ощущает, как сдавливает горло от подступающих слез. Видимо, он должен найти утешение в чужом сострадании. Где-то там кто-то чувствует его боль и чертовски остро.

— Паршиво, — говорит Джейс, он явно не в своей тарелке. Скорее всего, он никогда в жизни не давал совета. Алек не винит его. — Ну и говнюки твои роди…

— Они собираются лишить меня наследства, — признается Алек. Он понятия не имеет, почему решается рассказать Джейсу, но стоит начать, как его прорывает. Надо выговориться, пока не стало хуже. — Не то чтобы… меня это волновало. Вообще не волнует, но… но.

Он с силой втягивает воздух и трет руками лицо.

— Они лишили наследства и Иззи, — продолжает Алек. — Потому что она знала. Держала все в секрете ради меня и не… Теперь они не хотят знать нас обоих. Они просто…

— Да пошли они, — говорит Джейс. — Серьезно, к черту их. Они уроды. Разве они могут так поступить? Тебе стоит переговорить с Магнусом, он адвокат. Думаю, он сможет рассказать тебе о твоих правах. У тебя ведь должны быть права, да? Магнус точно захочет поговорить с тобой. Могу дать тебе его номер, чтобы ты не ждал, или…

Алек чувствует себя несчастным. Действительно несчастным, и это мерзкое отвратительное ощущение. Ему бы хотелось, чтобы родители не имели столь сильного влияния на его жизнь. Но, увы, что есть — то есть. И из этого вытекает целый ряд других проблем. Алек думает об отце, который намного выше его по рангу, и как все это отразится на работе, или, быть может, отец сам воспользуется случившимся, чтобы подложить ему свинью. Он размышляет о деньгах. У него неплохая зарплата, но пару раз в год родители подкидывали денег, аренда в Верхнем Ист-Сайде недешевая. Возможно, теперь им с Иззи придется переехать. А потом он думает о работе, о работе, которую родители всеми силами навязывали ему, и мысли снова закручиваются в спираль.

У него нет на это времени. И терпения.

Он ведь должен отлично справляться с критическими ситуациями.

— Я хочу сказать… — Джейс все еще говорит, но последние несколько минут Алек его не слушает. Мысли скачут одна быстрее другой, сливаясь в белый шум, словно кто-то скребет ногтями по классной доске. — Сейчас много геев. Есть же всякий там гей-прайд и прочее. Там полно народу. И Нью-Йорк же довольно либерален, да? Я так слышал. Ты не должен винить себя, Алек. Поверить не могу…

— Джейс, чувак, ты делаешь только хуже, — раздается голос. Джейс и Алек поднимают головы. — Из тебя отвратительный Оби-Ван.

На кофейном столике сидит и улыбается лохматый темноволосый парень в перекошенных очках. С одной стороны — он ужасно раздражает, с другой — Алек благодарен за вмешательство. Иногда Джейс действительно понятия не имеет, что несет. Алек рад, что тот замолчал. Ему хочется побыть в тишине.

— Ты ведь знаешь, что я так и не посмотрел эти фильмы? Поэтому понятия не имею, о чем ты, — говорит Джейс Саймону, а это никто иной, как Саймон. Джейс смотрит на того почти так же, как и на Клэри: с нежностью и раздражением. Но Алек сейчас не в настроении разбираться в этом. — И вообще, я думал, у тебя вечером выступление. Что ты здесь делаешь?

— Услышал, как ты все портишь и решил вмешаться, — говорит Саймон, надменно вздергивая подбородок. Джейс ведёт себя как ребенок и гримасничает в ответ, но Алек не приглядывается.

Саймон пожимает плечами и опускается на корточки перед Алеком. Это унизительно, но Алек позволяет ему.

— Привет, Алек. Я Льюис. Саймон Льюис. Лучший телепатический друг и самый классный парень в кластере. Что бы Джейс ни наговорил обо мне — это вранье. Он просто завидует. Ясно? Ясно. Хреново, что так вышло с твоими предками. Любишь музыку?

Саймон говорит настолько быстро, что кажется, сейчас запутается в словах или прикусит язык. Алек медленно моргает, пытаясь переварить услышанное.

— Даже не начинай, — предупреждает Джейс. — Твоя музыка кошмар. Алек не хочет ее слушать. Я не хочу ее слушать.

— Наша музыка вовсе не кошмар, — в ужасе восклицает Саймон. — Ты не понимаешь. «Крепкая как камень Панда» открыла новое направление в нинтендокор, привнеся в него дух инди-рока. А учитывая твою персональную неприязнь ко мне…

— Я не понял ни слова из того, что ты только что сказал, — обрывает его Джейс. — И вообще я думал, вы называетесь «Конспирация Морского Овоща». Нельзя же менять название группы во время тура.

— Конечно, можно. Кто из нас двоих выступает в группе? Именно. Вот и я об этом.

Алек со стоном обхватывает голову руками, и они оба замолкают.

— Я не в настроении выслушивать все это, — ворчит Алек. Он ощущает себя так, словно кто-то играет на его спине в дженгу с настоящими кирпичами, а вся эта ехидная перепалка выводит его из равновесия. — Обсудите за дверью, а лучше… как можно дальше отсюда.

— Прости, приятель, — извиняется Джейс. — Но поверь, я делаю тебе одолжение. Музыка группы Саймона полный отстой. Тебе бы не хотелось ее слушать.

— Эй! Не верь ему, Алек. У Джейса самый отвратительный вкус из тех, кого я знаю…

— Саймон, — раздается суровый голос Рафаэля, и Саймон испуганно вскрикивает. Алек переводит взгляд на вновь прибывшего. Тот сидит, выпрямившись и положив ногу на ногу, в кресле, и выглядит таким же безразличным, как всегда. Алек снова опускает голову и прячет лицо в ладонях, надеясь, что они исчезнут и он останется наедине со своим горем. — Отстань от него.

— Да, Саймон, — подхватывает Джейс, но тут же замолкает под строгим взглядом Рафаэля.

Алек чувствует, как вновь прогибается диван и кто-то касается его спины маленькой тонкой ладонью, так не похожей на руку Джейса. Запах дождя пропитывает все вокруг, и, открыв глаза, Алек замечает сквозь пальцы рыжину.

— Все уладится, Алек, — говорит Клэри. — В случае если они бросят тебя, у тебя останемся мы. Мы тебя любим. Даже те, кого ты еще не встречал. Они так сильно любят тебя, что ты и представить не можешь.

Хотя слова Клэри немного успокаивают, Алек не озвучивает этого. Он разрешает троице остаться до прихода Изабель, которая тут же заключает его в медвежьи объятья и захлебывается извинениями.

Когда он лежит в кровати той ночью, на него снова накатывает уныние. Да, он расстроен, испытывает отчаянье и разочарование в себе и не только в себе, от чего его чувства становятся липкими и черными.

Но грусть, которую он ощущает сейчас, не его. Она синяя и серебряная и залита лунным светом. Это грусть того, кто находится очень-очень далеко, меланхоличная и тоскливая, словно говорящая «хотелось бы мне быть рядом с тобой». А возможно, Алек просто выдает желаемое за действительное.

Интересно, кто это. Ни Джейс, ни беспокойный Саймон не отличаются подобной чуткостью, для Рафаэля — слишком эмоционально. Возможно, это Клэри. Или кто-то из тех, с кем он еще не знаком.

Алек пытается разобраться в своих эмоциях. Он думает о родителях, о маме во время того телефонного разговора, о ее словах «поговорим, когда ты придешь в себя», и чувство разрастается. Он думает о вечных желаниях, несбыточных и упущенных; о человеке открытом и добросердечном, которого можно взять за руку, который всегда готов прикрыть его спину; и чувства обжигают, настойчиво покалывая золотом. «Однажды, — твердят они. — Когда-нибудь, я обещаю».

Похоже, он кому-то не безразличен.

После этого ситуация становится если не легче, то хотя бы терпимее. Рана еще не затянулась и иногда болит сильнее, чем следовало бы, и, бывает, Алек с трудом встает с постели по утрам. Бывает, ему чудится, что незнакомцы в метро смотрят на него, словно обо всем знают; бывает, на работе все идет наперекосяк, люди умирают в его смену, и ему кажется, виной тому тот факт, что он тот, кто он есть.

В такие дни он всегда не один.

Возможно, остальные заключили негласное соглашение, но как только у него один из этих отвратительных дней, кто-нибудь непременно появляется рядом и начинает болтать (Джейс), или напевать дурацкую мелодию (Саймон), или невзначай рассказывать, как прошел день (Клэри). Пару раз его даже навещает Рафаэль. Он просто молча сидит рядом, чтобы Алек не оставался в одиночестве.

Сегодня один из таких дней, когда сложно даже встать с постели, а тяжесть на сердце убивает. На кухне Алек застает за плитой Рафаэля. Он понятия не имеет, как такое может быть. Возможно, Алек готовит сам или просто наблюдает, как Рафаэль готовит где-то в Мехико. Но Алеку не хочется зацикливаться на этом, у него и без того болит голова.

— Привет, — угрюмо здоровается он. Что бы ни готовил Рафаэль, пахнет пряно и аппетитно, у Алека бурчит живот.

— Знаешь, Магнус злится, — с ходу говорит Рафаэль, переворачивая лопаткой то, что жарится на сковороде. — На твоих родителей. За то, что они сделали.

Алек бормочет слова благодарности, но по правде понятия не имеет, что сказать. Несмотря на частые упоминания и заинтересованность в жизни Алека, Магнус для него абстрактный человек. Приятно знать, что он думает об Алеке, но сочувствие незнакомца не утешает.

— Не он один, — бубнит Алек, еле переставляя ноги, подходит к кофемашине и, не глядя, нажимает кнопки.

— Его интересует, обсуждаешь ли ты случившееся с кем-то, кроме нас, — продолжает Рафаэль. Интонации в его голосе подсказывают, что тот мечтает оказаться где угодно, лишь бы не вести эту дурацкую задушевную беседу. Алек его прекрасно понимает.

— Все нормально, — врет он. — Я справляюсь.

Он не справляется. Точнее, не справляется как нормальный человек с нормальными человеческими отношениями. Он справляется в своем духе: раскладывает проблему по полочкам, игнорирует и двигается дальше, даже если весь мир разлетается вдребезги и вокруг свистят острые осколки. В этом ему нет равных: он мастер увиливать и заклеивать пластырем открытую рану. Ему не приходит в голову, что можно изначально избежать боли. Для него это нереалистично.

— Ну, ты можешь сам сказать ему об этом, — замечает Рафаэль, накладывая свою стряпню, и протягивает тарелку Алеку. — Вот. Ешь. Я хочу уйти.

Рафаэль отлично готовит. Намного лучше Иззи. Когда Алек говорит это, ему кажется, Рафаэль немножко улыбается. Совсем чуть-чуть.

Алек открывается Иззи. Он не собирался, но, похоже, если он падает, то разбивается серьезно, и наскоро залеченные раны начинают снова кровоточить.

Он говорит ей, как все паршиво. Что ему кажется, будто он снова признается во всеуслышание, что гей. Она кивает и крепко обнимает его. А потом они распивают бутылку вина и смотрят какой-то фильм, который Иззи записала на прошлой неделе на случай, если выдастся дождливый день.

В Нью-Йорке яркое солнце, но в Сиэтле идет дождь. И глядя в окно, Алек видит дождевые облака, низкие, серые и мрачные. Клэри стоит у окна и устало улыбается, и в свете люстры ее волосы пылают огнем.

— Я горжусь тобой, Алек, — говорит она, и Алек плотно сжимает губы. Иззи комментирует происходящее на экране, а он переводит быстрый взгляд на Клэри.

Алек готов признать, иногда она бывает вполне ничего.

Позже вечером он застает в своей комнате Саймона, тот сидит на кровати и наигрывает на гитаре. Алек еще не решил, как относится к Саймону, но Саймон явно из кожи вон лезет, чтобы ему понравиться. Точнее, постоянно путается под ногами.

— Привет, Алек! — Саймон поднимает голову и улыбается.

— Я ложусь спать, — бурчит Алек. Он вовсе не злится, по правде после разговора с Иззи даже чувствует себя намного лучше, но у Саймона талант пробуждать в нем худшие качества. И это всего за пару дней знакомства. Впечатляющий талант. — Слезай.

Саймон спокойно встает.

— Извини! Я пришел передать послание. От Магнуса! Магнус говорит, подумай о словах Рафаэля. Хотя я понятия не имею, о чем речь, а он мне не объяснил. И что он теряет терпение.

— От Магнуса? — переспрашивает Алек, замирая с покрывалом в руках. — Почему?

— Ну, ты же его знаешь, — пожимает плечами Саймон. — Ой… не знаешь. Он недоволен, что ты до сих пор не посетил его, и ему приходится узнавать все новости о тебе через нас.

— Вы докладываете ему обо мне? — Алек вскидывает бровь.

Саймон щиплет гитарную струну — по комнате разносится резкий фальшивый звук — и пожимает плечами. Он выглядит немного смущенным.

— Типа того, но… Магнус беспокоится, понимаешь? Уж такой он человек. Даже если он тебя не знает, то все равно переживает. Он поддерживал меня в тяжелые времена. Майю и Рафаэля тоже. Магнус типа нашего психиатра, наставляет на путь истинный.

— Ему не стоит беспокоиться обо мне, — бормочет Алек, но сердце в груди приятно трепещет. Он тут же одергивает себя. Саймон улыбается и пробегает пальцами по струнам, наигрывая аккорд.

— Конечно, стоит. У вас с ним связь, хотя ни ты, ни он ей еще не воспользовались. Вопрос времени…

Саймон замолкает, вглядывается во что-то, видимое лишь ему одному, и непонятно говорит по-французски.

— Ты знаешь французский? — спрашивает Алек.

@темы: перевод, ББ-2018

---

Дороги, которые мы выбираем; Вулси/Джонатан, Алек; NC-17

[McCreation]

Название: Дороги, которые мы выбираем Автор:  Azhdaha,  McCreation Бета:  Allora Иллюстратор:  ValleryPrankS,  N-arsus Категория: слэш Рейтинг: NC-17 Жанр: приключения, вестерн, UST, Romance Размер: 36160 слов Краткое содержание: Пока шериф Вулси Скотт со своим помощником Джонатаном Моргенштерном ищут сбежавшего из Люпусвилля контрабандиста Мортмейна, в окрестностях Шэдоу-Вэлли происходит убийство. Алек думает, что не обошлось без вмешательства Джонатана, и пытается в этом разобраться. Примечание/Предупреждения: На Диком Западе вообще все геи. Часть цикла Шэдоу-Вэлли. Авторы не претендуют на историческую достоверность описываемого периода и не всегда согласны с поступками персонажей. Иллюстрации: основной арт, баннер, обложка фанмикса Ссылка на скачивание: docx, fb2 Арт открывается по клику В салуне душно, шумно и накурено — как и во всех салунах по всему западу. Когда Джо заходит, никто не обращает на него внимания. Здесь вообще не особенно смотрят по сторонам — не то что в Люпусвилле или Шэдоу-Вэлли, где каждый скрип двери привлекает внимание всех в зале. Впрочем, здесь и зал значительно больше. А вот виски даже гаже, чем у Дойла. Джо все равно цедит его по глотку, пока ждет удачного момента, чтобы перемолвиться парой слов с барменом. Но тому как раз жалуется на жизнь засаленный пьяница, пытаясь выклянчить халявную рюмку. Джо уже подумывает сам угостить его выпивкой, но в таком случае, наверняка, этот болван переключится на него, и придется выслушивать о его нелегкой доле... — Глазам не верю! — раздается за спиной знакомый рык. — Моргенштерн! Некоторые посетители салуна оборачиваются в их сторону. Бармен косится с подозрением. Джо лениво поворачивается на стуле. — Эта шутка уже давно приелась, — бросает он, делая глоток виски. — Только такой дурак как ты, Тим, не способен это понять. Тим секунду щурится с пониманием — он совсем не дурак, на самом-то деле, — и тут же с широкой ухмылкой хлопает Джо по плечу. — Такой дурак, как я, даже и не вспомнит твое имя, — ворчит он, падая на стул рядом. Бармен тут же понятливо придвигает к нему кружку с пивом. Тим шумно отпивает, на его губе остается полоска пены. За прошедший с их последней встречи год он нисколько не изменился: все то же загорелое, грубое обветренное лицо да растрепанный хвост темных волос. — Все еще хлещешь эту дрянь? — спрашивает Джо, кивая на его кружку. — Все такой же нахальный говнюк, я посмотрю, — хмыкает в ответ Тим. На них перестают обращать внимание, и он негромко добавляет: — Рад, что ты жив, Джо. Я уж думал, ты рядом с папкой болтаешься. — Я тут как Себастьян Верлак. — Джо покачивает стакан в руке, смотрит, как плещется виски на дне. Тим понятливо кивает. — Около западной окраины города есть другой салун, — глотнув еще пива, говорит он. — Из тех, где можно спокойно назвать даже твое имя. — Обязательно туда наведаюсь. — Да уж постарайся, — Тим подмигивает. — Там и работенку можно найти, если тебе интересно. Кстати, — он садится вполоборота к Джо и наклоняется, понижая голос: — У меня с приятелями наклевывается одно дельце... Джо качает головой. — Прости, Тим, я тут уже по делу. — Ну, если передумаешь... Пара дней у тебя есть. А что за дело? — не особенно заинтересованно спрашивает тот и снова отворачивается к пиву. Этакая своеобразная вежливость — если не можешь сказать, то не особенно-то и интересно было. Джо после недолгих раздумий все же решается. — Ищу кое-кого, — признается он. — Ты слышал об Акселе Мортмейне? Тим щурится, делает знак бармену, чтобы долил пива. — Кое-что слышал, — не глядя на Джо, отвечает он. Тот весь подбирается. Неужели ему действительно так быстро повезет? Тим дожидается, пока бармен снова отвлечется, оглядывается, проверяя, не подслушивает ли кто. Джо молча ждет, сгорая от нетерпения. — И что же ты слышал? — не выдерживает он. Тим снова хмыкает. — Только то, что Мортмейн тоже тебя ищет. Джо платит за выпивку, и Тим охотно выкладывает подробности: — Спрашивал про тебя, но я ему то же, что и тебе, сказал — что ты наверняка уже помер давно. Джо стучит указательным пальцем по стакану. Едва ли Мортмейн поверил — он-то Джо видел совсем недавно... — Слушай, дружище, уехал бы ты пока с нами, — снова предлагает Тим. — С Мортмейном пара крепких парней была. Не знаю, что у вас с ним за дела, может, он и прав, желая тебя выпотрошить, но мне как-то все равно. Джо хлопает его по плечу. — Спасибо, но я тут тоже не один. — Ну как знаешь, — тянет Тим. Джо еще играет с его друзьями в покер, задает пару осторожных вопросов по ходу. Ничего определенного, к сожалению, узнать не удается. Кроме одного — Мортмейн был здесь, в Уотергласс. И, может быть, еще не успел уехать. В Уотергласс, в отличие от Люпусвилля и Шэдоу-Вэлли, даже есть гостиница, и в ней Джо с Вулси и остановились. Как сказал Вулси — чтобы не привлекать слишком много внимания в салунах. По мнению Джо, это было нелогично. — Чем больше внимания мы привлечем, тем быстрее Мортмейн нас найдет, — заметил он. — Я бы предпочел найти его первым, — ответил Вулси. Сейчас Джо возвращается раньше Вулси и, пока ждет его, успевает заскучать. Обеденный зал в это время, между обедом и ужином, почти пуст. Джо выпивает кофе, перебрасывается парой слов со скучающим, как и он, поваром, и начинает мерить шагами зал. У дальней стены стоит обшарпанное пианино с закрытой крышкой. Джо проводит по ней рукой — на пальцах остается плотный слой пыли. — Можно? — оборачивается он, но обнаруживает, что в зале уже один. Джо пожимает плечами и придвигает к пианино стул. Он не играл, кажется, целую вечность, а пианино ужасно расстроено, и он тратит с полчаса, чтобы добиться хоть сколько-нибудь приличного звучания. Когда Вулси, наконец, приходит, Джо уже слишком увлечен, чтобы обращать на него внимание. А тот и не мешает, замирает в дверном проеме. Джо скользит пальцами по холодным клавишам. Это неожиданно приятно — чувствовать, что он не растерял навык совсем, понимать, что все еще может играть, хоть и не практиковался так долго. Что музыка подчиняется его движениям, его желаниям. Джо прикрывает глаза, задерживая дыхание, и заканчивает небольшую импровизацию несколькими контрастно тяжелыми минорными нотами. — Где ты научился играть? — спрашивает Вулси, до этого слушавший молча, облокотившись на дверной косяк. — Как-то просидел в одной дыре вроде этого городишки больше месяца, — охотно отвечает Джо. — Подсматривал, как играет капер. — Врешь, — ухмыляется Вулси. — Вру, — соглашается Джо. — На самом деле месяцев было три. Вулси смотрит все еще скептически. — И капером была баба, — расширяет картину Джо. — Все еще не вижу связующего звена. — Она давала мне после каждого урока, — с удовольствием отвечает Джо. — Тогда понятно, — беззастенчиво ржет Вулси. — Мозоли не натер? — Себе или ей? — На пальцах, — Вулси подходит ближе. — А по правде? — А правда всегда скучная, — Джо убирает руки с клавиш. — Узнал что-нибудь полезное? — Да, — легко отвечает Вулси. — Я тут поболтал с Мортмейном, и мы решили поделить твою шкуру по-братски. Джо едва не прищемляет себе пальцы крышкой пианино. Во рту становится сухо, в желудке холодеет. — Очень смешно, Скотт. Вулси подмигивает. — Так правда-то всегда скучная. Уверен, Мортмейн согласится с этим, когда узнает правду про тайник твоего отца. Джо усмехается. Он только рад, что этот сукин сын настолько купился на байку про спрятанное сокровище. Едва ли в ином случае он остался бы в штате и, тем более, решился бы искать Джо, зная, что тот приведет за собой шерифа. Но банда Валентина успешно грабила больше десяти лет — легко было поверить в то, что какая-то часть награбленного все еще цела. Блэквелл вон тоже даже не усомнился. А ведь он был ближе всех к отцу. Вспомнив о нем, веселиться уже не очень-то хочется. Вулси опирается на крышку пианино. — Никто из добропорядочных граждан Уотергласс Мортмейна не видел, — рассказывает он. — А недобропорядочные не очень-то рвутся со мной разговаривать. — Конечно, если ты засветил им значок, — ворчит Джо. — Да здесь меня и без него в лицо знают, — Вулси морщится. — Еще этот Эдмер, — с досадой фыркает он. У Эдмера, шерифа Уотегрласс, с Вулси какие-то старые счеты, в которые Джо не сочли нужным посвятить. Впрочем, прямо сейчас его больше волнует, что вместо помощи им будут нарочно вставлять палки в колеса. — Мне повезло больше, — Джо выделяет голосом это «повезло», давая понять, что не думает на самом деле, что дело тут в везении. — Один мой приятель видел Мортмейна в салуне на том конце города. Думаю, стоит сходить поспрашивать там. — Хочешь еще пару выходных вкупе с оздоровительной поркой? Могу устроить. Без риска для жизни. — Не станут же они просто хватать меня среди бела дня, — Джо скрещивает руки на груди. — Среди бела дня там и делать нечего. — Я тронут, Скотт, ты за меня боишься? — Не хочется тратить время на поиски нового помощника. — Не придется. Будешь терпеть меня и дальше. — Почему ты так в этом уверен? — Вулси хищно щурится, и Джо не знает наверняка, о чем именно он спрашивает. Но ответить выбирает о Мортмейне. — Потому что Мортмейн — всего лишь крыса, которая почуяла сыр, но боится вылезти из норы, чтобы его достать. — Эта крыса снабжала оружием банду твоего папаши под носом у нескольких шерифов, — напоминает Вулси. — Это говорит только о том, что вы хреново разбираетесь в людях, — не упускает возможности уесть его Джо. — Уж извини, но я лучше тебя знаю, чего стоит известное имя в определенных кругах. И Аксель Мортмейн там не звучало ни разу. — А ты у нас такой гений преступного мира? — язвит тот. — Так уверен, что знаешь всех поименно? Сам-то свое имя внес в историю этих определенных кругов? Джо нахально скалится в ответ. Вот пусть гадает! — Или ты считаешь, что фамилия твоего отца перевесит связи Мортмейна? Джо многого стоит никак не показать мгновенно вспыхнувшую злость. И она тем сильнее, что в словах Вулси есть доля правды — как бы то ни было, а случалось и так, что фамилия отца приходилась очень и очень кстати. Кто-то годами с нуля создает себе репутацию — Джо же всего лишь нужно было поддержать уже существующую. Потому что все знают Валентина Моргенштерна. — Я считаю, — справившись с собой, отвечает Джо, — что те, кому Мортмейн не заплатил заранее, не пошевелят и пальцем. В то время как те, кто меня ищут... Что ж, пусть попытаются. — Один раз ты уже показал, как справляешься. — В тот раз меня никто не прикрывал! — запальчиво восклицает Джо и осекается. Рановато полагаться на поддержку Скотта... Но тот кивает, пусть и не выглядит полностью убежденным. — Ладно, — медленно произносит он. — Только никакой самодеятельности. Если увидишь, что тебя заметили и идут следом, приведешь их ко мне. — Можешь быть спокоен, — Джо усмехается. — Уж что-то, а скинуть на тебя грязную работу я всегда рад. Знакомые у Джо находятся и во втором салуне Уотергласс — неожиданно, его нынешний хозяин, в прошлом занимавшийся не вполне честной торговлей то краденым, то порченым товаром. Особых дружеских чувств Джо к нему никогда не питал, и теперь ничего не изменилось, но расспросить его как следует это нисколько не мешает. Мортмейна видели и здесь, но где еще его можно найти, никто не знает. Следующие два часа Джо проводит за покерным столом, следя больше за входной дверью, чем за картами, так что пара проигрышей более чем ожидаемы. Он уже почти решает плюнуть и вернуться к барной стойке, хоть это и не слишком удачное место — все пришедшие в первую очередь направляются туда и велик шанс столкнуться с Мортмейном или его людьми нос к носу. Джо предпочел бы заметить их первым, понаблюдать. И ему везет. Дверь салуна в который раз за вечер открывается, Джо скользит безразличным взглядом по двум незнакомым здоровякам: один с густой отросшей щетиной, которой немного осталось до того, чтобы называться бородой, второй — в надвинутой на глаза шляпе. Джо не обратил бы на них внимания, но тут он сталкивается взглядом с барменом, и тот едва заметно кивает в сторону вошедших. Неужели это и есть те, кого Мортмейн нанял, чтобы поймать Джо? Он сползает на стуле чуть ниже и сам сдвигает шляпу на лоб. Парни пока что его не замечают, но оглядываться не перестают, даже устроившись за стойкой с выпивкой. Джо мельком бросает взгляд на карты — неплохой расклад, с таким можно и побороться. Но мысли заняты другим. Рано или поздно парни его заметят и, скорее всего, если он соберется уходить, последуют за ним. Особенно если сделать вид, что сам он их не замечает и вообще, набрался и возвращается в гостиницу отсыпаться. Вулси поможет их взять, и, может быть, они даже что-нибудь расскажут... И в тот же день предупредят Мортмейна, потому что задерживать этих двоих пока не за что, а устраивать самосуд без доказательств, что они хоть в чем-то виноваты, Вулси не позволит. Вот черт! Джо так надеялся, что Мортмейн будет с ними и эту крысу удастся задавить сразу! А теперь не лучше ли будет тихо отступить и проследить за ними в какой-нибудь другой раз? Вдруг они приведут к Мортмейну... Джо подбрасывает монету к кучке денег перед собой, принимая повышение ставки. К этому моменту игроков за столом остается трое, включая него. Его возможные преследователи за стойкой переговариваются, низко склонившись друг к другу. — Вскрываем карты? — с улыбкой спрашивает парнишка с отвратительными водянистыми глазами — скользкий тип, весь вечер уводивший выигрыши у Джо, даже когда тому казалось, что проиграть он уже не может. Джо косится на него, на третьего игрока — нетрезвого ковбоя, не выпускающего изо рта трубку, — и безразлично бросает на стол валета с дамой. Не так уж и плохо, учитывая, что среди карт на столе десятка, король и туз. — Дьявольская игра, — ворчит ковбой, косится на собранный Джо стрит и в свою очередь открывает карты. Семерка и король. Всего лишь пара. — Ну что ж, видимо, мне сегодня фартит, — ухмыляется неприятный тип, подгребая выигрыш к себе. Джо перехватывает его руку. — Карты-то покажи, — лениво напоминает он. Может, он здесь и не для того, чтобы играть, но такое откровенное хамство и нарушение правил никому спускать с рук не собирается. Глазки у паренька начинают бегать. Он пытается вырвать руку, но тут подключается ковбой и грубо выхватывает у него карты. На стол падают разномастные тройка и шестерка. — Вот мразь, — цедит тот, поднимаясь. — Небось и перед этим жульничал, а?! Парень бледнеет и все-таки вырывается — да Джо и не собирается его держать, пока разозленный ковбой будет лупить. Джо гораздо больше волнует невольно поднятый шум — вокруг все только на их стол и глазеют. И мордовороты Мортмейна в том числе. Джо поднимается, судорожно соображая, что теперь делать. Выскакивать из салуна и идти к Вулси? Даже если эта парочка и последует за ним, то пойдет прямиком в ловушку. В это же время ковбой, не собираясь разговаривать с карточным шулером, бьет его сначала под дых, а потом по лицу, опрокидывая на стол. Звенят разбивающиеся стаканы, визжит девка — причем, как Джо кажется, не испуганно, а радостно. А потом какой-то придурок — кажется, дружок битого, замахивается на Джо, и ему так или иначе приходится включиться в завязавшуюся драку. На какое-то время он даже забывает, зачем вообще здесь, думая лишь о том, как бы не схлопотать по голове бутылкой или ножкой стула, но когда очередной драчун отправляется под стол, Джо вскидывает голову и замечает, как подручные Мортмейна выходят из салуна. И вот это Джо уже совсем не устраивает. Он отталкивает разошедшегося ковбоя, бьет под дых другого, попавшегося под руку, и проталкивается к выходу. Выскакивает за порог. Прохладный вечерний воздух остужает лицо, но не голову. Кровь все еще кипит, и Джо чувствует, что так же легко, как дрался в салуне, уложит в пыль тех, кого послали за ним. Если только они не удерут! Улицу освещает пара керосиновых ламп: одна как раз над дверью салуна, вторая висит на столбе чуть дальше. За кругом света улица сужается и тонет в темноте. И там, в темноте, раздаются неторопливые шаги — совсем близко! Джо вытаскивает револьвер и, стараясь ступать беззвучно, крадется вдоль стены. Несколько осторожных шагов — и Джо выглядывает из-за угла салуна. Ему в лоб тут же упирается дуло револьвера. — Бум, — смертельно серьезным голосом говорит Вулси. Джо медленно закрывает и сразу же открывает глаза, но револьвер успевает исчезнуть. Джо выдыхает. — Какого черта ты тут делаешь? — шипит он. — Ты должен был ждать с другой стороны! — Именно там, куда ты должен был пойти, — отбивает Вулси. — Вот именно — какого черта?! Я же говорил, никакой самодеятельности! — Отличная идея, — раздается из темноты за спиной Вулси. Следом за голосом появляется знакомое уже лицо с бородой-щетиной. — Так что бросайте оружие и сдавайтесь, пока мы не наделали в вас дырок. За ним в тени здания маячит еще одна темная фигура. В смешанном свете луны и фонарей блестят револьверы. — Парни, как минимум по пуле мы успеем в вас выпустить, — почти миролюбиво предупреждает Вулси. — Давайте лучше столкуемся по-хорошему. —Умолкни, — рычит бородач. — Погоди, — придерживает его за плечо второй. — Как договоримся? — Вам, парни, нужен Моргенштерн, — Вулси кивком указывает на Джо. — Обойдемся без пальбы, а деньжата поделим на троих? Джо в первую секунду немеет от возмущения. Потом взрывается: — Скотт, мать твою!.. Тот зажимает ему рот ладонью, выкручивает руку с револьвером. — Не глупи, Джо, ты же не хочешь получить пулю раньше времени? — пыхтит Вулси, пытаясь его удержать. — Помогите, ну!.. Он тычком в спину отправляет Джо в руки к бородачу. Второй бандит кидается на помощь. И в затылок ему упирается дуло «миротворца» Вулси. — Теперь вам лучше послушаться, парни, — холодно советует он. — Мозги обратно в башку вы не затолкаете. Мужчина замирает, и Джо пользуется его замешательством — бьет бородатого как раз, когда тот стреляет. Рука у него дергается и пуля, предназначенная Вулси, попадает в его же приятеля. Тот роняет револьвер и оседает, схватившись за бок. Почти тут же раздается еще один выстрел, и бородач заваливается на тротуар. Под двумя нацеленными револьверами и с трупом приятеля у ног оставшийся в живых бандит сразу становится сговорчивее. — А как же договориться по-хорошему? — лебезит он. — Боюсь, теперь придется немного поменять условия, — обманчиво дружелюбно предупреждает Вулси. — Как тебе такие: ты рассказываешь нам все, что знаешь про Мортмейна? — А вы меня отпускаете? — А мы тебя не убиваем, — поправляет Джо. — Где Мортмейн? — Не знаю. — Может, ему ухо отрезать? — поднимает взгляд на Вулси Джо. Честно говоря, больше интересна его реакция, чем бандита. Тот смотрит с усталой укоризной — «придумай что-нибудь поинтереснее», но подыгрывает: — Лучше палец — их десять. На третьем-четвертом точно заговорит... — Да не знаю я! — Вулси бандит верит больше. — Мы с ним в салуне толковали! Где он отсиживается — не говорил, сказал только, что ты за ним придешь и тебя надо скрутить... — И куда бы вы меня повели? — хмыкает Джо. — Нашли бы куда, — огрызается тот. — Посидел бы в подвале у Билли, пока Мортмейн не появится... — Билли — это твой приятель? — уточняет Джо. — Хозяин салуна, — отвечает тот. Джо хочется отвесить себе затрещину: ну разумеется, с чего это он решил, что тот отвечал только на его вопросы? Видимо, стоило этим двоим прийти, и Билл тут же выложил все про то, что Джо ищет Мортмейна. Еще небось и указал, где он сидит, и предупредил, что их и дожидается. Шум за углом раздается неожиданно — видимо, из салуна вывалилась какая-то компания. Джо с Вулси не успевают даже переглянуться, как проулок заливает светом ламп. — Бросьте оружие! — раздается резкий окрик. Вулси заметно морщится, но револьвер опускает. — Эдмер, — кивает он невысокому, но крепкому мужчине с винтовкой. — Скотт, — ничуть не более приветливо отвечает тот. Выглядит он лет на десять старше Вулси, с резкими носогубными складками и тяжелым подбородком. Темные глаза смотрят с явной неприязнью — как на Вулси, так и на Джо. Вместе с шерифом пятеро вооруженных мужчин, так что Джо тоже почитает за лучшее убрать револьвер в кобуру. — Нет-нет, — Эдмер замечает это и шагает к нему, протягивая руку. — Отдайте-ка это мне, так сказать, во избежание. — «Во избежание» уже поздновато, — цедит Джо и кивает на труп. Эдмер оборачивается и видит тело. — Ваших рук дело? — спокойно спрашивает он. — Моих, — встревает Вулси. — Эдмер, эти двое напали на нас сами. Эдмер качает головой. — Наверно, еще и неожиданно, подкараулили в темноте? И в итоге один из них убит, а другой ранен? — Элемент неожиданности — это еще не все, — не может смолчать Джо. Эдмер снова смотрит на него. Разглядывает долго, больше минуты, так что у Джо медленно скатывается по спине капля холодного пота. Узнал? Глупости, конечно, за сходство с известным бандитом никто на виселицу не потащит. — Верно, — в конце концов кивает шериф и выдергивает у него из кобуры револьвер. — Важнее, на чьей стороне сила и количество. Отведите-ка этих господ ко мне в офис, — громко обращается он к остальным. — Всех троих. И перевяжите раненого, чтоб не помер в камере. Возмущение клокочет у Джо в горле, почти вырывается наружу, но Вулси опускает ладонь ему на плечо. Осаживает тяжелым холодным взглядом, и это разом приводит Джо в себя. — Что будем делать? — улучив момент, тихонько спрашивает он у Вулси по пути в офис шерифа. — Ничего, — мрачно отвечает тот. По нему видно, что происходящее нравится ему не больше, чем Джо. — Эдмер самоутвердится и утром нас отпустит. — Уверен? Вулси не отвечает, оставляя ему догадываться самому. — Это все Фредди виноват! — вдруг сбивает его с мыслей возглас за спиной. — Я тут ни при чем, шериф! Богом клянусь — я пальцем никого не тронул! Эдмер останавливается и, обернувшись, смотрит сначала на Вулси — тот отвечает взглядом младенца — и только потом на бандита. — Это Фредди! — повторяет тот. — Он еще в салуне подраться с кем-нибудь норовил, но Билли нас выставил! А тут идем, а эти стоят — сразу видно, что не местные, да поперек дороги. Фредди и завелся... — Хотел подраться, а схлопотал пулю? — недоверчиво уточняет Эдмер. — Не надо было размахивать револьвером у меня перед носом, — спокойно вставляет Вулси. — И помощнику моему врезал. Джо соображает, что в потасовке кто-то действительно заехал ему кулаком в скулу, может, и сам Вулси — а что саднит, он почувствовал только теперь. — А как сдачи получил — достал пушку, — подхватывает бандит. — Шериф, я тут ни при чем, Фредди первый выстрелил, я даже остановить его не успел... — Разберемся, — мрачно обещает Эдмер. Разбираться он не особенно стремится. Их заводят в камеры в офисе, и Джо до последнего отказывается верить, что тут и оставят. И что Вулси ни черта не сделает, чтобы этому помешать! Но тот спокойно укладывается на соломенном тюфяке в камере напротив, заводит руки за голову и закрывает глаза с таким видом, будто улегся спать в лучшей гостинице города. Эдмер, судя по его лицу, так же как и Джо, выражаясь культурно — потрясен его поведением. Но не забывает запереть в камерах никого из троих. — До завтра посидите — меньше будете затевать драки, — отрезает он и уходит. — Какого черта, Скотт?! — возмущается Джо. — Тебе что, охота провести ночь в каталажке?! — Я могу потерпеть, — не открывая глаз, отвечает тот. — Зато наш новый приятель никуда от нас не сбежит. А завтра потолкуем и с ним, и с Билли… — Я вам уже все сказал, — доносится из соседней с Джо камеры. — И я прикрыл вас перед шерифом! — Ты это сделал, потому что надеешься еще найти способ продать меня своим дружкам, — цедит Джо. — Нечего тут святошу изображать. По этой же причине можно надеяться, что бандит не станет рассказывать Эдмеру, кто такой Джо на самом деле. — Сколько, кстати, вам за меня пообещали? — любопытствует Джо. — По сотне, — так мрачно отвечает тот, что становится ясно — сам уже понял, что продешевил. Но Джо все равно возмущается: — Это что, в сто раз меньше, чем награда за отца?! — Что ты там говорил насчет правильной репутации? — не упускает случая поддеть Вулси. — Если бы знал, что нарвусь на шерифов, в жизни бы не согласился, — бормочет бандит. Джо решает пощадить остатки чувства собственного достоинства и не спрашивает, кто же тогда он. — Мортмейн — жмот, — хмыкает он. — Рассчитывает сорвать куш и ни с кем не поделиться. Бандит замирает, как учуявший след пес, и медленно поворачивается к нему. — Сорвать куш? — С чего это я должен тебе рассказывать? — Джо косится на Вулси, но тот не пытается его остановить и ничем не показывает, что разговор хоть сколько-нибудь его интересует. — Мортмейн что, нас кинул? — не успокаивается бандит. Пусть понервничает — Джо только того и надо. — Он-то меня точно не ради пары сотен ищет, — небрежно отвечает он. Бандит молчит, размышляя, а потом начинает костерить предателя и хитреца Мортмейна на все лады. — Так, может, раз уж у нас обоих есть к нему некоторые вопросы, — вкрадчиво начинает Джо, — ты лучше поможешь нам? — Говорю же, — ворчливо отзывается тот, — я все вам рассказал. Но Джо не может просто успокоиться и, по примеру Вулси, завалиться спать. Вместо этого он раз за разом меряет шагами камеру. И чем сильнее он заводится, тем больше его раздражает спокойствие Вулси. — Может, свалим, не дожидаясь утра? — в конце концов предлагает он. — Нет, — кратко отвечает Вулси. Джо, не сводя с него глаз, достает из внутреннего кармана куртки связку отмычек, нарочито громко звенит ими. Никакой реакции. Чертов самоуверенный волчара! Джо отпирает дверь, вызвав интерес только у все того же бандита. А потом и сам опускается на тюфяк и громко поясняет: — Не выношу запертых дверей. Эдмер приходит ни свет ни заря, гремя ключами издалека. Джо не выспался из-за храпа бандита, голоден и зол, и думает, что если бы в свое время на месте Вулси был шериф Уотергласс, то уж его-то стоило бы сдать Блэквеллу с потрохами и еще на могиле попрыгать. Эдмер позевывает. В качестве любезности отпирает первым замок на камере Вулси. Поворачивается к камере Джо и с недоумением смотрит на приоткрытую дверцу. — Какая неприятность, — поправляя подтяжки, жизнерадостно заявляет Вулси. — Тебе повезло, что это был мой помощник, а не какой-нибудь головорез... — Я ведь запирал замок! — возмущается Эдмер. — Ну не раскрылся же он сам собой, — издевается Джо. Эдмер, не иначе в отместку, раньше, чем он успевает выйти из камеры, снова запирает замок. Дергает за него, проверяя. Джо держится за прутья решетки, чтобы не протянуть руки к Эдмеру и не приложить его хорошенько рожей о ржавый металл. Вулси ухмыляется. Смотрит на Джо так, будто его вид за решеткой приносит ему настоящее удовольствие. Наконец, Эдмеру надоедает терзать замок, и он выпускает Джо на свободу. Следующий на очереди — подручный Мортмейна. Джо начинает лихорадочно соображать, как бы теперь не упустить его, когда все они выйдут из офиса, но тут Вулси тянет будто бы удивленно (а насколько Джо распознает, так еще и издевательски): — Видимо, у тебя и правда совсем неладно с памятью, Эдмер. Незапертая камера — еще ничего, в ней все-таки ночевал мой помощник. Но ты же не собираешься отпустить разыскиваемого вора и бандита? — О чем ты? — бурчит Эдмер. — Эдди-зубодер, — поясняет Вулси. — Три месяца его портрет на столбах мотался. Может, тебе стоит носить очки? Джо бросает взгляд на бандита за решеткой. Тот стоит набычившись, и теперь уже и Джо припоминает, что видел его раньше. — А второй, значит, Фрэдди Хендрикс, его пособник. Это мы ночь за решеткой провели за то, что делали вашу работу?! — Вы там стояли и на драку нарывались! — огрызается Эдмер. — Мы там стояли и их поджидали, — парирует Вулси. У Эдмера лицо вытягивается даже сильнее, чем при виде незапертой камеры Джо. — Надо было предупредить, что в моем городе преступники! — В твоем городе их чуть больше, чем дохрена, — Джо не дожидается, пока ему вернут оружие, и сам подбирает со стола шерифа и свой револьвер, и Вулси. — И на будущее, предупреждаю: где-то в окрестностях скрывается Мортмейн — в прошлом поставщик оружия для «Отреченных», — добавляет Вулси. С этим они Эдмера и оставляют — с осознанием собственного провала и, как Джо надеется, ничтожности. Из офиса шерифа он выходит в гораздо лучшем настроении, чем был с утра. — А вчера нельзя было все это ему сказать? — тем не менее, ворчит он. — Оправдываться перед Эдмером? — Вулси лениво щурится на солнце и качает головой. — Нет уж. Кроме того, тогда он не почувствовал бы себя идиотом, не способным узнать бандита даже тогда, когда уже посадил его за решетку. — Да, вот только с помощью Эдди мы могли бы выследить Мортмейна, — ворчит Джо. — Он не стал бы нам помогать после твоих слов про Мортмейна и куш, — спокойно произносит Вулси. Джо сразу сбавляет тон. — Я решил, что наоборот, раз уж Мортмейн его обманул... — Не в том дело. Понятно ведь, что с нас ему денег не стрясти, а вот из Мортмейна у него есть шанс выбить себе долю побольше. Так что пусть лучше сидит. Рассказать про нас ничего нового он не может — Мортмейна предупредили и так, раз уж нас тут ждали. Но мне будет спокойнее знать, что он за решеткой. — Думаешь, он не скажет Эдмеру мою настоящую фамилию? — колеблясь, спрашивает Джо. — Эдмер решит, что он просто пытается придумать что-нибудь пооригинальнее, чтобы выбраться из-за решетки. — А если нет? — Эдмер не поверит, потому что сам все равно тебя не запомнит. С памятью на лица у него и правда худо. Джо возражает: — Я похож на отца. — Быть похожим на кого-то — не преступление, — замечает Вулси. И добавляет, так нарочито равнодушно, что Джо понимает — он думал об этом раньше, может, даже готовил как аргумент для более неприятной ситуации: — Ты и на меня похож, так что правда известна только твоей матери. — Как жаль, — медленно произносит Джо, — что я — круглый сирота. — Верно... Басти, — усмехается Вулси и щелчком пальцев сбивает ему шляпу на нос. А потом ерошит волосы на затылке. Это немного щекотно — по крайней мере, по коже пробегают мурашки, — и до странного приятно. Успокаивает. Прикосновение мимолетное, но Джо успевает вспомнить, как Вулси обнимал его, вот так же перебирая волосы на затылке, и это воспоминание пугающе-яркое и четкое: от запаха сигар до твердого плеча, за которое Джо цеплялся пальцами. Вулси убирает руку, и Джо запоздало отшатывается. Поправляет шляпу. — Рука у тебя что ли лишняя, Скотт? — рычит он. — А ты настолько голоден, всего лишь пропустив ужин? — насмешничает тот. Джо так сбит с толку, что даже разозлиться толком не удается. Но Вулси он уже знает — если сразу не прояснить, через неделю-другую можно обнаружить, что каким-то образом все идет, как он хотел. Как с этим Лайтвудом, черти б его взяли... Еще не хватало, чтобы теперь Джо трепали по голове, как послушную собачонку. — Просто держи руки при себе. — Джо хочет добавить пару крепких словечек и возмущенных фраз, но сдерживается и выдавливает слово за словом как можно спокойнее и холоднее. Это неожиданно срабатывает — обычно Вулси тем больше подкалывает, чем громче Джо возмущается, а тут моментально переходит на будто бы непринужденный, но чисто рабочий тон: — Как скажешь, Джонатан. Думается мне, стоит сходить позавтракать в салун к Билли и заодно потолковать с ним. Джо внимательно следит за его лицом и поздравляет себя с очередным разом, когда удалось задеть Скотта за живое. Но месяц назад он обрадовался бы этому сильнее. Появлению Джо с Вулси Билли не удивляется: то ли вчера стал свидетелем того, как Эдди-зубодера повязали, то ли успел услышать про это с утра. — Мортмейн, значит, не врал, — мрачно произносит он, проводя рукой по макушке с проплешиной. — Сынок Моргенштерна снюхался с властями. — Не снюхался, а временно работаю, и не с властями, а с шерифом Скоттом, — Джо упирается ладонями в стойку и сверлит хозяина салуна мрачным взглядом. — Какая разница, — отмахивается тот. — И как, ничего не жмет подачки принимать? Вот папка твой... Джо выхватывает револьвер, взводит курок, и Билли осекается. — Меня не интересует твое мнение о моем отце, моей работе и обо мне вообще, — цедит Джо. — Так что говори по делу. Что ты знаешь про Мортмейна? — Шериф, — обращается Билли к Вулси, — кажется, ваш помощник мне угрожает. — С чего ты взял, что только он? — весомо отвечает тот. Но потом все-таки давит Джо на руку, заставляя опустить. Джо подчиняется, но руку тут же отдергивает так, будто боится обжечься. Вулси не обращает на него внимания — выкладывает на стойку пару десяток и подталкивает к Билли. Спустя какую-то секунду на стойке уже ничего нет. — Этот Мортмейн — очень осторожный тип, — легко, будто и не он кочевряжился минуту назад, рассказывает Билли. — Никто толком не знает, где он и что планирует. Слухи невнятные только: то ли что ты, Моргенштерн, денег ему должен, то ли что кинул его с каким-то делом. В прошлом он точно имел дела с твоим отцом — поставлял «Отреченным» оружие и все, что могло понадобиться. Но сам частью банды не был. Эдди-зубодер и Хендрикс с ним с того времени работали иногда — в «Отреченные» их вроде бы не взяли, а примазаться к славе и добыче уж больно хотелось, вот и стали Мортмейну помогать. — Еще кого-то, кто с ним работал, знаешь? — спрашивает Вулси. Билли жует губами, щурит маленькие глазки, а потом в недвусмысленном жесте потирает пальцами. По стойке к нему перекочевывает еще пара десяток. Джо с трудом сдерживает досаду — как легко некоторым достается его месячный заработок! — Поскольку Моргенштерну-старшему Эдди с Хендриксом не нравились, у него был свой человек. В Шэдоу-Вэлли, насколько я знаю, — Билли делает паузу, давая понять, насколько важную информацию собирается им выдать. Но еще одной подачки не дожидается и, в конце концов, продолжает, пусть и менее охотно: — Живет на ферме на окраине. — Звать его как? — поторапливает Джо, хоть и понимает, что Билли медлит нарочно. — Старквезер, — отвечает тот. — Ходж Старквезер? — уточняет Вулси с непонятной Джо интонацией. Билли каркающе смеется. — Ну, после смерти Моргенштерна он этими делами вроде не занимался, — он пожимает плечами. А потом смотрит на Джо: — Но кто в эту трясину один раз ступит, так там и останется. — За себя говори, пень болотный, — отрезает тот. — А что я? У меня маленький легальный бизнес, вот и все, — тут же сдает назад Билли. — Я законы уважаю, ни в чем... — Довольно, — обрывает его Вулси. — Завтрак у тебя найдется? Билли неторопливо уходит на кухню. Джо отодвигает от засаленного стола деревянный стул, садится на него верхом. — Он и так бы нам все рассказал. Я бы заставил. — Рассказал бы, — соглашается Вулси. — А потом из мести сделал бы все, чтобы помочь Мортмейну, и в будущем стал бы использовать каждую возможность нам подгадить. А так мы узнали все, что хотели, и узнаем еще, когда понадобится. Такие, как Билли, удобны на своем месте. — Раньше и мой способ всегда отлично срабатывал. — Раньше ты не представлял закон, — напоминает Вулси и смотрит на Джо сверху-вниз раздражающим покровительственным взглядом. Джо уже собирается послать его подальше, но тут растрепанная и сонная девчонка — видимо, Билли поднял ее из-за них — притаскивает с кухни поднос с едой. — Ты знаешь этого Старквезера? — спрашивает Джо, глядя, как девка расставляет тарелки и стаканы. — Да, — задумчиво отвечает Вулси. — И? — поторапливает его Джо. — Это учитель из Шэдоу-Вэлли, — Вулси произносит это так, словно сознается в собственном грехе. Очередной законопослушный гражданин оказался не таким уж законопослушным, а проницательный шериф Скотт это проглядел. Джо усмехается, но молчит. В Люпусвилль возвращаются к вечеру. Стоит заглянуть в бар, как вечные завсегдатаи Лайтвуды, Нэйт и несколько пропойц галдят, приветствуя Вулси. Джо пока узнают только жители города да несколько знакомых фермеров, так что радость от встречи — довольно неубедительно! — изображает лишь сидящий за дальним столиком Мур. Джо оценивает количество оставшегося в его бутылке бурбона — на дне — и решает не подходить. Он не нанимался слушать пьяное нытье. — Пойду расспрошу парней, может, видели что-нибудь подозрительное, — говорит Вулси. — Ковбои — ребята наблюдательные. Он уходит к подвыпившей компании раньше, чем Джо успевает увязаться за ним или хотя бы съязвить, что больше ковбоям все равно заняться нечем, только по сторонам глазеть. Влезать в их компанию и знакомиться со всеми не хочется, так что Джо идет к стойке и кивает ухмыляющемуся Дойлу. После скачек и драки Джо в салуне они не слишком ладят. Прямо Дойл ничего не показывает, конечно, но Джо-то замечает все слишком долгие взгляды и кривые улыбки. — С чего это Мур надирается? — спрашивает Джо, забираясь на высокий отполированный сотнями задниц стул. — Ему Престон от ворот поворот дала или Джозефина вернулась домой обесчещенной? — Про Престон ты почти догадался, — кривит рот в ухмылке Дойл. — Мур и насчет нее переживает — а ну как останется без крыши над головой, тогда уж о женитьбе и мечтать не придется. — Без крыши над головой? — переспрашивает Джо. Дойл сверлит его взглядом, явно спрашивающим, что ему за дело до этого, но тот молчит. Если уж так интересно — пусть спросит вслух. Дойлу интересно не настолько. — Муру сегодня пришло письмо из банка, — отвечает он, уже не глядя на Джо. — С крупной суммой задолженности. Будто бы они уже предупреждали о долгах. Но Джозеф заверяет, что никаких писем, кроме этого, не получал. Джо оборачивается и смотрит на Мура. Одет прилично. Ферма у него тоже не самая бедная в округе. Может, Вулси и уступает по площади, но зато у него поля с пшеницей и ячменем. Не может быть такого, чтоб у него не было денег вовремя расплачиваться с банком. — И что будет? — Ну, — Дойл протирает стакан и ставит его перед Джо, — с него требуют срочную выплату по векселю или что-то вроде того. Скоро кто-то приедет за деньгами, а если их не будет, то прости-прощай... Джо вскидывает брови. Вот уж правда неожиданность. Сам Мур недавно всем хвастался, что все до последнего цента вложил в домашнюю пивоварню. Уж наверняка, знай он о том, что с него должны вот-вот потребовать деньги, не стал бы тратить их, рискуя потерять вообще все. — Мутная какая-то история, — замечает Джо. Дойл пожимает плечами. Наливает в стакан виски на два пальца. — Что в Уотергласс? — меняет тему он. Джо хмурится — и надо было Вулси трепаться, куда они едут? Может, он Дойлу еще и зачем они туда ездили выложил? — Как обычно, — пожимает он плечами с ленивым видом. — Дела, девочки, хороший виски... Последнее можно было бы не добавлять, но Дойл сам налил из обычной бутылки. Пить это пойло можно только в безвыходном положении. — Там, наверное, еще и не наливают, кому попало? — с преувеличенно любезной улыбочкой спрашивает Дойл. — А за разбавленный виски бармена могут и взгреть, — мечтательно продолжает Джо. — Какой прекрасный город, — кивает Дойл. — Что ж вы там не остались? — Долг, — лаконично отвечает Джо. Тот ухмыляется пуще прежнего и смотрит ему за плечо. — Какой сознательный помощник мне достался, — произносит Вулси, опускаясь на стул рядом с Джо. — Думаю, не переманить ли, — соглашается Дойл, наливая ему из-под стойки. — Если только всех девочек пошлешь подсобить, — кивает Вулси, подмигивая Джо. — Стесняюсь спросить, Скотт, чем соблазнил его ты, — ухмыляется Дойл. Джо слышит в этом неясный намек, но Вулси не дает ему задуматься как следует. — Исключительно уважением к моему авторитету. Верно? Ответить Джо снова не успевает, потому что на этот раз уже Дойл влезает: — Да, мистер Верлак успел рассказать, как ты помог ему выбраться из трудного положения. Надеется подловить, наверное. Но Вулси, стоит отдать ему должное, удивляется по другому поводу: — Надо же, не думал, что услышу слова благодарности! Джо скалится в подобии улыбки: — Вы же знаете, мистер Скотт, я не мастак подлизываться. Откуда-то из толпы выныривает Флора. — А я попробую, — мурлычет она и обнимает Вулси за шею. — Детка, ты и так занимаешь все мои мысли, — усаживает ее себе на колени тот. — Ты давно не заходил, я скучала, — Флора снимает с Вулси шляпу и небрежно откидывает на стойку. Запускает пальцы ему в шевелюру и расчесывает, пропуская между ними соломенные пряди. Джо с хмыканьем отворачивается. — Папаша, ты подаешь ребенку плохой пример, — поддевает Вулси Дойл. — Не знаю, — с сомнением тянет Флора, и Джо оборачивается. — Мне кажется, ребенок уже достаточно взрослый, чтобы заглянуть ко мне в гости. Джо бы с удовольствием — ему и так сложно изображать безразличие, когда они с Вулси так бесстыже обжимаются. И еще сложнее не представлять, как он завалит ее в койку... Но у Джо опять ни гроша за душой, и он может разве что завидовать. — В другой раз, детка, — качает головой Вулси. — Я и правда слишком долго к тебе не заглядывал. Флора с улыбкой встает, а потом, понизив голос до громкого шепота, говорит: — Меня хватит и на двоих. Никогда не обслуживала отца с сыном одновременно... Дойл, скотина, хохочет на весь зал. Вулси усмехается и шлепает Флору по заднице. — Не хулигань! Джо хмурится и отпивает мерзкого пойла, чтобы хотя бы занять руки. — Не пейте много, мистер Верлак, — тут же придирается Вулси и к этому. — Завтра поедем к Старквезеру. Вулси с Флорой поднимаются на второй этаж. Дойл опирается обеими руками в стойку и с усмешкой говорит Джо: — Видимо, девочки в Уотергласс не так хороши, как выпивка.

@темы: фик, ББ-2018

---

[HaGira]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Антреме, Малек, NC-17

[[Hephaestion]]

Название: Антреме
Автор:  [Hephaestion]
Иллюстратор:  Рия Ареи
Бета:  Deathwing
Канон: сериал «Сумеречные охотники»
Размер: макси, 37862 слова
Пейринг/Персонажи: Магнус Бейн/Алек Лайтвуд,
Категория: слэш
Жанр: кофешоп!ау, романтика
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Спустя полгода после громкого увольнения, Алек собирается вернуться к прежней должности, чтобы доказать самому себе и близким, что несмотря на обстоятельства, он готов двигаться дальше. Однако у его родителей совершенно другое мнение на этот счёт.
Предупреждения: тотальный OOC
Примечания: Антреме - блюда, подаваемые между главными, основными блюдами или перед десертом.

День не задался с самого утра.

Сначала Алек не услышал звонок будильника, который, судя по всему, надрывался уже целую вечность. Ещё в старшей школе Иззи, памятуя о том, как тяжело было вставать её любимому старшему брату, подарила ему «умный будильник». Алек честно пользовался им несколько недель, а потом, улучив удобный момент, «потерял», на деле вручив Джейсу. Эта штука сводила его с ума.

На часах было без четверти девять, и Алек понимал, что даже при самом удачном раскладе катастрофически не успевал на собеседование. Не то чтобы ему хотелось там быть, но он был должен. Долг перед родителями, семейным бизнесом и фамилией Лайтвудов песком скрипел на зубах. Быть старшим сыном и наследником многомиллионного состояния кому-то могло показаться не такой уж плохой перспективой, вот только цена, которую приходилось заплатить — ни много ни мало — собственная свобода, и она была непомерно высока.

На кухне Алека ждал порядком подостывший кофе и пара умопомрачительно вкусных пончиков: в последнем можно было не сомневаться, поскольку вкусы Изабель он знал достаточно хорошо. Ночевала ли она дома или просто убежала по своим делам с утра пораньше, он не знал, поскольку сам отключился практически сразу же по возвращении домой.

Ровно в девять телефон ожил. Мимолётного взгляда на дисплей оказалось достаточно, чтобы пончик встал поперёк горла, а в животе тугим комком скрутился страх.

— Лидия!.. — поздоровался Алек преувеличенно бодро, растянув губы в фальшивой улыбке. — Доброе утро!

— Доброе утро, Алек, — её голос звучал в стократ бодрее, а на заднем фоне слышались чужие голоса. — На сегодня всё в силе?

Алек зажмурился и потёр переносицу. Было бессмысленно врать о том, что он вот-вот будет, только к несчастью застрял в ужасной пробке: уж что-что, а ложь Лидия умела распознавать отлично.

— Мне очень жаль, — выдавил он, чувствуя себя просто отвратительно, — но я проспал. Понятия не имею, как так получилось, но…

Больше всего Алек ненавидел две вещи: врать и оправдываться. Однако наибольший ужас в него вселяла перспектива не оправдать чужие надежды. Родители вложили в него столько сил, что не оправдывать их ожидания только из-за того, что он проспал, казалось верхом безрассудства и неуважения. Изабель однажды на полном серьёзе спросила, может ли привести Алека на одно из своих занятий, потому что столь яркого примера определения «долг» она в жизни не встречала.

— Будет здорово, если успеешь до полудня, — прощебетала Лидия, явно даже не вслушиваясь в его оправдания. — Потом, конечно, я тоже смогу тебя принять, но буду по уши в делах.

Вселенная не просто намекала — кричала, что даёт ему ещё один шанс. С одной стороны, Алек был рад такому исходу, но с другой это явно показывало, что желания и устремления родителей всегда будут стоять выше его собственных.

— Обязательно успею, — пообещал он упавшим голосом. — До встречи.

Он только собирался грязно выругаться, как услышал шаги в коридоре.

— Я думала, ты уже ушёл, — вернувшаяся с пробежки Изабель наградила его нечитаемым
взглядом. — Решил забить?

— Что? Конечно, нет! Всё куда проще: я проспал. Но Лидия сказала, что у меня есть время до полудня.

— Тогда советую привести себя в порядок как можно скорее, иначе я займу ванную, а ты никуда не попадёшь. — Изабель чмокнула его в щёку и направилась на кухню. — Я как раз сделаю тебе новый кофе, этот совсем ледяной.

В данный момент Алек был согласен на что угодно, даже на «Меланхолию», однако вряд ли апокалипсис собирался наступать в обозримом будущем.

Следующим камнем преткновения оказался севший бритвенный станок, который Алек забыл зарядить. Он взял обычную бритву, но не прошло и минуты, как он зашипел от боли, а на подбородке порез стремительно наполнялся кровью.

— Дерьмо, — пожаловался Алек своему отражению. Отражение: взлохмаченные волосы, половина лица в пене и крови, было с ним солидарно.

Изабель, завидев его с пластырем на подбородке, только покачала головой. Алек как раз застёгивал манжеты, когда она, сияя, развернулась к нему с новой чашкой бодрящего эспрессо и ненароком потеряла равновесие, поставив на белой рубашке тёмное кофейное пятно.

— Пожалуй, кофе на сегодня достаточно, — Алек уныло посмотрел на пятно и отправился переодеваться. Как назло, он не смог найти ни одной рубашки, кроме угольно-чёрной, и решил,
что этот цвет как нельзя лучше отражает его нынешнее настроение.

Из дому он вышел в десять, на удивление быстро поймал такси и тут же оказался в, наверное, самой кошмарной пробке за всю историю человечества. От гудков и перебранок недовольных водителей раскалывалась голова, а из-за обилия сигаретного дыма стало трудно дышать.
Алеку предстояло проехать ещё около восьми кварталов, но с таким движением он добрался бы до цели разве что к полуночи. Передав водителю смятую купюру, он выскочил на улицу и принялся лавировать между плотным потоком, стараясь ни в кого не врезаться. Рубашка пропиталась потом и неприятно липла к телу, и Алек завертел головой по сторонам в поисках ближайшего магазина с одеждой.

Без двадцати одиннадцать из пышущего аномальным летним зноем Нью-Йорка он вступил в прохладный зал ресторана «Чаша». По вытянувшемуся лицу метрдотеля и стоящего рядом официанта, Алек понял, что видок у него был тот ещё.

— Я могу вам чем-то помочь? — вежливо поинтересовался метрдотель, компенсируя ледяной взгляд приветливой улыбкой.

— Александр Лайтвуд. У меня встреча с Лидией Бранвелл сегодня, — Алек терпеть не мог своё полное имя и скрестил руки на груди в защитном жесте.

Метрдотель позволил себе вопросительно поднять бровь, однако от дальнейших расспросов Алека спасла Лидия. Как всегда безукоризненная: серый деловой костюм, идеальная, волосок к волоску, причёска.

— Рада тебя видеть, Алек, — улыбнулась она. — Пойдём в мой кабинет.

Её кабинет был просторным, светлым, и, как показалось Алеку, идеально отражал её характер: минимум предметов, только то, что нужно для работы, и рамка с фотографией семьи возле лэптопа. Алек поёжился: в такой обстановке ему было неуютно.

— Пожалуйста, садись, — Лидия кивнула на кресло напротив стола. — Ещё раз скажу, что рада тебя видеть.

— Я тоже рад, — Алек вежливо улыбнулся в ответ. — Как твои дела?

— Неплохо. Должность управляющей не такая, какой я её представляла, но всё идёт хорошо и мне нравится. Я бы хотела… о, извини, — она осеклась.

— Ничего, — Алек сцепил руки в замок и огляделся, пока Лидия отвечала на звонок.

— Фрукты? Проверь их перед тем, как расписаться. Да, все до единого, если потребуется. Хорошо.

Нотки металла, прозвучавшие в её голосе, заставили Алека напрячься. Лидия ещё в колледже была такой, и за прошедшие годы стала даже жёстче.

— Сегодня сумасшедший день, — Лидия перевела взгляд на монитор и нахмурилась. — Мы готовимся к крупному банкету, поставки идут одна за другой. Первую партию фруктов пришлось забраковать, потому что они были ужасны. Их не то, что нельзя подавать, их даже на свежевыжатый сок стыдно пустить.

— Ого, — многозначительно протянул Алек, однако Лидия не заметила этого.

— Все продукты, вне зависимости от их вида, должны быть безупречны. За это, разумеется, отвечают надёжные люди, но основная задача контролировать всё лежит на мне. Поэтому… —
новый звонок прервал её объяснения. — Слушаю. Через десять минут будет ещё одна машина. Спасибо.

Алека уже изрядно потряхивало.

— После колледжа нам толком не довелось пообщаться, так что, может, расскажешь о себе? — Лидия в упор не замечала его волнения. — Чем сейчас занимаешься? Слышала, ты какое-то время работал у Виктора Элдетри. Это большая честь.

Будь у Алека воспоминания, от которых он страстно желал избавиться, кухня Элдетри занимала бы лидирующую позицию. Несомненно, Виктор был мастером своего дела: блюда его авторства выходили настоящими шедеврами, и рядом с ним Алек чувствовал себя мальчишкой. Ещё год назад он восхищался Элдетри пожалуй даже сильнее, чем собственным отцом, и возлагал на стажировку большие надежды. Когда её время подходило к концу, Алек отчаянно желал, чтобы ему предложили остаться. И первое время после того, как это случилось, он буквально витал в облаках.

— Все об этом слышали, — небрежно обронил он. — Уход ненадолго выбил меня из колеи, но ничего страшного не случилось. Я быстро пришёл в себя, а затем родители обрадовали меня возможностью устроиться на работу у тебя.

— Это потрясающая должность. Как помощник управляющего ты приобретёшь бесценный опыт и сможешь многого добиться…

— Подожди, — Алек ошарашенно уставился на неё. — Я, наверное, не расслышал. Помощник управляющего?

Лидия раздражённо выдохнула, но её гнев был направлен не на Алека, а на телефон, который явно не планировал замолкать.

— Тишина на рабочем месте — непозволительная роскошь. — Лидия поднялась и оправила пиджак. — Я должна вернуться в зал.

Алеку ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Они остановились у столика, за которым расположился темнокожий мужчина лет сорока. Губы Лидии растянулись в улыбке.

— Мистер Греймарк! Рада снова вас видеть.

— И я, мисс Бранвелл, безумно рад. Надеюсь, не отвлёк вас от важных дел?

— Ни в коем случае. Как раз заканчивала с последними инструкциями для моего нового помощника.

Мистер Греймарк перевёл взгляд на Алека.

— Вам достался замечательный наставник. Протеже Лидии всегда идеальны.

— Благодарю за тёплые слова, Люциан.

Ещё одним неоспоримым достоинством Лидии, с которым Алек не мог соперничать, было умение принимать комплименты. Она не надувалась от гордости, как это делали другие, но и не терялась, как сам Алек. Соперничать с Лидей было невозможно, находиться здесь — тоже.

— Не буду дальше отвлекать вас, Люциан. Доброго дня.

— Лидия… — начал Алек, когда они вернулись в кабинет, но запнулся. Ему оставался последний шаг: подписать документы. Червячок сомнения не просто точил его, а уже прогрыз ощутимую дыру в груди. Алек склонился над договором, но так и не смог заставить себя поставить подпись. Это было выше его сил.

— Я не могу, — он аккуратно отложил ручку в сторону и стиснул подлокотники кресла, сгорая со
стыда. — Я очень хочу этого, правда, но я не могу. Лидия, извини.

— Нет.

Впервые за встречу Лидия положила телефон экраном вниз.

— Я достаточно неплохо знаю тебя, Алек. Ты не хочешь эту работу. Никогда не хотел. Это просто не твоё.

Алек чувствовал себя отвратительно.

— Не подумай, что я не благодарен, просто…

— Я знаю, Алек, — повторила Лидия и улыбнулась. — Знала с самого начала, что отправлять тебя на организационную работу означает похоронить твой кулинарный талант. Я помню, как ты любишь готовить, и лишать тебя этого только в угоду желаниям родителей было бы крайне несправедливо. У тебя впереди большое будущее.

Алек проглотил замечание о том, что Элдетри так не считал.

— Но тебе ведь нужен помощник… — не понимая, почему, он цеплялся за возможность принять верное решение, а не пускать всё на самотёк.

— Нет, не нужен, — Лидия покачала головой. — Мне нравится то, чем я занимаюсь, и темп, в котором я это делаю. Конечно, я найму кого-то, раз на этом настаивает отец, но не более того.
Она замолчала, собираясь с мыслями, и дежурно улыбнулась. — В любом случае, Алек, было приятно повидаться. Надеюсь, ещё встретимся.

— Да, я тоже.

Только выйдя на улицу, Алек вдохнул полной грудью. Паника, не отпускавшая его всё время на так называемом собеседовании, отступать не желала. Возвращаться домой он категорически не хотел, предвосхищая вопросы от Изабель, на которые всё равно бы не смог ответить.
Идея, пришедшая в голову, возможно — скорей всего — была не самой здравой, однако других вариантов Алек пока не видел. Он достал телефон и, не раздумывая, набрал номер.

— Джейс? — спросил он, дождавшись ответа. — Ты не занят?

Алек считал Джейса своим якорем. Хотя они не были родственниками, Джейс, как и Изабель, был для него самым близким человеком. С Джейсом были связаны самые яркие воспоминания, Джейс поддерживал его тогда, когда всё покатилось в тартарары.

Они встретились в небольшом полупустом баре, и Джейс немедленно подвинул к нему большой стакан с колой, а сам принялся за светлое пиво.

— Что я наделал? — Алек смотрел перед собой пустыми глазами, только сейчас в полной мере осознав свой поступок.

— Поступил как разумный человек? — предположил Джейс, похлопав его по плечу. — Серьёзно, Алек, это было верное решение. У меня было дурное предчувствие ещё когда я только узнал, что
твои родители решили устроить тебя к Бранвеллам.

Алек покачал головой.

— Всё равно я должен что-то сделать. Чувствую себя не в своей тарелке, когда ничем не занимаюсь. Я готов куда угодно устроиться, хоть разносчиком пиццы, лишь бы быть при деле.

— Эй, притормози! В такие крайности бросаться не надо. По правде сказать… — Джейс выдержал драматичную паузу, — у меня есть одна идея. Если дашь добро на её осуществление,
бездельничать и страдать от избытка времени точно не будешь, уж поверь. Ну так что?

Алек терпеть не мог сюрпризы, однако Джейс был единственным человеком, от которого он был готов их принимать.

— Добро даю, — кивнул Алек. — Что нужно делать?

— Тебе пока что ничего. Жди, я скоро вернусь.

Судя по хитрому выражению лица, Джейс определённо что-то задумал. Алек смотрел в окно, думая о том, что его ожидает, когда родители вернутся из кругосветного путешествия и не
застанут его на ожидаемом рабочем месте.

— Допьём и пойдём, — объявил Джейс, вернувшись. — Волшебство ждёт.

— Что-что? — переспросил Алек с опаской. — Что нас ждёт?

— Скоро узнаешь, — Джейс в предвкушении потёр руки. — Ты же мне веришь?

После таких заявлений энтузиазм Алека немного угас, однако идти на попятную было не в его характере. Тем не менее, вполне в духе Джейса было бы привести его в какой-нибудь подпольный клуб или, что ещё хуже, секс-шоп. Поэтому он был несказанно удивлён, когда они остановились на углу у небольшого здания, с вывеской «#quite_magical» над дверью.

— Мы на месте, — Джейс приглашающе распахнул дверь, и Алек осторожно вошёл, всё ещё ожидая подвоха.

Подвоха не было. Это оказалась небольшая уютная кофейня, в которой царила такая необходимая сейчас прохлада. Алек огляделся, отмечая про себя небольшие столики с яркими рисунками, уютные диванчики с подушками и диковинные растения в горшках на низких подоконниках у окон во всю стену.

— Джейс!

— Саймон, дружище! Как дела?

Саймон — взъерошенный парень за стойкой — приставил два пальца к виску и изобразил
выстрел.

— Пытаюсь всё успеть и не умереть. Сегодня ночью ещё выступление, и мне остаётся только надеяться, что я смогу хотя бы нормально стоять на ногах. Придёшь посмотреть?

— Ни за что не пропущу твою игру.

От Алека не укрылось то, как просиял Саймон после слов Джейса.

— Магнус здесь?

— Да, у себя в кабинете. Позвать его?

— Будь добр, — Джейс обвёл взглядом помещение и понизил голос, хотя никого кроме них не
было: — А где Клэри?

— Клэри? — переспросил Алек. — Та самая?

— У неё перерыв, но должна скоро вернуться.

— Подожду снаружи, — Джейс сделал страшные глаза и посмотрел на Алека. — А ты располагайся
и, главное, не волнуйся.

— Какой кофе предпочитаешь? — спросил Саймон, когда Джейс вышел на улицу. — Могу уделить тебе немного времени, пока нет новых посетителей.

— Не знаю, — Алек сел за стойку и растерялся. — Наверное, обычный капучино. Дома я пью только его.

— У нас огромный выбор, — Саймон пододвинул ему меню. — Выбирай, а я пока быстро… за Магнусом.

Саймон не преувеличивал: выбор в самом деле был огромен. Алек не мог припомнить, чтобы ещё хоть где-то видел подобное обилие кофейных напитков. У него разбегались глаза, и когда взгляд остановился на десертах, под ложечкой засосало. Впервые у Алека возникло желание попробовать всё и плевать, что он скорее умрёт от переедания, чем пройдётся хотя бы по трети списка.

Алек в растерянности оторвался от меню и вновь осмотрелся. Саймон не вернулся, а через табурет от него сидел весьма странный парень. Его внешний вид безусловно притягивал внимание: свободного покроя рубашка бордового цвета, узкие — чересчур узкие по мнению Алека, — чёрные брюки и остроносые туфли из кожи какого-нибудь крокодила, судя по материалу. Несмотря на то, что день был в самом разгаре, незнакомец выглядел так, будто собирался на вечеринку: мягкие серые тени, уложенные волосы, из которых выбивались и падали на лицо несколько красных прядей. Он внимательно изучал меню перед собой, выстукивая незамысловатый ритм по стойке. Рядом с ним стоял высокий бокал с разноцветным содержимым, и Алек безотчётно понял, что хочет его.

— Извините, — он откашлялся и повернулся в сторону незнакомца.

Тот встретил его доброжелательной улыбкой, от которой — всему виной был стресс, — сердце Алека ёкнуло.

— Да?

— Не могу определиться с заказом. Здесь столько всего, что глаза разбегаются. А вы уже определились?

— Макиато с ежевичным сиропом. Попробуете?

Алек опешил от такого предложения, хотя бокал был полон и к нему никто не прикасался.

— Нет, спасибо. Но выглядит он потрясающе, я попрошу Саймона сделать такой же.

— Боюсь, не получится. Сироп закончился.

Алек открыл рот, но не нашёлся с ответом. Он был абсолютно уверен, что не слышал шума кофе-машины, а место баристы за стойкой по-прежнему пустовало. Не мог же он выпасть из жизни настолько, что начал игнорировать все окружающие звуки?

— О, вот ты где! Рад встретиться, дружище! — вернувшийся в кофейню Джейс поздоровался с незнакомцем так громко, что привлёк внимание некоторых посетителей.

— Взаимно, Джейс. Правда, было бы куда лучше, вспоминай ты обо мне чаще, чем… когда мы в последний раз виделись?

— Да брось, Магнус, я же не такой засранец. Или такой?

Магнус ограничился коротким смешком.

— У моего брата, — Алек почувствовал себя неуютно, когда ему в грудь ткнулся палец, — небольшие проблемы. А ты, я знаю, обладаешь поразительным талантом решать все проблемы — и даже не вздумай отпираться!

— Дальше можешь не продолжать. Твой брат, значит? Очень приятно. Я — Магнус Бейн, владелец этого скромного заведения.

— Алек, — он с немного нервной улыбкой ответил на рукопожатие. — Приятно познакомиться.

— Предлагаю устроиться вон в том углу. Этот столик я всегда держу свободным для особых гостей. Согласен?

Алек как никогда сильно надеялся, что это поднялась температура в помещении. Не мог же на него, в самом деле, так повлиять бархатистый… Стоп. Алек прикусил щеку, чтобы вернуться в реальный мир, и кивнул.

— Чудесно, — просиял Магнус. — Кстати, я не шутил насчёт кофе. Это свежее изобретение и мне интересно твоё мнение.

Как правило, Алек не относил себя к той категории людей, что уделяют особое внимание словам, и всё же… Магнус сказал, что ему интересно его мнение. Не рядового посетителя, не Джейса, с которым они, вроде бы, были хорошими друзьями, не Саймона, который здесь работал. Ох, чёрт.
Не желая показаться невежливым, Алек пододвинул к себе стакан, как только они оказались за столиком. Внимание Джейса, который всё это время наблюдал за их беседой, переключилось на рыжеволосую девушку, появившуюся в кофейне. Он посмотрел на Саймона: тот тоже наблюдал за ними, и на его лице отчётливо читалась грусть.

Алек постарался сосредоточиться на происходящем и отрешиться от всего — особенно от любопытства, с которым на него смотрел Магнус, переплетя пальцы. Хотя «на него» было небольшим перебором: взгляд карих глаз был направлен на него рот, обхвативший трубочку.
Он закрыл глаза и сделал первый глоток.

Ежевичный сироп растёкся во рту приятной сладостью, обволакивая язык, создавая иллюзию того, что он разом закинул в рот горсть свежих сочных ягод. Удовольствие разошлось по телу теплой волной, и, кажется, с его губ даже сорвался тихий стон. Последовавшие за сиропом молоко и пена смягчили сладость, а кофе обострил контраст. Алек от души понадеялся, что донёсшийся до его ушей странный и не совсем приличный звук, не был издан им.

— Довольно неплохо, — сдержанно выразился он, выдержав небольшую паузу, сдерживаясь, чтобы не осушить стакан сию же секунду. — На самом деле — восхитительно, — искренне добавил он, избегая смотреть на Магнуса. — Я мало что смыслю в кофе, но этот определённо может стать моим любимым. Если уже не стал.

— Правда? — спросил Магнус.

Алек всё же встретился с ним взглядом. Бейн был чересчур серьёзен, и в его лице не просматривалось ни намёка на веселье.

— Чистая правда.

— Тогда пришло время обновить меню, — он хлопнул в ладони. — И я не забыл о словах Джейса. Какая помощь тебе нужна? Работа, личная жизнь, внезапно свалившаяся на голову слава?

— Работа, — подтвердил Алек. Ему было неловко обсуждать свои проблемы с посторонними, хоть Магнус необъяснимым образом располагал к себе. — Всё очень сложно.

— Расскажи, — попросил Магнус. — Ты провалил собеседование?

— Если собеседованием называть должность, обеспеченную мне родителями, а провалом — отказ от неё, то да. Провалил с треском.

Магнус тихо присвистнул.

— Магнус, послушай… — это было совершенно не в его духе, однако плотину, которую Алек годами тщательно выстраивал, вокруг своих эмоций и желаний, чтобы не сорваться на конфликт, прорвало в самое неподходящее место и время. Каждая секунда молчания могла стать фатальной, в Алеке закипал гнев. — Тебе знакомо такое понятие как «долг»? Не в том плане, что ты должен что-то сделать для себя, а обязан постоянно угождать другим, не дай Бог не разочаровать их?

Губы Магнуса сжались в тонкую линию.

— В таком ключе — увы, нет.

— Счастливчик, — забывшись, что перед ним всё ещё чужой стакан, Алек взял ложечку и щедро зачерпнул сливок. — Я вот всю жизнь то и делал, что исполнял долг перед семьёй, а сегодня пошёл против них. Теперь не знаю, что со мной будет завтра. Вполне возможно, что о моём своеволии уже отчитались, и теперь родители мчатся сюда на всех парах с другого конца света, чтобы заставить меня почувствовать себя виноватым.

Магнус слушал его, приоткрыв рот от удивления, и внезапно Алек почувствовал себя гадко.

— Извини. Обычно я даже сестре не жалуюсь, а тут с порога окатил тебя… всем этим. Просто перенервничал.

— Умеешь обращаться с кофемашиной?

Существуй конкурс по неожиданной смене тем разговора, Магнус бы автоматически занял в нём первое место.

— Ну… — растерялся Алек. — У меня дома есть одна, но чаще всего ей занимается сестра. То есть, я знаю, что делать, конечно, но…

— Саймон, с которым ты уже успел познакомиться, музыкант. Его группа выступает практически каждую ночь, а с утра до вечера он работает здесь. Понятия не имею, как он успевает жить или хотя бы спать, но с недавних пор он остался на смене один. Бариста, которого я нанял месяц назад, продержался здесь всего две недели, больше заботясь о том, как бы преподнести себя в выгодном свете, чем оставить посетителей довольными. Короче говоря, вот уже две недели Саймон пашет за двоих, и как он ещё дышит, для меня загадка. Ему срочно нужен напарник. Если ты готов, я с радостью приму тебя.

Предложение Магнуса прозвучало как гром среди ясного неба. Алек был потрясён и польщён, но меньше всего на свете хотел его обманывать. Его знание о кофемашинах и впрямь ограничивалось их домашней машинкой, верхом мастерства которой было приготовление кофе с молоком. В профессиональных аппаратах Алек не смыслил ничего; ещё меньше он разбирался в кофе и его величайшем разнообразии. Возможно, для Магнуса или Саймона приготовить напиток из четырёх слоёв не составляло никакого труда, он же смотрел на это как на произведение искусства.

Видимо, его молчание Магнус расценил по-своему.

— Ещё у нас есть Клэри, ты её видел. Она — потрясающий кондитер. Все пирожные, которые ты видел на витрине, приготовлены ей, она же обеспечивает моё скромное заведение самым лучшим на планете завтраком. Я пытался выведать рецепт успеха, но она ни в какую не хотела им делиться. Но знаешь, не это главное. И Саймон, и Клэри по-настоящему любят то, чем занимаются. Причина, по которой посетители так разбирают их пирожные и кофе кроется не только в мастерстве, хотя и оно играет не последнюю роль. Любовь к своему делу — вот, что имеет значение, а уж о настоящей страсти я и мечтать не смею.

— Для тебя страсть важнее профессионализма? — не сдержался Алек и тут же прикусил язык. Точно такой же вопрос задавала ему мать некоторое время назад, во время одной из их крупных ссор.

— Профессионализма можно достичь, было бы желание. А вот со страстью всё намного сложнее, её подделать не получится. Например, в тебе я её вижу.

Простота, с которой Магнус говорил о таких важных вещах, Алека одновременно воодушевляла и смущала. Судя по всему, Магнуса ни капли не волновало, что у Алека нет никакого опыта в качестве баристы, если весь этот разговор вёл к предложению работы.

— Ещё здесь работает Рафаэль, и его ты будешь видеть реже всего. Он предпочитает вообще носа не показывать из кухни.

— Буду видеть? — переспросил Алек. Либо до него смысл сказанного доходил как до жирафа (в чём не было ничего удивительного, учитывая его рост), либо…

— Если выручишь нас с Саймоном и станешь вторым баристой вместе с ним. В противном случае мне придётся продолжить поиски, которые могут оказаться безуспешными, потому что второго тебя я вряд ли найду.

Алек поперхнулся, и сливки едва не пошли носом. Вот это было неожиданно.

— Магнус, я ни в коем случае не прибедняюсь. Я не разбираюсь в профессиональных кофемашинах, а в разновидностях кофе смыслю и того меньше.

— Я в тебя верю, — Магнус покрутил кольцо на указательном пальце. — Как я говорил, главное — страсть. Но решение, конечно, остаётся за тобой, я не стану давить. И понимаю, что это, наверное, не тот уровень, к которому ты привык, но это максимум, который я могу предложить.

Его улыбка поблекла, игривый взгляд потух. Алек получил отличную возможность вновь почувствовать себя отменной свиньёй. Два человека поднесли ему на блюдечке шанс не пялиться в стену и не заниматься самоедством, а он, вместо этого, бросается в сомнения.

— Хорошо, — сказал он и тут же поспешно добавил: — То есть… это отличный шанс попробовать себя на ином поприще. Я всегда рад научиться чему-то новому.
Магнус просиял, словно Алек только вручил ему лотерейный билет с выигрышем на круглую сумму.

— По рукам. Сможешь выйти в понедельник? Быть здесь без четверти девять.

— Само собой, — Алек охотно пожал его руку, усиленно стараясь думать о слонах, Далай-ламе и мире во всём мире, а не о тёплой ладони Магнуса, которую совсем не хотелось отпускать. — Ты очень выручил меня. Огромное спасибо.

— Не за что. С удовольствием выпущу тебя в большой мир с новыми знаниями.

Они так и не разжали руки, и Алек надеялся, что Джейс по-прежнему занят Клэри и не смотрит на них в этот момент, а также порадовался тому, что рядом не было Изабель. Помимо умения появляться в совершенно неожиданных местах, она обладала нечеловеческой проницательностью, порой выводя на свет те черты Алека, которые он сам старался игнорировать.

— Про кофе я не забыл. К понедельнику оно будет в меню, Александр.

Алек терпеть не мог своё полное имя, поскольку обычно, произнесённое стальным тоном матери или усталым голосом отца, оно не предвещало ничего хорошего. В случае с Магнусом, хотя они были знакомы меньше получаса, это правило волшебным образом перестало работать, и слышать из его уст «Александр» оказалось неожиданно приятно и… приятно. Ничего больше, одёрнул себя Алек.

— Замётано. Я его освою.

Мысленно Алек немедленно отвесил себе увесистый подзатыльник. Он ведь не пытался только что флиртовать?

— Не сомневаюсь, что у тебя получится, — поддержал его Магнус со смешинками в глазах.

Они могли бы прощаться целую вечность, не появись в зале нездорово бледный мужчина в чёрном костюме.

— Ты нужен, Магнус. Сейчас.

— Спасибо, Рафаэль. Что ж, Александр, до скорой встречи?

— Да, увидимся в понедельник, — улыбнулся Алек.

— О, ты ещё здесь? Я думал, ты уже сменил работу на что-то подходящее себе, что-то менее жизнерадостное. Похоронное агентство, например.

Такой неожиданный выпад принадлежал Джейсу, и Алек вытаращился на него. Джейс смотрел на Рафаэля волком и сжимал кулаки с такой силой, будто вот-вот готовился врезать ему.

— К счастью, амиго, мне не нужно спрашивать твоего разрешения по поводу места работы, — лениво протянул Рафаэль и вмиг потерял к своему оппоненту всякий интерес. — Магнус, время.

— Да-да, — он посмотрел на Алека как будто извиняясь, что не может задержаться и ещё
поболтать. — Увидимся, Александр.

Алек проводил его взглядом.

Когда он вернулся домой, на всю квартиру играла музыка. Песня была заводной и незнакомой ему, и в припеве к ней прибавился голос Изабель.

— Я дома, — объявил Алек на всякий случай.

Кроме него, в общем-то, приходить было некому. Джейс остался в кофейне, а родители вместе с младшим братом пребывали где-то очень далеко, так что временно Алеку не было о чём беспокоиться. Или было?

— И ты получил работу, — пропела Изабель, каким-то образом попадая в такт мелодии, а затем квартира погрузилась в тишину. — Поздравляю!

— Джейс уже разболтал? — Алек закатил глаза. Он-то думал, что только у Иззи язык был без костей.

— Ты виделся с Джейсом? И нет, он не звонил. Можешь считать это сестринским чутьём. Давай, рассказывай!

— О чём? — не понял Алек.

— О своей работе, конечно же! Как там у Бранвеллов? Вообще странно, что ты ещё с порога не принялся нахваливать или поносить их кухню…

— Я отказался.

Лишить сестру дара речи у него получалось редко, и такие моменты иногда обходились ему слишком дорого.

— Как отказался? — игривость Изабель моментально испарилась. — Ты ведь мечтал
готовить.

— Готовить, — подчеркнул Алек. — У мамы было другое видение. От Лидии я узнал, что был приставлен к ней как мальчик на побегушках. Мы должны были в паре разбираться в документах — в той работе, которая похоронила бы меня с головой. Во время «собеседования», ещё до того, как я узнал, что попадаю вовсе не туда, куда намеревался, она раз десять прерывалась на телефонные звонки и отдавала кучу распоряжений. Я слушал её и понимал, что это просто не моё. Я боялся показаться неблагодарным, но такие обилие ответственности меня убивает.
Алек упал на диван и обхватил голову руками.

— Лидии нравится этим заниматься, это её… страсть. Я же не хочу постоянно быть на виду и отвечать за всех. Я просто люблю готовить, создавать из еды что-то большее, а родители не понимают этого. Но не волнуйся, бездельничать я не буду.

— И где же ты теперь работаешь? — полюбопытствовала Изабель.

— Сказать, чтобы ты пришла и начала меня смущать? — фыркнул Алек. — Ты не знаешь это место. Кофейня «quite magical».

— Шутишь? — хохотнула Изабель. — Да это лучшая в мире кофейня! Откуда, по-твоему, я коробками привожу сладости? Тебе невероятно повезло оказаться там.

— Не думаю, что в работе баристы есть что-то особо интригующее, — пробормотал Алек в подушку.

— Не дрейфь, ты втянешься, — Изабель ободряюще похлопала его по спине. — Магнус умеет очаровывать, ещё никто не мог устоять перед его харизмой.

Алек почувствовал её многозначительный и проницательный взгляд, но проигнорировал его. Увы, это не особо помогло.

— Меня больше всего пугают навороченные кофе-машины. Похоже, выходные я проведу за просмотром YouTube, чтобы в понедельник не ударить в грязь лицом.

— Не нагнетай, прошу тебя. Давай лучше закажем пиццу — много-много пиццы! И устроим кино-марафон, у нас так давно не было совместных настоящих выходных.

— Выбор всех фильмов оставляю за тобой, — пробормотал Алек, нехотя отрываясь от подушек.

Безусловно, Изабель была права. Ему было просто необходимо расслабиться. Несмотря на то, что до первого рабочего дня оставалось целые выходные, он уже пытался продумать возможные пути отхода на случай, если — когда, ведь это обязательно случится, — вскроется обман. В том, что Мариз и Роберт не испытают никакого счастья, Алек не сомневался.

— Начнём с первой «Мумии», — оповестила Изабель. — Имхотеп, любовь моя…

Алек застонал и безуспешно попытался спрятаться в подушках, уже пожалев о своём опрометчивом решении разрешить сестре выбирать кино.

В понедельник утром он проснулся ещё до звонка будильника, впервые за долгое время чувствуя себя отдохнувшим. Изабель ещё спала: накануне она сидела до последнего, смотря «Интервью с вампиром», а Алек откланялся примерно на десятой минуте. Теперь он пытался быть как можно тише, чтобы не разбудить сестру, которая заснула прямо на диване в гостиной.

Он не мог не замечать иронию происходящего: проспать важное с точки зрения родителей собеседование, а затем упустить столь желанную ими должность, а сегодня подорваться чуть загодя туда, о чём не имел ни малейшего понятия.

— Нервничаешь? — сонный голос и нарисовавшаяся в дверном проёме Изабель заставили Алека подпрыгнуть на месте. Судя по всему, его усилия прошли даром.

— Немного, — признался он. — Эти адские машины всю ночь не шли у меня из головы.

— Впервые слышу, чтобы кому-то снились кошмары про кофемашины, — зевнула Изабель. — Знаешь что? Я тебе кое-что расскажу.

Сделав себе кофе, она забралась на стул с ногами и обхватила ладонями кружку.

— Пару лет назад меня пригласили на съёмку для одного журнала. Тогда я думала, что провалилась. Только представь: Центральный парк, глубокая осень, ты сидишь в одном бикини на холодном валуне. Ладно, камень был ненастоящий, но холод — более чем реальный.

— Мне уже холодно, — поёжился Алек.

— Пока команда суетится с последними приготовлениями, ты сидишь в трейлере, в тёплом халате и молишься всем, кого можешь вспомнить. Волосы трогать нельзя, испортишь причёску; есть, пить и плакать — тоже, испортишь макияж. Пока фотограф занят остальными моделями, ты переживаешь, а когда вызывают тебя, в голове просто становится пусто. Ты садишься на этот холодный камень, снимаешь халат, и тут-то начинается настоящее веселье. — Иззи принялась перечислять, загибая пальцы: — Стараться не думать о том, насколько же, чёрт побери, холодно. Пытаться изобразить на лице печаль и загадочность, и в то же время не думать о нём. Но лицо — полбеды, нельзя забывать о теле и мыслях, ими тоже нужно передавать настроение на снимке. Провалишь какой-то из этих пунктов — до свидания, нет работы, — довольно жёстко припечатала она.

— Ты умеешь приободрить.

— Я вспомнила это, потому что тогда впервые по-крупному соврала родителям. Сказала, что еду на барбекю с девчонками, имена которым пришлось придумывать на ходу, а сама отправилась получать работу. А после выматывающих съёмок, когда я была уверена, что провалилась, ты встретил меня, набросил на плечи свою тёплую куртку и отвёл в Макдональдс, где буквально заставил выпить несколько чашек горячего чая и съесть жирных бургеров. Помнишь, что ты сказал мне тогда? Что гордишься мной, ведь я, не боясь, пошла навстречу мечте. Сегодня моя очередь говорить, что всё будет отлично. Ты знаешь, что я всегда наготове, если нужна подмога.

— Спасибо, Иззи, — Алек крепко обнял её и поцеловал в макушку. — Вот теперь мне легче.

У кофейни он едва не сбил с ног Магнуса, поскольку голова была забита разными мыслями, и на очевидные препятствия перед глазами мозг никак не реагировал. В ответ на сбивчивые извинения Магнус подмигнул:

— Александр, столкновение с тобой — лучшее, что произошло со мной за последние сутки.

Алек понадеялся, что это было всего лишь неформальное приветствие, а не флирт.

— Саймон чуть опоздает сегодня и уйдёт после обеда, но не волнуйся, одного я тебя не оставлю,
— Магнус поманил его за собой вглубь кофейни. — Если подружишься с Рагнором и Катариной, то считай, что кофейня тебя приняла.

Алек кивнул, запоминая, про себя отметив, что кем бы ни были эти Рагнор и Катарина, он справится со всем сам, без чужих подсказок. Возможно, они были постоянными клиентами, чьим мнением Магнус дорожил особо; а быть может, и детьми клиентов. В любом случае, у него неплохо получалось находить общий язык практически с каждым (Виктор Элдетри был неприятным исключением из правил).

— Здесь мой кабинет, — продолжил Магнус, показав на чёрную дверь с лаконичной табличкой «Магнус Бейн». — Дальше по коридору — кухня, и мы туда не пойдём, потому что это территория Клэри и Рафаэля. Там, — он указал направо, — уборные для персонала. Если возникнут вопросы — не стесняйся в любое время обращаться ко мне. Договорились?

— По рукам. — На самом деле в голове Алека уже вертелось море вопросов, но он молчал, чтобы не показаться совсем уж безнадёжным.

В зале его уже ожидал Саймон. Он ободряюще улыбнулся Алеку, вот только у него ещё сильнее засосало под ложечкой.

— Магнус поручил ввести тебя в курс дела. О чём тебе рассказать?

— Всё, — выпалил Алек, нервно теребя шлёвку на джинсах. — Честно, я понятия не имею, почему Магнус взял меня. Я, конечно, посмотрел кучу уроков и всё такое, но не думаю, что за одну ночь на YouTube можно стать профессиональным бариста.

— Магнус умеет видеть таланты, — ответил Саймон. — Он платит мне, как будто я пашу целый день, но это не так. Когда я пришёл сюда, то тоже ничего не смыслил в кофе, а теперь смотри — ухитряюсь даже решать всякие головоломки, когда нет работы, а ещё… я много говорю, да?

— Ничего страшного, — Алек тоскливо посмотрел перед собой, и всё же решил задать волнующий его вопрос: — Саймон, а много здесь постоянных клиентов? Каких-нибудь очень особенных клиентов?

— О, да, — тот энергично закивал головой. — Но ты не переживай, у меня есть список, где указаны все клиенты и их особые предпочтения. Магнус посоветовал мне сделать это первым делом, потому что есть люди… — Саймон помялся, — словом, некоторые считают, что одно их присутствие должно говорить об их пристрастиях.

— А кто такие Рагнор и Катарина? — выпалил Алек. — Магнус сказал, что если я сумею найти с ними общий язык, то могу вообще не париться.

По тому, как вытянулось лицо Саймона, Алек понял, что сморозил невероятную чушь.

— Магнус обожает говорить загадками, в этом нет ничего удивительного. Познакомься: Рагнор, — Саймон ласково погладил блестящую металлическую поверхность ближайшей к Алеку кофемашины, а затем прикоснулся к той, что была ближе к нему. — А это — Катарина. Это может казаться смешным, но с ними действительно нужно находить общий язык, потому что у этой техники есть свой характер. Я сам вляпался в кучу историй, пока не освоился. Но не думаю, что тебе есть о чём волноваться.

Оптимизм Саймона пытался быть крайне заразительным, однако в данный момент у Алека от страха крутило живот. Подумать только: он не переживал до такой степени, когда встречался с шеф-поварами с мировым именем, а тут…

— Давай по порядку, — Саймон, тем временем, развернул бурную деятельность. — Вот это — кофемолка, сюда засыпаются зёрна…

— Я знаю, что такое кофемолка, — грубо перебил его Алек и тут же прикусил язык. Да уж, если так пойдёт и дальше, он может не рассчитывать даже на полный рабочий день.

Однако Саймон полностью проигнорировал его несдержанность.

— Чудесно! Вот эта штука называется холдер. Количество кофе в ней рассчитано только на одну чашку эспрессо. Заполняешь молотым кофе, делаешь «таблетку», подключаешь — и вуаля! Кофе готов. Вычищаешь холдер и дальше по новой.

Если бы в кофейню случайно забрёл художник в поисках вдохновения, он бы без сомнения нашёл его в Алеке, и назвал бы получившийся шедевр «Отчаяние». Алек внимательно следил за всем, что Саймон рассказывал и показывал ему, и, в сущности, в этом не было ничего сверхъестественного. Некоторые соусы требовали куда больших усилий.

— Предлагаю сделать вот что, — бодро продолжил Саймон, выдёргивая Алека из размышлений. — Сегодня в твои обязанности будет входить только эспрессо. Это не так-то просто, особенно, когда нужно приготовить много кофе сразу. Я буду отвечать за остальное и заодно показывать тебе что и как, и когда людей будет не так много, будем готовить напитки вместе. Так… — он почесал в затылке, — под стойкой лежат ручка и блокнот, записывай туда заказы, если не уверен, что запомнишь, это нормально. До ланча народу будет немного, так что будет время привыкнуть.

Алек тихо хмыкнул.

— Так, на чём я остановился? Вот это, — он махнул в сторону ровно выстроившихся бутылок, — сиропы. Карамель, шоколад, в общем прочитаешь. Молоко… молоко! — он стукнул себя по лбу и нервно взглянул на часы. — Пара минут у нас ещё есть, давай покажу, как его вспенивать. Последний урок, и ты готов.

Несмотря на то, что Алеку приходилось общаться со многими людьми, он ещё ни разу не встречал человека, который говорил так много и так быстро. Впрочем, Саймону надо было отдать должное: работе он отдавался действительно страстно.

Первым клиентом Алека стала высокая брюнетка, от одного взгляда которой хотелось спешно просить политическое убежище где-нибудь в Гренландии. Вне сомнений, она относилась к тому типу посетителей, о которых говорил Саймон, поскольку сразу же устроилась за стойкой и растянула тёмные губы в подобии улыбки:

— Мой кофе?

— Ваш? — ляпнул Алек и тут же понял, что допустил роковую ошибку.

— Мокко.

После этого она потеряла к нему всякий интерес. Алек покосился на Саймона и произнёс одними губами: «Помоги».

— Это Камилла, — вполголоса объяснил Саймон, принимая от него чашку эспрессо. — Постоянный клиент. Постояннее некуда. Приходит каждый будний день с утра.

— Ты новенький, верно? — протянула Камилла, продолжив изучать его лицо.

Алек кивнул, решив, что разумнее ему пока не открывать рот.

— Алек… — она усмехнулась. — Что ж, приятно видеть свежую кровь. В Саймоне уже давным-давно не осталось ничего интересного.

Если это и был комплимент, то крайне сомнительный. Камилла продолжала буравить его взглядом, словно ожидала каких-то слов.

— Хотите десерт? — выпалил он.

Брови Камиллы поползли вверх.

— Она всегда берёт только кофе, — громко прошептал Саймон. Отчего-то он казался напуганным.

— На ваш выбор, Алек. — Камилла даже не удостоила Саймона взглядом. — Не сомневаюсь, что у вас великолепный вкус.

— Брусничный капкейк, — бросил Алек первое, что пришло на ум.

Высшие силы услышали его мольбы, поскольку Камилла, взяв пирожное и кофе, пересела за другой столик, где было наиболее темно. Алек украдкой вытер потный лоб, но перевести дыхание не успел: в кофейню ввалилась шумная компания, которая едва не свела его с ума беспорядочными заказами.

В общем-то, это было меньшим злом из всех. Ко времени ланча Алек стал счастливым обладателем нескольких телефонных номеров, написанных на салфетках и бумажных стаканчиках. Такое внимание могло польстить кому угодно, но не ему, и всё же он испытывал некую неловкость, отправляя всё это в мусорное ведро.

Что делать с внезапно обрушившейся на него популярностью, особенно после того, как Саймон познакомил его с инстаграмом кофейни, Алек тоже не знал. Под хэштегом quite_magical Алек с удивлением обнаружил десятки новых снимков в основном с собой в главной роли. На миг ему стало страшно. Хоть его родители и старались ограждать себя и Макса от всяческих соцсетей в путешествии, их многочисленные друзья такого обета не давали, и в любой момент кто угодно, хоть краем уха слышавший о #quite_magical, мог преподнести им неприятный сюрприз.

— Выглядишь уставшим, — заметил Саймон, когда у них выдалось пара свободных минут.

— Для меня в новинку столько внимания, — пробормотал Алек, вгрызаясь в сэндвич. — Оно утомляет.

— Понимаю. Я тоже в свой первый день думал, что сойду с ума. Я столько раз ошибся, что до сих пор удивляюсь, как Магнус не уволил меня. Так что не переживай, хуже меня ты точно не станешь. Кроме того, ты понравился Магнусу.

Алек поперхнулся.

— В каком смысле понравился?

Ответить помешал сам Магнус, и Саймон ретировался с такой поспешностью, будто ляпнул что-то лишнее, не подумав, и теперь не хотел развивать тему.

— Надеюсь, тебя не смутит моя компания? — спросил Магнус.

— Ничуть, — улыбнулся Алек. — В одиночестве я бы сошёл с ума.

— О, Александр, — протянул Магнус, — я бы ни за что не оставил тебя одного.

За час до закрытия наплыв посетителей оказался невероятным, и Алек остро жалел, что у него только одна пара рук. В это время в витрине появились симпатичные крошечные пирожные, буквально помещающиеся на ладони (на ладони Алека таких умещалось две-три штуки). Причиной такой невероятной популярности была алкогольная начинка, на которую, судя по всему, не скупились. Тирамису испарились, не успел он и глазом моргнуть, а Магнус, тем временем, старательно прятал широкую улыбку, когда витрина пустела на глазах.

Как только за последним посетителем закрылась дверь, Алек издал нечто среднее между стоном и облегчённым выдохом, и сполз на пол, чувствуя себя выжатым как лимон.

— Ты прекрасно справился, — к его вящему удивлению Магнус сел рядом. — Не хочешь ненадолго задержаться и выпить чаю с пирожными?

— Как-нибудь в другой раз, — отказался Алек и тут же одёрнул себя. — Извини, просто мне раньше никогда не доводилось так плотно работать с людьми. Всё, что я хочу сейчас — упасть в кровать и проспать лет десять. Не подумай, что я недоволен работой, — тут же спохватился он. — Ты мой босс, и я вообще не должен так себя вести…

— Всё в порядке, Александр, — мягко осадил его Магнус. — По правде сказать, я не хочу, чтобы ты относился ко мне как к боссу. И потом, наши посетители тебя явно полюбили. Не знаю, в курсе ты или нет…

— Инстаграма? Да, Саймон показал. Послушай, Магнус... — Алек замялся, не представляя, как выразить свои опасения, вызванные снимками. Первое, что пришло ему на ум, попросить Магнуса ввести запрет на съёмку, однако это идея была настолько бредовой, что сразу же покинула голову. — Я, наверное, должен привести тут всё в порядок?

— Ты должен пойти домой и как следует выспаться. Считай, что это говорит твой босс.

— Ладно, — Алек скованно улыбнулся. — Тогда увидимся завтра.

О том, что, несмотря на усталость, ему хотелось задержаться, он предпочёл промолчать.

Алек не успел скинуть ботинки, как Изабель тут же набросилась на него с расспросами.

— Рассказывай, как прошёл первый день? И не рассчитывай, что я отстану, пока не узнаю все подробности.

— Он прошёл, — односложно ответил Алек, отодвигая сестру в сторону и направляясь прямиком в ванную. — Иззи, я чертовски устал.

— Со многими успел познакомиться? Я слежу за инстаграмом и твиттером, ты почти вырвался в тренды под хэштегом «новый сексуальный бариста».

Алек замер посреди коридора и спрятал лицо в ладонях. Господи, только твиттера ему не хватало.

— Я ни с кем не знакомился, Иззи, — вымученно протянул он, чувствуя, как её проницательный взгляд прожигает спину. — Потому что…

— Ты не по девочкам, знаю, — её азарта это ничуть не умаляло. — Но парни там тоже были.

— Потому что на работе я работаю. Неважно, чем именно я занят, моя задача — обеспечить удовольствие клиента. Всё просто. Давай лучше о тебе.

— Пока ещё не на развороте «Вог», но работаю над этим, — вскинула голову Изабель. — В конце недели лечу в Майами, жаркие фотосессии в купальниках и всё такое. Потом в Вегас, съёмку пока держат в тайне. У тебя будет целых две недели, чтобы отдохнуть от меня и моих дурацких расспросов и наладить свою личную жизнь.

— Моя личная жизнь меня более чем устраивает. Никто не диктует условия, ни под кого не надо подстраиваться. И вообще, почему тебя она волнует больше, чем меня?

— Ох, Алек. Кто и когда успел разбить твоё сердце и заставил воспринимать всё в чёрном цвете? Скажи мне имя, и ему не поздоровится. Или это из-за Лидии…

— У меня не было отношений с Лидией, и тебе это прекрасно известно, — отрезал Алек. — Иззи, если тебя больше ничего не интересует…

— Последний вопрос. Магнус Бейн. — Выпалила Изабель, примирительно подняв руки. — Какой он?
— Яркий, — незамедлительно ответил Алек, удивив даже себя. — Нетипичный босс.

— Приятно слышать, что твои стереотипы о боссах рушатся. Если наши родители даже спят в деловых костюмах, это вовсе не значит…

— У них совсем другой уровень, Изабель, — Алек закатил глаза. — Ты когда-нибудь видела, чтобы… не знаю, Гордон Рамси появлялся на публике в шёлковой рубашке, больше похожей на домашнюю, с вырезом чуть ли не до пупка? Магнус Бейн — не Гордон Рамси, он вообще не из этого круга. В каждом работнике он видит друга и… слушай, Иззи, я, правда, очень устал и хочу принять душ. Поговорим завтра, хорошо? Мне кажется, я весь пропах кофе.

— Тебе идёт запах кофе, — подмигнула Изабель.

Алек остро пожалел, что у него не было под рукой подушки, чтобы запустить в сестру.
Телефон оповестил о входящем сообщении аккурат в тот момент, когда Алек полностью разделся и предвкушал горячий душ. Не желая заставлять собеседника ждать, вдруг это что-то крайне важное, он посмотрел на экран. Номер был незнаком.

От кого: неизвестно

Ты прекрасно справился.

Алек опешил. Он ни в коем случае не собирался делать поспешных выводов, но тон сообщения
был… странным.

Кому: неизвестно

Спасибо, наверное.

Ответ не заставил себя долго ждать.

От кого: неизвестно

Это Магнус, кстати. Джейс дал твой номер. Не отвлекаю?

Алек неловко переступил с ноги на ногу. Ему определённо следовало поговорить с Джейсом. Не то, чтобы он был против того, что его номер оказался, у Магнуса, но…

Кому: Магнус

Нет? Как раз собирался найти в интернете что-нибудь, что я ещё не знаю о кофе.

От кого: Магнус

Ответственно подходишь к делу.

Кому: Магнус

Люблю полностью погружаться в работу.

Перечитав сообщение, Алек фыркнул. Подобный ответ был скорее в духе Иззи, он бы ограничился лаконичным «Стараюсь».

Отложив телефон в сторону и перевернув экраном вниз, чтобы не отвлекаться на возможные новые послания, он, наконец, шагнул под тёплую, почти горячую воду, и прижался к стене кабинки, наслаждаясь тем, как острые струи воды бьют по плечам и спине, постепенно снимая напряжение. В этот раз он даже прибег к радикальному средству, в виде геля для душа с ароматом вишни. Такие ароматы ему совсем не нравились, однако они магическим образом заполняли собой всё и перебивали собой другие запахи.

«Тебе идёт запах кофе».

Алек почувствовал, что краснеет, представив, всего лишь на миг, что эта фраза исходила из уст Магнуса. Он потряс головой, стремясь избавиться от навязчивых мыслей, но они явно не хотели избавляться от него. Может кому-то приходится по душе экстрим в виде служебного романа, но лично ему, Алеку Лайтвуду, точно нет.

 

@темы: фик, ББ-2018

---

[Queen Immortal]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В центре внимания (перевод)

[TylerAsDurden]

Название: В центре внимания
Переводчики: Roleri и TylerAsDurden
Иллюстратор: Рия Ареи
Бета: Mazoji siksnosparne, APUHA, Эрини
Оригинал: clockworkswan, ссылка на оригинал, запрос на перевод отправлен
Размер: 102 076 слов в оригинале
Канон: сериал «Сумеречные охотники»
Пейринг/Персонажи: Магнус Бейн/Алек Лайтвуд - основной, Магнус Бейн/Камилла Белкур (упоминается), Изабель Лайтвуд/Майя Робертс и др.
Категория: гет, слэш
Жанр: бальные танцы!AU, флафф, юмор, романс, соревнования, friends to lovers
Рейтинг: PG-13-R
Краткое содержание: Когда кругом все разговоры только о новом правиле об участии однополых пар, Магнус Бейн стремится доказать, что эти перемены к лучшему, и переключается с латиноамериканской программы на европейскую. Бросая вызов самому себе, он настроен не просто подняться на вершину пьедестала, но и стать первым чемпионом по бальным танцам в паре с мужчиной.
Теперь всё, что ему нужно: правильные туфли, правильная музыка и правильный партнёр.
~
Алек на пути к очередной победе для престижной танцевальной школы родителей, но новое знакомство и неожиданные чувства могут всё изменить. Появление Магнуса переворачивает с ног на голову не только танцевальные традиции.
Когда обстановка на соревнованиях накаляется и на чашу весов ложатся мечты, сможет ли пара выступить достойно и проявить себя перед мировой аудиторией мечтателей, критиков и циников?
Примечание переводчиков: На написание истории автора вдохновил прецедент участия однополой пары в чемпионате по Бальным Танцам в Великобритании в 2011 году. В 2013 году другая однополая пара впервые стала победителем турнира по бальным танцам в категории после 35 лет.
Иллюстрации: все арты в главах представлены кликабельными превью, по нажатию на которые открывается полный размер.

Глава 1. Десять минут назад я встретил тебя

Международный турнир по латиноамериканским бальным танцам 2016

– Ты серьезно? Хочешь изменить программу за пять минут до выступления?

– Не драматизируй, – вздыхает Камилла, недовольно глядя на Магнуса. – Одно маленькое движение. Ты можешь выполнить бота-фого с закрытыми глазами, Магнус, – напоминает она.

Это нисколько не успокаивает.

Магнус прищуривается.
– Вот поэтому я бы и предпочел оставить его в программе.

Он медлит и, поймав на себе взгляд одного из судей, нацепляет фальшивую улыбку, которой обзавидовался бы любой оскаровский номинант. Когда мужчина отходит достаточно далеко, Магнус проглатывает очередное возражение и поворачивается к Камилле. Та разглядывает паркет, куда им скоро предстоит выйти.

Он нежно касается ее руки – ярко-красная бархотка у нее на шее сверкает холодным блеском – и вновь колеблется.

– Ну же, Камилла, – на этот раз он говорит мягче. – Мы всегда начинаем выступление именно так. Это наша фишка, – он пытается пошутить, но голос предательски дрожит. Ведь это действительно их фишка. Ни одна другая пара не начинает выступление лицом друг к другу. И ему всегда нравилось думать, что между ними есть нечто особенное. Что-то связывающее их с самого начала танца.

– Ой, да ладно, милый. Почему ты до сих пор споришь? Сам знаешь, почему из нас двоих решения принимаю я, а ты… сверкаешь.

Будь на ее месте кто-либо другой, это прозвучало бы комплиментом. Но Магнус замечает, как она ухмыляется и выгибает бровь, оглядывая его с ног до головы. Ну да, он немного… сверкает, но при всем при том отличный танцор с офигенным прессом и задницей. Обычно подколки Камиллы не задевают, но сейчас все иначе.

– Раньше тебе нравилось, когда я драматизирую, – бормочет Магнус, подходя ближе. Теперь он начинает волноваться. – Что изменилось, а? – Он обнимает ее за талию, и Камилла расслабляется. Ее улыбка на этот раз более искренняя. Магнус вздыхает с облегчением.

– Ничего, милый. – Ее голос, как всегда, обольстителен. Иногда она использует слова как оружие, но Магнус обожает ее, обожает ее резкость и колкость. Они будут партнерами вечно, и когда Камила возвращается к теме, его это не беспокоит.

– Так мы опустим это движение?

Она смотрит прямо в глаза, настаивая на своем.

Спустя пару мгновений Магнус, как обычно, сдается.

– Конечно, – соглашается он, ни капли не волнуясь. Разве что совсем чуть-чуть.

Эта ложь поддерживает его боевой дух в оставшиеся минуты ожидания. В конце концов, впереди еще множество танцев и программ, в которые они смогут включить бота-фого.

Пока пара, выступающая перед ними, кланяется, Магнус быстро осматривает себя, восхищаясь наполовину расстегнутой алой рубашкой, идеально сидящими черными брюками и великолепными изготовленными на заказ красно-черными туфлями. Его костюм идеально гармонирует с нарядом Камиллы: вельветовые шнурки и манжеты в тон ее бархотки.

Он все еще наслаждается своим внешним видом, когда луч прожектора медленно приближается к ним.

Камилла уже ждет начала выступления, вытянув руку, и внимательно смотрит на судей.

«Сосредоточилась на победе, – гордо думает Магнус. – Вот это моя девочка».

Не обращая внимания на легкую неуверенность от изменений в программе, Магнус подавляет нервозность и предвкушает, что ждет впереди. Они готовятся к выходу на паркет, пока диктор не объявляет их. Магнус протягивает Камилле руку, та уверенно накрывает ладонь своей: ее пальцы в шелковых перчатках теплые.

– Удачи, любовь моя, – улыбается Магнус.

Она отворачивается, сосредотачивается на паркете и тихо говорит:
– Удача нам не нужна. Мы всегда побеждаем.

Он не успевает нахмуриться или закатить глаза от пафоса ее слов, как их торопят на выход.

Стоит им появиться, комментатор громко провозглашает:
– А теперь пара номер 24, Камилла Белкур и Магнус Бейн. Продолжат ли они свое победоносное шествие в этом году? Сегодняшнее исполнение самбы решит, достанется им первое, второе или третье место. На всех соревнованиях в этом году пара стабильно набирала 98 баллов. Удастся ли им повторить успех сегодня и стать чемпионами четвертый раз подряд? Увидим. Леди и джентльмены, поприветствуем пару номер 24!

Магнус раскручивает Камиллу так, что они проходятся почти по всей площадке, приковывая к себе внимание большинства зрителей. Они элегантно кланяются, каждое движение отрепетировано до совершенства, и замирают почти в центре пустого паркета.

Свет меркнет. Восторженный шепот стихает почти до полной тишины. Сердце Магнуса бешено стучит, хотя он не сделал и шага, но готов поклясться: это самое потрясающее ощущение. Он отворачивается от Камиллы – ему определенно не нравится это нововведение, – вытягивает шею, поднимает подбородок и испытывает мощный прилив энергии. Она волнуется и переливается, готовая вот-вот превратиться в танец, состоящий из быстрых шагов, улыбок и умопомрачительных вращений.

Есть в самбе что-то, что заставляет кровь бурлить. Соревнования по латиноамериканским танцам всегда такие: за пару минут танца тело словно пылает.

Магнус расслабляется с первыми тактами музыки, сначала тихой, но постепенно нарастающей все сильнее. Он использует накопившееся напряжение, придает ему форму и воплощает в танце. Нельзя просто взять и отдаться танцу. Должно быть напряжение. Лейтмотив. Соблюдение баланса между мастерством, удовольствием и энергетикой – вот что делает танцора танцором.

Стоит Магнусу сделать первый шаг, Камилла поднимает руку, выскальзывает из его объятий – и мир принадлежит им. Они завладевают всеобщим вниманием и увлекают зрителей в свое двухминутное путешествие. Их самба-виски идеальны, а слаженность благодаря многим годам, проведенным вместе, полна доверия. Чертов левый поворот, над которым они корпели целую неделю, вызывает у зрителей восторг.

Однако рвение Камиллы удивляет. Да, та танцует с привычной уверенностью, но никогда раньше не старалась так, как сейчас. Магнус доволен, хотя и ошеломлен. Чем сегодняшний финал отличается от других? Конечно, круто побеждать четыре года подряд, но почему она улыбается как королева?

Они не просто танцуют, а демонстрируют невероятное мастерство. Рожденное из взаимопонимания притяжение отражается в исполнении фигур. Ведь Магнус полностью доверяет Камилле. Не так ли?

Легко забыться в ритме танца, музыке и радостных голосах. Публика потрясающая: отзывчивая и громкая, но не шумная. Нет ничего хуже зрителей, заглушающих музыку.

Они великолепно справляются с поддержками и даже делают пару движений на зрителя, включая любимое Магнусом вращение бедрами. Всегда приятно удивить публику, задержаться на ком-то взглядом и невыносимо медленно качнуть бедрами. От этого еще никто не свалился в обморок, но все когда-нибудь бывает в первый раз. Он выбирает симпатичную блондинку с косой и серьезным взглядом. Похоже, ей бы не помешало взбодриться. Именно так он и поступает: прежде, чем вернуться к Камилле для завершающей части программы: ловит взгляд девушки, убийственно улыбается и ведет бедрами.

Танец заканчивается, и Магнус заставляет Камиллу прогнуться назад. Сверху открывается чудесный вид на ее прелести. Он улыбается, возвращает ее в вертикальное положение и кружит еще раз перед тем, как поклониться. Радостные возгласы не просто бальзам на душу, а настоящее чудо. Они подкрепляют уверенность в себе и дают знать, что он действительно хорош. Что потраченные кровь, пот, слезы и блестки стоили того.

Обычно они ждут оценок вместе со своей школой. Команда и танцоры «Пандемониума» аплодируют и поддерживают их стоя. Но Камилла идет не к ним. Она тянет Магнуса в сторону, где собрались другие школы. Сейчас, когда все камеры направлены на них, Магнусу остается лишь следовать за ней. Он ждет и предвкушает оценки, взволнованно глядя на огромное табло.

Краем глаза он замечает высокого мужчину в деловом костюме. Тот стоит с одной из соперничающих школ и внимательно, с каким-то странным удовлетворением рассматривает Камиллу, словно ей удалось что-то доказать ему.

Гром аплодисментов оглушает. Он поворачивается и смотрит на табло, где вспыхивают победные 99 баллов.

«Одного очка не хватило, – с улыбкой думает Магнус. – Будет над чем поработать в следующем году».

Однако за всю историю танцевального спорта еще никому не удавалось выиграть, набрав 100 баллов.

– Мы превосходная пара, не так… Камилла?

Он замолкает на полуслове, видя, как Камилла уходит прочь, едва удостоив табло улыбкой. Любопытство и замешательство берут верх, и он спешит следом прямо к наблюдающему за ними мужчине.

Он слышит их разговор и мечтает оставаться в неведении.

– Вы что-нибудь решили? – спрашивает Камилла. Она понижает голос, растягивает слова, как всегда, когда пытается добиться своего.

Мужчина, по всей видимости, учитель: на его пиджаке красуется логотип академии «Дюморт». Одной из самых престижных академий латиноамериканских танцев в мире. Почему Камилла разговаривает с одним из их учителей? И что еще более странно, почему кажется, будто она встречалась с ним раньше?

– Решили. – Мужчина с улыбкой протягивает руку. – Добро пожаловать в академию «Дюморт», мисс Белкур.

Сдержи Магнус удивление и не охни, они бы его и не заметили.

– Какого черта? – хрипит он. – Ты уходишь из «Пандемониума»?

Камилла поворачивается. Она кажется растерянной, но явно не чувствует себя виноватой. А потом медленно растягивает губы в улыбке и высоко поднимает голову.

– Милый, это Алексей де Квинси. – Камилла представляет его так, словно Магнус должен радоваться и восхищаться. – Он один из руководителей Академии…

– Я вижу, – перебивает Магнус, пытаясь прожечь эмблему на груди мужчины взглядом. – Объяснишь, почему он только что предложил тебе перевестись? – требует он. – Ты меняешь школу? Мне бы не хотелось сделать неправильные выводы.

Он рад, что голос звучит ровно и холодно и не выдает бушующего в душе страха. Невозможно, просто не может быть, чтобы Камилла так поступила.

Когда она молчит, Магнус наконец все понимает.

– Так вот почему ты хотела изменить программу. Подстраивалась под их требования. Использовала наш финальный танец как прослушивание. Боже, – шипит он и качает головой. – Как я мог быть настолько слеп?

«Потому что ты дурак, влюбленный дурак, и Камилла об этом знает».

Та не обращает внимания на истерику и взглядом просит мужчину извинить ее.

– Прошу, дайте мне немного времени. Я буду готова подписать контракт через пару минут. – Она вымученно улыбается, красная помада лоснится, словно вино. Или кровь.

Мужчина уходит, прежде чем Магнус успевает украсить фингалом его хитрую рожу, и Камилла вновь поворачивается к нему. Она вздыхает, берет Магнуса за руку и тянет за собой в один из тихих уголков огромного зала. Они заходят в раздевалку и проталкиваются через радостно улыбающихся и поздравляющих их танцоров. Магнус бредет, словно в тумане, ничего не замечая и неотрывно глядя на руку Камиллы.

Когда они доходят до места, где лежат их вещи, Камилла оборачивается. Ее спокойствие раздражает.

– Только не надо так на меня смотреть, – отмахивается она и поднимает вверх палец. – Я тебя не предавала. Мы танцуем вместе так долго, что ты и сам, должно быть, заскучал. – Она облокачивается на стену.

Это последняя капля.

– Заскучал? – шокировано повторяет Магнус и качает головой. Он зол и обижен. И ссорится с женщиной, которая должна была быть смыслом жизни, той, кто поймет его. Но вот они стоят тут, и партнерство развеялось, словно дым. – Как я могу заскучать? – зло огрызается он. – Я люблю тебя.

«Черт подери».

Он не собирался говорить об этом. Особенно сейчас, когда ясно, что Камилла безоглядно бросает его.

– Я тебя об этом не просила, – как ни в чем не бывало холодно замечает она, разглаживая оборки на платье.

Ее жестокость лишает Магнуса дара речи. Он сглатывает, игнорируя наворачивающиеся на глаза слезы. О чем тут спорить? Это правда. Никто не заставлял его влюбляться в Камиллу, не боящуюся быть эгоистичной, и требовательной, и берущей, берущей, берущей и ничего не дающей в ответ. Она никогда не притворялась, что боготворит его. Что бы он сам себе ни надумал, это не ее вина.

А целиком и полностью вина Магнуса.

И теперь он расплачивался за все, на паркете и за его пределами.

Как же так получилось? Пару минут назад он был на вершине мира и праздновал победу, чувствовал себя королем, а теперь летит вниз, и никто не протянет ему руку. Уж точно не Камилла.

– И что? Это все? – спрашивает Магнус, ненавидя звучащую в голосе усталость, словно уступать и сдаваться вошло в привычку. – Ты разрываешь наше... партнерство?

Так и не обернувшись, Камилла наклоняется и принимается искать что-то в сумке.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Вскоре мы снова будем танцевать вместе. Это продлится недолго. Я хочу выжать из него год или два...

– Шутишь? – Магнус не желает знать, о ком она говорит, только надеется, что ее новый партнер понимает на что идет. Он выставляет вперед ладонь, пальцами другой руки сжимает переносицу. – Лучше не отвечай. Меня это не волнует. Я все. – Вернув самообладание, он быстро собирает вещи, накидывает куртку и застегивает ее трясущимися пальцами. – Я не собираюсь сидеть и ждать твоего возвращения. Мигом найду себе новую партнершу.

– Так почему же ты еще здесь? – пожимает плечами Камилла. На секунду на ее лице мелькает что-то сродни сожалению и исчезнет так же быстро. – Можно я оставлю кубок себе, милый?

Магнуса словно вспарывают тупым ножом, боль в сердце смешивается с уязвленной гордостью.

– Почему бы и нет? – коротко кивает он и огрызается: – Ведь единственная вещь, к которой ты способна привязаться – победа.

Навряд ли ему удается задеть ее, уж слишком счастлива она от двойной победы.

Закинув сумку на плечо, он решает переобуться позже. Больше нет сил видеть Камиллу.

Магнус спешит к выходу: после случившегося он не в состоянии присоединиться к знакомым танцорам и коллегам. Он идет, низко наклонив голову, чтобы не попасться никому на глаза. А заодно чтобы спрятать стоящие в глазах слезы. И в итоге едва не налетает на какого-то парня.

Услышав резкий вздох, Магнус не глядя делает шаг в сторону. Несмотря на высокий рост, парень не кажется устрашающим. Он даже инстинктивно протягивает руку, чтобы придержать Магнуса за плечо.

– Черт, извини, – бормочет Магнус, проскакивает мимо и поспешно выбегает на улицу, пока не столкнулся еще с кем-нибудь. Позади остаются аплодисменты, музыка и звук бешено стучащего сердца.

Поймав такси на ближайшей остановке, он называет водителю адрес бара и падает на заднее сидение. Спустя десять минут он все еще плачет, бурные переживания опустошили его. Он был всемогущим победителем, но его бросили и заменили. Выиграл очередной трофей, но потерял женщину, которую, думал, будет любить вечно.

В буквальном смысле от нечего делать Магнус шлет смс-ки Кат и Рагнору с просьбой встретиться в баре на час раньше и вынимает из сумки газету. У них есть традиция отмечать его победы, но он знает: сегодня они будут пить по другому поводу.

Сморгнув слезы, Магнус разворачивает газету и замирает, глядя на первую страницу.

Объявление

В сезоне 2017 к участию в соревнованиях по европейской программе допускаются однополые пары! Читайте подробности о правилах, которые потрясут мир!

– Ого, – бормочет Магнус, не сдержав удивления. Водитель молча приподнимает бровь. Магнус смахивает слезы, читает статью, а потом вдумчиво перечитывает еще раз.

«Ну что ж», – думает он.

Если это знак, то он его примет. За двадцать минут пути рождается план, идея, как взять реванш над Камиллой, потешить самолюбие, и, даст бог, спасти множество несчастных детей.

Он улыбается и смотрит в окно.

«В следующем году я выиграю снова, и это случится ради благой цели, а не из мести».

Он докажет себе и всем, что не сломался. Что даже без Камиллы Магнус Бейн лучший из лучших.

А главное, теперь появился прекрасный повод для борьбы.

Магнус помнит свою юность, издевки и брань, которую, бывало, слышал в свой адрес. Танцы – это спорт, но в тоже время искусство. Пришло время миру очнуться и осознать это.

Магнус вновь смотрит на заголовок и улыбается.

«Я стану первым, кто выиграет соревнования в составе однополой пары», – клянется он.

Два месяца спустя

– Ты сам все усложняешь. Участвуй в соревнованиях по латиноамериканским танцам.

– Повторяю в последний раз: я делаю это не для того, чтобы что-то доказать Камилле. Если бы захотел, то мог бы принять в них участие, но я не хочу. К тому же я люблю преодолевать трудности. Я много лет не танцевал европейскую программу и всегда мечтал принять участие в соответствующем турнире.

– А заодно довести своих несчастных друзей до инфаркта, – бормочет Катарина.

Магнус пожимает плечами, наблюдая, как друзья уплетают жареные рыбные тако и салат с курицей. Они сидят в кафе «Коллет» всего двадцать минут, но Магнусу кажется, что день будет весьма плодотворным. Наконец-то. Уже почти месяц его не мучают кошмары о том ужасном инциденте. Да, иногда он все еще думает о Камилле, но уже привык к редким сочувствующим взглядам. Несмотря на отпуск – слава богу, он может себе его позволить благодаря многочисленным тренировкам в прошлом, – Магнус продолжает ставить простые свадебные танцы и сложные выступления. Испытывая необходимость сосредоточиться на чем-нибудь, он не стал лишать себя этих приятных мелочей.

И, конечно, еще он строит планы на участие в весеннем Турнире по европейским бальным танцам.

Его лучшие друзья, Рагнор и Катарина, наконец согласились помочь претворить их в жизнь. Они договорились позавтракать вместе в любимом кафе, однако Магнус запоздало понимает, что разговор превращается в допрос.

– К тому же у тебя нет друзей, которые танцуют европейскую программу, – как всегда, озвучивает очевидное Рагнор. – Как ты собираешься найти партнера?

– Спасибо, Рагнор. Общаться с тобой одно удовольствие.

– Наш друг хочет сказать, – Катарина бросает на того сердитый взгляд и продолжает: – что тебе нужен партнер. Кто-то, как и ты, желающий доказать, что нововведения в правилах – отличная идея. Ты ведь хочешь победить из благих побуждений, да?

– Не такой уж я и эгоист, – кивает Магнус, тыча вилкой в фриттату с грибами и ветчиной. – Нет ничего плохого в желании оказаться в центре внимания. Но ты права, это серьезные перемены. – Он кривится, подумав о традиционалистах, и бормочет: – Уверен, попечительские советы только и ждут, когда все обернется катастрофой, чтобы вернуться к традициям.

– Именно, – поддакивает Катарина. – Ты должен выбирать осторожно. Собрать команду, на которую сможешь положиться.

Было бы намного проще, будь Катарина и Рагнор танцорами, но увы. Его друзья первоклассные журналисты, работающие в разных изданиях, которые в случае необходимости отлично пиарят Магнуса или, наоборот, умалчивают о нем. Отчасти поэтому расставание с Камиллой так недолго муссировалось в прессе. Конечно, о них писали, новость разлетелась со скоростью света, но Рагнор и Катарина очень помогли.

И все же Магнуса так и подмывает найти легкий выход. Задумавшись на минутку, он поворачивается к Рагнору и прищуривается.

– Будь моим партнером, – умоляет он.

Рагнор смеется. Его громкий хохот даже привлекает внимание некоторых посетителей. Незнакомый парень за одним из столиков наклоняет голову к плечу и округляет глаза. Движимый любопытством, не узнал ли тот его, Магнус машет ему рукой и посылает очаровательную улыбку. Парень улыбается, машет в ответ и вновь уходит с головой в чтение.

– Я так понимаю, это категорическое «нет»? – полувопросительно вздыхает Магнус. Он отворачивается от симпатичного парня и снова задумывается.

Ему нужен хороший партнер. Нет, превосходный, тот, кто сможет сравниться с ним по темпу и уровню и в тоже время отлично чувствовать его. Нужно поторопиться, у них будет всего пара месяцев на тренировки: соревнования скоро начнутся. На смену ажиотажу и шумихе придут отборочные. К этому моменту каждая танцевальная пара должна обзавестись поддержкой и собственной командой.

Катарина с деловым видом копается в сумочке. Достав блокнот и ручку, она победоносно улыбается.

– Так. Во-первых, тебе нужен тренер. Не хореограф. С хореографией ты справишься сам, да? – интересуется Катарина и, едва дождавшись кивка, быстро продолжает: – Но главное – школа бальных танцев, от чьего имени ты сможешь выступать.

– Тут все схвачено, – хитро ухмыляется Магнус. Друзья одаривают его пристальными любопытными взглядами. Он откидывается на спинку стула и поудобнее устраивает руку на подлокотнике. – Клэри, дочка Джослин. У нее есть подруга, которая специализируется на европейской программе.

– Джослин? Жена Люка?

– Ага, – кивает Магнус. – Она самая. – Он с улыбкой думает о проживающей по соседству паре, с которой давно дружит. – Она переговорила с дочерью, и та любезно согласилась познакомить меня с этой девушкой.

– Хорошо. И как ее зовут? – интересуется Катарина, готовясь записать имя.

– Изабель Лайтвуд.

На этот раз Рагнор захлебывается от изумления и смертельно обиженно смотрит на пролитый на стол чай.

Магнус прячет виноватую улыбку. Он знал, что имя изрядно удивит.

– А вы что-то знаете о ней? – с невинным видом интересуется он.

Даже выражение лица Кат смягчается.

– Та самая Изабель? – уточняет она. – Которая танцует в паре со своим братом Алеком? Дочь семикратных чемпионов Америки в европейской программе Мариз и Роберта Лайтвудов? Ну да, она малоизвестна. – Катарина одобрительно присвистывает: – Связи решают.

– Именно, – соглашается Магнус. – Уверен, как журналист, ты знаешь об этом лучше меня, милая, – шутит он и смеется, когда Кат награждает его мрачным взглядом.

Но он благодарен Джослин и Клэри, что согласились помочь. Не то чтобы они пообещали найти ему партнера, но помогли достичь отправной точки. Даже если Изабель не сможет помочь, Магнус надеется, она направит его в нужном направлении.

– Как ты это провернул? – интересуется Рагнор, старательно скрывая, что Магнусу удалось впечатлить его.

Магнус обхватывает чашку ладонями и аккуратно дует на горячий кофе.

– За Клэри должок, – поясняет он. – Я позировал ей для выпускного проекта. Мое прекрасное лицо до сих пор украшает один из коридоров колледжа.

– Бедные ученики, – морщится Рагнор.

– Я их осчастливил, – возражает Магнус и демонстративно делает глоток кофе, давая понять, что не собирается спорить по пустякам.

– Ну конечно.

– Ладно, – Катарина чуть повышает голос, – суть в том, что?..

Магнус благодарен ей за вмешательство.

– Она может познакомить меня с Изабель, о которой я весьма наслышан.

Магнус задумывается. Талантливую мисс Лайтвуд он видел мельком, но знает, что они с Алеком были фактически непобедимы. Два года назад они второй раз подряд заняли второе место на международных соревнованиях. Но в прошлом году проиграли ярчайшему таланту компании «Круг» Джонатану Моргенштерну, потрясшего всех своим триумфальным возвращением после годичной дисквалификации. Как выяснилось, члены танцевальной комиссии не жалуют выносливость, основанную на допинге.

– Хорошо, у тебя есть связи. – Катарина делает паузу. – Но тебе все равно нужна танцевальная школа.

– Она у меня есть. Школа Изабель.

Рагнор собирается было возразить, но, засомневавшись, мрачнеет и начинает волноваться.

– Ага, – медленно тянет он, – их школа будет счастлива принять кого-то вроде тебя.

Он встречается с Магнусом взглядом, полным дружеского беспокойства, давая понять, что ни в коем случае не осуждает его.

– Имеешь в виду, танцора латиноамериканских танцев? – осторожно уточняет Магнус. – Не будь снобом, уверен, они ценят все танцевальные стили.

Прежде чем вернуться к еде, он вновь опускает взгляд на чашку, не зная, спорить в сложившейся ситуации или согласиться. Танцоры обычно выступают в обеих программах: латиноамериканской и европейской, а с возрастом при желании концентрируются на чем-то одном. Лайтвуды славятся классическим обучением с упором на европейскую программу. Поэтому Магнус редко пересекался с ними. До недавнего времени он был звездой латиноамериканских танцев и не видел смысла участвовать в соревнованиях по европейским. Но он прекрасно знает, насколько разнятся программы.

Отчасти поэтому и надеется, что новое правило позволит перебороть общественные предубеждения по поводу танцев. В жюри процветает снобизм, и Магнус надеется избавиться от него как от неудачной краски для волос.

Рагнор не собирается сдаваться.

– Да, но их школа – легенда в мире бальных танцев. Классическая. Полная снобов, – подчеркивает он. – Они решат, ты тычешь им в лицо новыми правилами, чтобы поиздеваться.

– Но я не этого добиваюсь, – настаивает Магнус. – Я хочу участвовать и побеждать. Кроме того, – осторожно продолжает он, – что плохого в новом правиле?

– Ничего, – быстро отвечает Кат и буравит взглядом сидящего напротив Рагнора, пока тот не издает звук, который должен означать извинения.

– Мы просто... беспокоимся, – Рагнору наконец удается подобрать слова. Он оборачивается к Магнусу, и несмотря на все поддевки, тот не может долго злиться на друзей, ведь они поддерживают его. А за последние месяцы стали опорой.

Но только он собирается поблагодарить их, Рагнор ухмыляется вновь.

– Кроме того, не хочу упустить момент, когда твой план обернется против тебя.

– Ты всегда готов поддержать.

– А то, – Рагнор салютует ему чашкой чая.

– Магнус Бейн?

Алек вынужден переспросить дважды, дабы убедиться, что не зацепился лбом о дверной косяк, заходя в комнату. У него все же не настолько специфическое воображение, чтобы ослышаться, будто знаменитый танцор латиноамериканских танцев собрался посетить школу «Клэйв».

– Ты правильно услышал, братец. Магнус Бейн. Единственный и неповторимый. Известный также как Принц Сальсы. Ох уж эти его бедра, – смеется Иззи и поворачивается вокруг своей оси, пышное платье с оборками кружится колесом. – Если бы Магнус был в нашей школе, мы бы могли стать партнерами.

– Я все еще здесь, Из, – невозмутимо напоминает Алек.

Изабель смеется и, заметив его прищуренный взгляд, улыбается.

– Ой, да ладно. Ты ведь знаешь, что я никогда тебя не брошу, братец, но... Магнус. Бейн. – Она снова смеется. – Он потрясающий. Почти такой же талантливый, как я.

– Почти, – соглашается Алек и ласково щелкает ее по носу. В удивительно огромном танцевальном классе номер два только они вдвоем. Через час у Алека урок с детьми до 11 лет, но пока он может побыть с Иззи и отработать пару движений, которые они могли бы включить в свою программу в предстоящем сезоне.

До отборочных еще несколько месяцев, но Алек всегда считал, что никогда не рано отполировать туфли, довести до совершенства поддержки и выучить хореографию.

– Зачем он придет? – интересуется Алек, стараясь говорить спокойно и непринужденно.

– Клэри сказала, он вновь заинтересовался европейской программой. Может, просто хочет освежить в памяти технику.

Алек обдумывает слова сестры, просматривая CD-диски в поисках любимого. Стоя на небольшом подиуме, где располагается стереосистема и хранятся музыкальные диски, он прекрасно видит вальсирующую по комнате Изабель. Периодически она останавливается, чтобы полюбоваться собой в одном из многочисленных зеркал, опоясывающих комнату. «Паркет, зеркала и начищенные туфли» – заголовок будущей автобиографии Алека, вот только он не собирается делать свою личную жизнь достоянием общественности.

«К тому же у тебя ее и нет», – напоминает он себе.

От этой мысли неприятно колет живот. Найдя наконец нужный диск, Алек вставляет его в проигрыватель, спускается на паркет и подходит к Изабель.

– Я и не знал, что Магнус умеет танцевать европейские танцы.

– Ага, – кивает Иззи. – Но не принимает участие в соревнованиях.

– Отлично. Возможно, мы станем соперниками.

Изабель согласно хмыкает, протягивает руки и улыбается, когда Алек занимает закрытую позицию. Обычно они мало разговаривают. Вот и сегодня рядовая тренировка, поэтому Алек не сильно наседает на сестру. Изабель потрясающе танцует, и Алеку не впервой подавлять зависть. Скорее даже досаду, а не уязвленную гордость. Изабель прирожденная танцовщица. Алек прекрасно справляется со всеми фигурами, но никогда не… сверкает. Не так, как умеет Иззи. Он – почерневшее серебро, которому Изабель придает блеск, будучи с ним в паре.

Пока они кружатся по комнате, периодически посмеиваясь и пихая друг дружку, когда кто-то ошибается, Алек вновь думает о Магнусе. Любая бы согласилась стать его партнершей, так почему же тот решил бросить латиноамериканские танцы?

Словно прочитав его мысли, Изабель отходит к низкой скамейке, берет бутылку с водой и, сделав быстрый глоток, хмурится.

– Не думаю, что он будет участвовать в этом году, – выскакивает свое мнение Иззи и гневно сверкает глазами. – Особенно после инцидента с Камиллой. После такого тяжело довериться новому партнеру.

Алек скрывает раздражение.

– Не понимаю, кто бросает партнера после победы на чемпионате? – он сурово смотрит в зеркало, вспоминая ужасную сцену. Он видел, как пара танцевала победное самбо. Алек редко присутствует на латиноамериканской программе, соревнования в разных видах обычно не совпадают по дням. Но в тот раз он вызвался подвезти Иззи и Лидию после турнира. Эти двое там частые гости, особенно Иззи, одинаково любящая медленные и быстрые танцы.

А еще он помнит другой инцидент, о котором так и не рассказал Иззи. Хотя и рассказывать-то особо не о чем. Кто станет хвастаться столкновением с выбегавшим из зала Магнусом? Тем более что у парня глаза были на мокром месте, а Алек не сказал ни слова, лишь молча посмотрел вслед.

Какое-то время после случившегося о Магнусе ничего не было слышно. И хотя весенний сезон международных соревнований начинается только через несколько месяцев, в апреле, обычно в это время пары уже начинают заявлять партнеров и участвовать в мелких турнирах, чтобы привлечь внимание и набрать популярность.

Изабель грустно пожимает плечами. У Алека в голове не укладывается, как такое могло случиться.

– Они же были непобедимы. Так я слышал, – поспешно добавляет он и отворачивается от зеркала, ковырнув носком трещину в паркете. – Как можно было бросить все?

«Бросить Магнуса», – хочется добавить ему, но он молчит. Так он рискует показаться слишком увлеченным и заинтересованным. А Алеку не хотелось бы, чтобы кто-нибудь подумал, будто он восторгается Магнусом. Уважать Магнуса – одно. Восхищаться – совершенно иное.

Он никогда толком не встречался с Магнусом, но знает, что тот не из тех танцоров или людей, кого бросают. Он тот, кого стараешься удержать рядом как можно дольше.

– Боже, Алек, – внезапно вскрикивает Иззи и округляет глаза.

– Что такое?

– Ты не думаешь... что дело в правиле?

– Новом правиле?

– Да!

– И какое это имеет отношение к нам? – интересуется Алек, стараясь говорить нейтрально. Но если честно, он думал о новом правиле. И много. Что значит оно для будущего танцев? Что принесет молодым танцорам, не способным сблизиться с партнером, которого навязывает общество?

В мечтах все складывается удачно: все знают о его ориентации и от стыда не остается и следа. Но он реалист. Прикусив язык, Алек ждет неминуемую беду, которую вызовет такое правило. Он по личному опыту знает, что люди не любят перемены. Поэтому не позволяет себе сформировать собственное мнение на этот счет. Обратное бы означало, что он заинтересовался танцами ради удовольствия, а к подобному Алек еще не готов.

Да и будет ли готов когда-либо?

– Мы ведь одна из лучших школ, – отвечает Изабель, даже не догадываясь о его внутреннем конфликте. – Ему нужно привлечь внимание. Показать себя в новом свете. После случившегося с Камиллой, вероятно, он хочет начать все заново. Как думаешь, может быть он придет сюда...

– ...за новым партнером, – заканчивает за нее Алек. – Для европейской программы. Логично. Ну что ж подождем и увидим. Сомневаюсь, что мама обрадуется.

– Тому, что танцевальный бог решил попрать традиции? – фыркает Изабель. – Это еще мягко сказано. Она терпеть не может латиноамериканские танцы. Считает их глупыми вращениями под непристойную музыку.

– Они более... интимные, – сглатывает Алек.

– Не будь снобом, Алек, – предупреждает Изабель. – Мама с папой постоянно преподносят европейские танцы лучшими только потому, что те основаны на традициях. Классика. Подумаешь, – отмахивается Изабель. – Но латиноамериканские танцы – это пыл и страсть, но также самоконтроль. Ты не сможешь сделать американский спин не собравшись и не следя за равновесием.

– Что такое американский спин? – с интересом уточняет Алек.

Иззи делает шаг, крутится на одной ноге. И теряет равновесие.

– Видишь? Это сложно.

Алек с ухмылкой следит за демонстрацией.

– Поверю тебе на слово, – сдается он.

– К тому же, танго тоже весьма... интимное, – подмигивает сестра.

– Поэтому мы и не выдумываем никаких историй для своих танцев. Это смотрелось бы странно.

– Точно, – со смехом поддакивает Изабель.

Большинство танцев, входящих в европейскую программу, дают свободу для творчества, особенно парам высокого разряда. Алек и Изабель – профессионалы золотого разряда, а значит, вместо выступления на паркете вместе со всеми у них есть полторы минуты на индивидуальную программу. Некоторые пары любят придумывать героев и рассказывать истории, использовать разнообразный реквизит, чтобы выделиться.

Алек и Изабель, благодаря родителям, придерживаются традиций: строгое, но аккуратное и безошибочное выступление. Их элементы отточены, дорожки идеальны. Очарования Изабель достаточно, чтобы привлечь внимание, а Алек всегда рядом, чтобы продемонстрировать ее с лучшей стороны. Но именно поддержки приводят их к победе. Когда танцуешь с сестрой, то взрослеешь, учась перекидывать ее через плечо. Тогда как другим парам требуется время, чтобы научиться доверять друг другу, Алек и Иззи всегда готовы испробовать новую поддержку и гармонично включить в выступление.

Алек знает, что традиции – это то, из чего складывается репутация школы. Их родители – танцоры и учителя, легенды в мире танцев. И они с Иззи проследуют по их стопам.

«Если не умрем раньше от давления».

– И когда он придет?

– А что? – медленно и со знанием дела улыбается Изабель. – Хочешь встретиться с ним?

– А разве не все об этом мечтают? – парирует Алек.

Изабель согласно кивает, но все равно смотрит на него многозначительно, будто знает больше, чем говорит. Что же она задумала?

– Ладно. – Алек принимается разминать шею. Он выбрасывает из головы посторонние мысли и сосредотачивается. – У меня скоро урок, пожалуй, я пойду. – Он наклоняется и быстро обнимает ее. – Увидимся позже, Иззи.

Она машет ему вслед и продолжает танцевать, используя возможность позаниматься в пустом зале. Не дойдя до двери, он слышит, как замолкает музыка и пару секунд спустя звучит новый трек. Из колонок льется ритмичная джазовая композиция.

Алек почти уверен, что это джайв, но не произносит ни слова.

Пусть Иззи наслаждается своей мечтой, а он будет лелеять свою.

Алек возвращается мыслями к новому правилу, пока ищет зал и готовится к занятиям. В семье о нем не проронили ни слова. Никто никак не прокомментировал. Он знает, что мама считает его отвратительным.

Алек оглядывается вокруг и задумывается вот о чем.

Каково это танцевать профессионально с другим парнем? Пришлось ли бы ему перебороть себя, чтобы сблизиться с партнером, или, к собственному удивлению, он наконец смог бы получить удовольствие от танцев?

Он щелкает выключателем, теплый свет заливает комнату. Десятки Алеков смотрят на него из зеркал, наблюдая, ожидая.

Алек разглядывает их в ответ, но ничего не меняется.

– Бисквитик, поторопись, пожалуйста, – зовет стоящий на нижней ступеньке Магнус. – Не думай, что малый рост умаляет и опоздания.

Обвиненная в нерасторопности Клэри вздергивает подбородок, но этого хватает только на то, чтобы из-за коробок показался нос.

– Если бы не коробки в руках, – слышится приглушенный ответ, – я бы тебя стукнула.

Магнус смеется и подходит помочь.

– Намек понят, – говорит он, салютует, берет одну из коробок из рук Клэри и несет следом за ней к машине.

У них есть время поболтать и посплетничать, пока они идут от общежития вдоль по улице. Магнус давно не видел дочку Джослин. Как и ожидалось, та с отличием закончила школу искусств и теперь ее ждет потрясающее будущее. Он тепло улыбается, слушая, как Клэри с гордостью рассказывает о своей работе, вкратце посвящает ее в то, что произошло в его жизни, поясняет, что все еще работает хореографом, просто какое-то время не танцевал.

Слава богу, она не допытывается, но он ловит понимающий взгляд. Его не покидает ощущение, что Джослин, должно быть, рассказала дочке о случившемся.

– Последняя коробка, – сообщает Клэри. Она аккуратно укладывает ее в багажник и вздыхает. Ее рыжие волосы забраны в хвост, лоб перепачкан краской.

Магнус наклоняется, проводит пальцем по одному из пятен и аккуратно трет кожу.

– Ты снова вся в искусстве, милая.

– Она ходячий шедевр.

К ним пружинистым шагом подходит высокий худой парень с чемоданом и широкой улыбкой на симпатичном лице. На нем клетчатая рубашка, джинсы и темные очки, завидев которые, Магнус прячет улыбку. В феврале в Нью-Йорке не жарко, но там, куда направляются эти двое, подходящая погода для солнцезащитных очков.

– Очаровательный малый, – улыбается Магнус. Он быстро окидывает взглядом вновь прибывшего и решает, что есть в нем что-то милое, открытое и честное. – Готов поспорить, ты всех девушек сводишь с ума своей вежливостью и учтивостью.

Парень наклоняет голову к плечу и ухмыляется.

– Считаешь, мне нравятся девушки? – с вызовом, но по доброму, спрашивает он.

– Туше. – Магнус поворачивается к Клэри и показывает пальцем на ее друга. – Он мне нравится. Оставь его.

Парень улыбается в ответ и перекатывается с носков на пятки, энергия в нем бьет ключом. Магнус вспоминает слова Джослин, что друг Клэри музыкант. Заметив, как тот постоянно перебирает в воздухе пальцами, постукивает ими друг о друга и морщит нос, Магнус верит ей безоговорочно.

Клэри качает головой, улыбается и подходит ближе.

– Это, – начинает она, – Саймон Льюис. Мой лучший друг.

Она щиплет его за щеку, тот морщится, но смеется и позволяет ей запрыгнуть себе на спину.

Клэри обнимает его руками за шею и ухмыляется.

– Ему плевать, что у тебя между ног, если ты смотрел «Звездные войны».

Внезапная идея озаряет лицо Саймона.

– Добавлю это в профиль в твиттере, – радостно сообщает он и чуть наклоняется, помогая Клэри спуститься на землю.

Погрузив чемодан Саймона в багажник, они садятся в машину, Саймон придерживает дверь для Клэри.

Магнус располагается впереди, доброжелательность Клэри и Саймона помогает расслабиться. Он кладет сумку на пол, откидывается на сидении и ждет, когда Клэри займет место за рулем.

Прежде, чем завести машину, та встречается взглядом с Саймоном в зеркале заднего вида.

– Все взял? Возвращаться не будем, – предупреждает она.

– Ага.

– Отлично. Мы готовы к отпуску.

– Надолго едете? – интересуется Магнус. Он с восхищением разглядывает проносящиеся за окном яркие оживленные улицы города. Нью-Йорк всегда к чему-то готовится, и Магнус надеется, сегодня будет отличный день для приключений.

– На две недели, – отвечает Клэри. – Думаю, этого хватит, чтобы попасть под арест, растерять половину вещей и очнуться в окружении незнакомцев.

– А я вот, – громко произносит Саймон, – собираюсь найти какой-нибудь старый игровой автомат.

Магнус одобрительно улыбается. Двое новоявленных выпускников направляются в Лас-Вегас. А значит нужно быть готовым к странным пьяным историям в Snapchat и сентиментальным голосовым сообщениям. Он не может дождаться, когда это случится, и обещает, что лично внесет за них залог, если все полетит к черту.

Клэри и Саймон назвали свое путешествие «сумасшествие лучших друзей». Магнус надеется, их каникулы не закончатся в наручниках. Ребятам наконец исполнилось двадцать один, но Магнус все равно немного беспокоится. Горячая натура Клэри идеальна для искусства, но в тоже время она немного непредсказуема и упряма в других сферах жизни.

Но Магнус не спорит, ведь они любезно согласились подбросить его до танцевальной студии в центре недалеко от Пятой Авеню. Клэри представит его Лайтвудам и уедет прежде, чем «случится какое-нибудь дерьмо». Прямо так и сказала. Кроме того она хочет попрощаться с Изабель перед тем, как они закинут вещи домой и отправятся на самолет в Вегас.

– Значит, – начинает сидящий на заднем сидении Саймон, с любопытством разглядывая Магнуса, – хочешь покорить мир европейского танца? Латиноамериканских тебе мало, жадина? – подначивает он, постукивая ногой по полу.

Клэри бросает на него предупреждающий взгляд и шипит:

– Саймон.

«Они точно в курсе», – думает Магнус. Или сами узнали о его распавшемся дуэте, или им рассказали. В машине повисает тишина, но бедняга Саймон не понимает намеков.

– Что? – хмурится он и сочувственно смотрит на Магнуса. – Я просто хочу сказать, что раз он уже трижды побеждал на соревнованиях по латиноамериканским танцам, то почему... Ох, – он замолкает, смущенно опускает голову и бормочет: – Твоя бывшая. Прости.

Магнус поспешно отмахивается.

– Не стоит извиняться, – заверяет он, но ком в горле проходит не сразу.

– Она тебя не заслуживала, – припечатывает Клэри. – Ни на паркете, ни за его пределами.

Она ловит взгляд Магнуса, и тот приятно удивлен свирепостью.

– Спасибо, – тихо благодарит он и вновь смотрит в окно, где огромный мир торопится заполнить трещины в его ноющем сердце.

– К тому же эти ее ноги, – слышится вздох с заднего сидения.

Не будь ему до сих пор больно, Магнус бы непременно рассмеялся.

– Ага. – Он признателен, что они не слишком муссируют тему. Ему стоит привыкнуть к разговорам о случившемся. Так почему бы не начать сейчас? – Другие части тела у нее тоже ничего, – признается Магнус. – К тому же с ней весело. Было. Было весело. И она... ужасно самоуверенна. Даже больше меня.

Теперь уже он замолкает на полуслове, не зная, зачем все это сказал.

Клэри качает головой, продолжая следить за дорогой, и лишь сильнее стискивает руль и поджимает губы от злости.

– Ты уверенный, а она манипулирует людьми, – говори Клэри. – Ты не унижаешь других, чтобы почувствовать себя лучше.

Когда они останавливаются на светофоре, Клэри поворачивается, улыбается и касается рукой его плеча.

– Ты слишком хорош для нее, – мягко повторяет она. Уголки ее губ приподнимаются в озорной улыбке. – И мы найдем тебе нового партнера. Того, кто действительно заслуживает танцевать с тобой.

Его раненное сердце окутывает тепло, и боль немного стихает.

– Было бы здорово, – признается Магнус с улыбкой.

Саймон показывает ему большой палец.

– Изабель найдет тебе кого-нибудь, – говорит Клэри. – Обещаю. Она знает уйму прекрасных девушек и парней, клянусь, это как тусоваться с кастом «Игры престолов».

– Но без лютых смертей, – встревает Саймон.

– Только маленькие смерти, – острит Клэри и подмигивает ему в зеркале.

Даже Магнусу требуется время, чтобы понять, на что она намекает. Он ждет следующего светофора, чтобы ударить кулаком о кулак Клэри. Они смеются.

Саймон морщит нос и весь оставшийся путь молча гадает, что к чему.

Спустя десять минут Клэри паркуется возле здания. Оно меньше, чем представлял Магнус. Отполированный до блеска мрамор и ряд колонн делают его похожим на древнегреческий храм. Тот факт, что оно стоит чуть в стороне от оживленной улицы, придает ему приятную дружелюбную атмосферу, нехарактерную для топовой танцевальной школы. Магнус не видит выбегающих из здания заплаканных людей и не слышит грубых окриков учителей.

– Мы на месте, – провозглашает Клэри мгновение спустя, когда они стоят перед огромной входной лестницей. – Школа бальных танцев «Клэйв».

Магнус наклоняет голову к плечу.

– Длинное название, – говорит он, лишь бы скрыть, как нервничает.

– Именно, – кивает Саймон, останавливаясь рядом. – Мы называем ее просто Институт.

Магнус моргает и поворачивает голову.

– Чушь какая-то, – отрубает он. – Поясни.

– Потому что оказавшись внутри ты уже не найдёшь выход.

– Господи Боже, – бормочет Магнус. – Это же танцы, ребята, а не психушка. Можно подумать, они там считают, что нужно позабыть развлечения и сосредоточиться на работе.

Он не ждет, когда друзья подтвердят его догадку. Тишина говорит сама за себя.

Заметив его недовольный, возможно, даже немного испуганный, вид, Клэри успокаивающе хлопает его по плечу.

– Их строгость приносит плоды, – напоминает она. – В прошлом году они почти выиграли, но в этом, мне кажется, пришел их час. Так что родители слишком давят на них. Веди себя хорошо, – предупреждает она. – Обидишь мою подругу, я тебе задам.

Магнус кивает, но, не в силах сдержаться, подначивает:
– Когда выйдешь из тюрьмы?

– Ага, – невозмутимо поддакивает Клэри. – Но я выйду досрочно, если обидишь Иззи.

Идущий впереди Саймон согласно кивает.

– И я, – говорит он, когда его догоняют Магнус и Клэри. – То есть Изабель может за себя постоять, но… я буду группой поддержки.

Магнус изучает его какое-то время, а потом одобрительно кивает.

– Тебе пойдут хвостики, Саймон, – подшучивает он. – Мне кажется, или кое-кто немного влюблен?

– Чт-что? Нет, это, это…

Они оказываются наверху, Клэри пожимает плечами и приходит Саймону на выручку:
– Это же Изабель. Каждый немного влюблен в нее. Увидишь ее и поймешь.

– Я видел ее раньше, знаешь ли. Мельком. На фото.

– Они все офигенны. – Клэри открывает перед ним дверь и поторапливает: – Пошли, представим тебя Лайтвудам. Будет интересно.

Саймон подныривает под ее рукой и бормочет:
– И под интересно ты подразумеваешь, что кое-кому душу высосут.

– Должно быть, они просто не знают, как правильно сосать?

– Фу, – морщит нос Клэри и смеется.

Даже Саймон улыбается, но стоит им открыть двустворчатые двери, как троицу накрывает странное напряжение.

В огромном зеркальном холле идет занятие. У входа расположился небольшой подиум для стерео и прочего оборудования, стены убраны багряными бархатными шторами, а в центре перед группой подростков стоит высокая элегантная женщина. У нее суровое выражение лица, а волосы собраны на затылке так туго, что Магнус всерьез опасается, что с такой прической ботокс ей не понадобится.

– ...и почему я не вижу, как вы делаете шаги с носка на пятку? – рявкает женщина. – Это основы. Осанка, линии корпуса и рук. Вы не можете и не должны забывать о них. Потому что судьи обязательно будут искать ошибки. – Она щелкает пальцами и указывает на паркет. – Еще раз. Занять позицию в паре с партнером.

Пока группа учащихся разбивается на пары, Клэри наклоняется и шепчет:
– А это Мариз Лайтвуд.

– Я догадался, – говорит Магнус. – Рога ее выдали.

Саймон ждет за одной из ближайших колонн, убивая время за разглядыванием впечатляющей коллекции наград и кубков, украшающих стены и полки.

– Ты уверен, что она родственница твоей подруги? – тихо интересуется Магнус, наблюдая, как подростки встают в позицию, которая выглядит удивительно изящно и неестественно, и ожидают дальнейших инструкций. У них идеально прямые спины и чуть согнутые колени.

– Ага. Она зверь, – говорит Саймон. – Вечно побеждает в каждой категории европейского танца. От годовасиков до тех, кому за 60. Они все круты.

Магнус сглатывает от внезапно нахлынувшего волнения. Он хорош, но начинает задаваться вопросом, почему Мариз или кто-либо из Лайтвудов захочет помочь ему изменить устои танцев. Особенно если это означает, что он будет бороться против них самих. Зачем Мариз позволять ему забрать их славу? Допустит ли она, чтобы он бросил вызов основам, благодаря которым они ежегодно штампуют победителей?

Посмотрев еще пару минут, Клэри тянет их вперед по длинному коридору.

– Сюда, – говорит она. В коридоре бесчисленное множество дверей, за которыми слышится музыка, и Магнусу нравится атмосфера этого места. Даже европейским танцам присуща милая сердцу суета, счет шагов и повтор песен. Любой танец для Магнуса как дом. Он чувствует, что расслабляется, когда Клэри стучится в красную дверь.

Из-за двери выглядывает потрясающая брюнетка с ослепительной улыбкой. Заметив кто пришел, она открывает дверь настежь и обнимает Клэри за талию. Магнус с улыбкой наблюдает за объятиями девушек. А потом незнакомка отстраняется и надувает губы, да так, что даже Магнусу до нее далеко.

– Клэри Фэйрчаилд, ты меня бросаешь, – грустно говорит девушка. А потом игриво прищуривается и тычет в Саймона. – А ты лучше присмотри за ней. Если что-то случится, я выбью тебя с той базы в Покемон-Го.

– Изабель, – удивленно охает Саймон. – Ты не посмеешь.

Девушка, которая явно является частью легендарного дуэта Лайтвудов, улыбается.

– Рискни, – беззлобно бросает она.

В отличии от матери Изабель улыбчивая. Она восторженно приветствует Мануса.

– Это честь, – почти мурлычет она.

Клэри была права, Изабель сногсшибательна. Она протягивает руку; пожимая ее, Магнус останавливает взгляд на маникюре.

– Классный лак, – он кивает на ногти. – ">Azature’s Black Diamond, да? Беспроигрышный выбор.

– Спасибо! – улыбается Изабель и делает ответный комплимент, отмечая его аккуратные стрелки и саму золотую подводку: – Мне нравятся блестки.

Магнус разглядывает ее какое-то время, прежде чем спросить:
– Любишь кошек?

– А кто не любит?

Он улыбается.

– Тогда дам тебе мой инстаграмм. Кошки, блестки и танцы.

Когда они смеются, Клэри весело качает головой.

– А я-то беспокоилась, что вы не сможете найти общий язык, – сухо замечает она. Саймон посылает ей многозначительный взгляд. Клэри вздыхает, обнимает Изабель за талию и целует в щеку.

– Нам пора, – говорит она. Потом улыбается Магнусу, подходит ближе и обнимает и его. – Оставляю тебя в руках моей латиноамериканской богини, – шутит Клэри. – Кину смс-ку, когда приземлимся, сразу же, как заверю маму и Люка, что не натворю глупостей, – она закатывает глаза от опеки родителей и вновь сжимает ладонь Изабель. – Удачи на занятиях. И отправь мне фотки всех платьев.

– Пока, Изабель, – нежно прощается Саймон. Изабель хватает его за рубашку и целует в щеку.

– Береги себя, – говорит она. – Остерегайся девчонок, которые накинутся на тебя.

Саймон переступает с ноги на ногу и бормочет:
– Ни одна из них не сравнится с тобой.

– Правда? – Изабель вскидывает бровь и радостно смотрит на него.

– То есть я не хочу сказать, что ты некрасивая, Клэри, но...

– Изабель безупречна. Да, я знаю, – со смехом обрывает его Клэри, нисколько не задетая его словами. Она тычет Саймона в грудь, попадает под ребра и тот вскрикивает. – Пошли уже, пока ты не опозорился еще больше.

Она запрыгивает ему на спину, и они, смеясь, уходят по коридору.

Когда парочка исчезает из виду, Изабель поворачивается к Магнусу.

– Значит, ты Магнус Бейн, – говорит она.

Магнус разводит руки.

– Единственный и неповторимый, – подтверждает он. – Хотя это ложь. Где-нибудь на свете точно есть мой тезка.

– Вряд ли он такой же красавчик.

Магнус вновь тепло улыбается.

– Точно. То же самое можно сказать и о тебе, родная.

Улыбка Изабель вновь становится игривой. Она грациозна и держится гордо, но не пытается подавить его. Магнусу она нравится. Его не покидает ощущение, что она действительно поможет.

– Ты меня покорил. Видишь? Я покраснела, – говорит Изабель, указывая на себя. Положив ладонь на дверь, она наклоняет голову и спрашивает: – Ну что, зайдешь посмотреть, как детишки спотыкаются?

– Ты кокетка, – не задумываясь добавляет Магнус. – Да, конечно.

Он терпеливо ждет, когда у Иззи закончатся занятия, вальс для начинающих, который одновременно очаровывает и пугает. Не может быть, чтобы семилетние дети знали названия шагов лучше него? Похоже, прошло больше времени, чем он думал.

Последний раз, когда Магнус профессионально танцевал европейскую программу, был, надо признаться, никогда. Хотя изначально он обучался и европейским, и латиноамериканским танцам, но принимал участие в соревнованиях только по латиноамериканской программе. Для него это было более естественно, он мог двигаться свободнее и легче выражать страсть. Европейская программа… регламентированная. Конкретная. Оставляет меньше возможностей для импровизации.

Но глядя на Иззи и ее юных учеников, он понимает, что европейская программа так же прекрасна. Элегантные прогибы, дорожки шагов словно кусочки пазла, который нужно собрать правильно. Это чудо, что ученики Изабель кружатся по комнате и не падают.

А еще печально и иронично, что мальчики и девочки в группе не имеют четких ролей. Нет полового различия. Пока нет. Мальчики смеются и помогают друг другу, а девочки поочередно принимают на себя обе роли. Так что же меняется? Почему же танцевать с партнером своего пола с возрастом становится опасным? Против танцевальных правил?

Уже нет, но все может вернуться на круги своя. Если он не докажет, что изменения в правилах были хорошей идеей.

Грудь внезапно распирает от злости, но он аккуратно запечатывает эмоции внутри. Сейчас самое время доказать традиционалистами, что они не правы. Не стоит демонстрировать, что он вспыльчив и озлоблен. Это ничуть не поможет отстоять свою точку зрения. Он мечтает, чтобы у каждого была возможность танцевать с тем, с кем хочется.

Он должен быть осторожен. И найти подходящего партнера…

– Итак, Алек.

– М? – Магнус поднимает голову и замечает покидающих класс учеников. Кто-то из родителей встречает своего ребенка счастливой улыбкой, кто-то награждает строгим взглядом. Магнус встает с небольшой скамейки, с которой наблюдал за занятиями, и подходит к Изабель.

– Я говорила, что тебе стоит познакомиться с моим братом Алеком, – продолжает она.

Это интересно.

– Здорово. Такой же красавчик, как ты? – спрашивает Магнус, чтобы скрыть волнение. Скоро настанет время спросить о партнере или хотя бы об учителе. А что, если ему внезапно откажут?

– Выше меня. Классные волосы. Низкий голос, – пожимает плечами Изабель.

– Серьезный и строгий?

– Есть немного, – соглашается Изабель. Она придерживает для него дверь и продолжает уже в коридоре. – Он испытывает огромный стресс. Мама с папой очень рассчитывают на первое место в международных соревнованиях в этом году. На меня тоже, но… Алеку достается больше.

– Но он любит танцевать, да?

Изабель кивает, но морщинки на лбу не разглаживаются.
– О, да. Да, конечно. Мы все любим. Алек обожает, просто по нему не скажешь. Он замкнутый, но отлично обучен. Потрясающий танцор. По крайней мере в паре со мной. Поэтому он и переживает.

– Почему?

Изабель оглядывается, удостоверяется, что они одни, и признается:
– Мама хочет, чтобы мы выступали раздельно. Удвоить шансы на победу.

– Но... вместе вы сильнее. Это глупо, – Магнус быстро вскидывает руку. – Извини, я не хотел грубить.

– Нет, ты прав. Но... мне до Алека далеко. Я начала чуть позже и... я больше прохлаждалась. Мне нравились танцы, но я не относилась к ним серьезно. Даже за вид спорта не считала. Просто развлечение. И до сих пор воспринимаю именно так, но теперь я понимаю, что значит испытывать давление. У меня ведь всего лишь серебряный разряд. У Алека золотой, поэтому мы и выступаем в этой категории. Он мог бы бы получить Золотую звезду.

– Серебряный. Ужас какой, – закатывает глаза Магнус. Сам он примерно на том же уровне, или по крайней мере был. Только потому, что он сдал все композиции бронзового и часть серебряного разряда, не означает, что он недостаточно подготовлен.

– Значит, в этом сезоне у вас разные партнеры?

– Ага, – кивает Иззи. – Похоже на то. Но я не против. Мне достался Мелиорн.

– О-о-о? Твой парень?

– Типа того. То есть встречаемся иногда, но ничего серьезного. Он близкий друг, и мы вместе хорошо танцуем, но на этом все. Мы оба уважаем друг друга.

Она рассуждает об отношениях очень по-взрослому. Магнус уверен, представься ему шанс, он бы хотел назвать ее другом.

Он хмурится, вспоминая с чего все начиналось.

– Но Алек?..

– Он не хочет танцевать с другой партнершей, – поясняет Изабель. Ее голос звучит тихо и грустно. – Наша подруга Лидия хороший вариант, но... чего-то не хватает. Они оба слишком хороши. Слишком правильные. Между ними нет искры.

– Понимаю, – и он действительно понимает. Танцевать без химии или притягивающей взгляд динамики плохо. Нужно зацепить зрителей, завладеть их вниманием, питаться их энергетикой. Недостаточно просто идеально исполнить фигуры.

@темы: перевод, ББ-2018

---

[<Кэрри>]

Название: Fast Lane
Автор: <Кэрри>
Иллюстратор: Noloti Maruchie (баннер, гиф-коллаж, разделители, заглушка), Anya Sfinks (концепт-арт)
Бета: [penguin in glasses], Нати.
Гамма: Azhdaha, McCreation, Noloti Maruchie
Канон: сериал «Сумеречные охотники»
Размер: макси, 21 134 слова
Пейринг/Персонажи: Магнус Бейн/Алек Лайтвуд, Магнус Бейн/Алек Лайтвуд/Джонатан Моргенштерн, Джейс Вейланд/Клэри Моргенштерн
Категория: слэш
Жанр: Формула-1!АУ, Romance, Action/Adventure
Рейтинг: R
Краткое содержание: У Алека, проводящего второй сезон в «королевских гонках», контракт с перспективной командой, роман с ее пресс-атташе, вечно драматизирующий брат и странные отношения с новым напарником.
На скорости за триста километров в час трудно принимать верные решения – или нет.
Кажется, этот сезон обещает быть очень долгим.
Предупреждения: групповой секс
Примечания: Fast Lane – гоночный термин: проезжая часть пит-лейн, расположенная между боксами команд и пит-уоллом. Гонщик, двигающийся по ней, имеет преимущество перед теми, кто находится в боксах и готовится к выезду. В переносном значении: «жизнь на полную катушку», «насыщенная жизнь».
P.S. Автор в курсе, что не бывает гонщиков ростом под два метра, поэтому давайте мысленно уменьшим до «среднего по больнице».

Парковые дорожки тонули в густом утреннем тумане. Ближе к набережной его разгонял холодный морской бриз – февраль в Барселоне вообще редко радовал теплом.
Подошвы кроссовок приятно пружинили. Алек задернул молнию ветровки до верха, мельком взглянул на бегущего рядом Джейса и ускорился.
– Ненавижу межсезонье, – бросил тот, догоняя его и откидывая с лица волосы, чуть влажные от мелкой водяной взвеси в воздухе. – Ты как будто свободен на целых три месяца, а на самом деле занят вот этим, – он неопределенно дернул ладонью, – почти пять часов изо дня в день.
– Ты же справишься, да? – будто бы невзначай поинтересовался Алек.
– С часом тестов по четвергам? – фыркнул Джейс, вполне правдоподобно делая вид, что не понимает, о чем речь.
Алек не стал настаивать на продолжении, но, свернув на тропку, ведущую вдоль крепости Монжуик, все-таки не смог промолчать:
– Ты быстрее.
– Твоего придурка-напарника? – хмыкнул Джейс.
– Джонатана, – с нажимом уточнил Алек и на бегу пожал плечами. – Его, меня и почти всего пелетона.
– В чем тогда проблема? – Джейс поддернул рукава, не слишком успешно пряча досаду. – Магнус наверняка в курсе, так что выкладывай.
– Шпильберг, – объяснил Алек, огибая сонных и очень недовольных уток, устроившихся под раскидистым деревом.
– Да ладно, – закатил глаза Джейс. – Мне это до конца жизни будут припоминать? Я просто собирался затормозить на двадцать метров позже, чтобы обойти всех прямо на старте. Почти получилось же! Не моя вина, что нашелся умник, который решил, будто тормозить еще дальше – хорошая идея.
– Я думал, ты свернешь себе шею, – признался Алек.
– Извини, – тут же стушевался Джейс.
Тропинка сузилась, Алек притормозил, пропуская Джейса вперед, и продолжил:
– Монте-Карло.
– Можно подумать, вы все проходите связку второго и третьего идеально, – буркнул Джейс, не оборачиваясь.
– Не все, – согласился Алек. – Но я не припомню, чтобы кто-то еще собрал за собой завал из пятнадцати машин.
Повернув направо, они оказались на пешеходной дорожке. Джейс остановился и, наклонившись, уперся ладонями в колени.
– Я понял, – произнес он, восстанавливая дыхание. – Быть осторожней и чаще смотреть по сторонам?
– Вроде того, – улыбнулся Алек, тоже стараясь отдышаться, и предложил, взглянув на часы. – Возвращаемся?
– Да, давай, – Джейс выпрямился и первым двинулся вперед, через пару шагов снова перейдя на бег.
Они молчали несколько секунд, а потом Алек улыбнулся:
– Я бы хотел, чтобы моим придурком-напарником был ты.
Джейс рассмеялся.
На улицах все еще было пусто, но цветочная лавка напротив парка как раз открывалась.

Алек вышел из душа, оборачивая вокруг бедер полотенце, и улыбнулся, увидев, что успевший проснуться Магнус рассматривает букет из разноцветных фиалок, завернутых в зеленую упаковочную бумагу.
Взъерошенный, как воробей, со следом от подушки на щеке, он выглядел таким милым и домашним, что Алек тут же почувствовал, как грудь знакомо затапливает теплом и нежностью.
– Доброе утро, – Магнус протянул ладонь и, когда Алек вложил в нее свою, мягко дернул к себе.
Алек упал в разворошенную постель, Магнус подался вперед с тягучей сонной плавностью и прижался щекой к его плечу, одной рукой обнимая за поясницу, а другой принимаясь поглаживать по боку.
– Ты принес мне цветы? – улыбнулся он, коснувшись губами груди Алека.
– Подумал, тебе понравится, – Алек погладил его по голой спине, немного забеспокоившись.
Они встречались почти восемь месяцев, и иногда Алеку казалось, что они знают друг друга так хорошо, будто провели вместе целую жизнь – а иногда он не мог предсказать реакцию Магнуса на простые для него самого вещи.
– Мне нравится, – успокоил его Магнус. – Спасибо.
На прикроватной тумбочке прожужжал телефон, Алек дотянулся до него и передал Магнусу.
– Рассылка ФИА, – сообщил тот, прочитав смс. – Напоминают о завтрашней пресс-конференции по итогам второго дня тестов.
– Все еще не понимаю, зачем там нужен я, – вздохнул Алек.
– Не каждый пилот выигрывает три гонки подряд в свой дебютный сезон.
– Ну конечно, – Алек фыркнул с нескрываемым скепсисом. – Причина именно в этом.
– Ладно, – рассмеялся Магнус, поглаживая ступней его щиколотку, – не каждый пилот после третьей победы в дебютном сезоне целует пресс-атташе команды и по совместительству своего парня. Не волнуйся об этом, – он приподнял голову, чтобы посмотреть на Алека. – Тебе не обязательно отвечать на личные вопросы. Все идет к тому, что ты станешь вторым гонщиком в паддоке, который не дает эксклюзивных интервью, да?
Алек пожал плечами и обнял его, притягивая ближе. Магнус ответил поцелуем в уголок губ и скользнул ладонями по его животу, подбираясь к полотенцу.
– Прости, – виновато улыбнулся Алек, отстраняясь, – у меня совсем нет времени, я и так почти опаздываю.
– Тебе даже не обязательно быть сегодня на трассе, – Магнус откатился в сторону и облокотился на подушку.
– Я обещал Джейсу, – взглянул на него Алек, прежде чем подняться и направиться к шкафу.
– Кто-то должен сказать твоему брату, что он слишком драматизирует, – хмыкнул Магнус. – Он либо приезжает на подиум, либо разбивает машину в хлам, но у него контракт с «Према» еще на сезон и место тест-пилота в команде, которая вполне может войти в топ-три в этом году. Серьезно, он правда не понимает, насколько хорош?
– Джонатан пробился в первую «Формулу» раньше него, – Алек обернулся через плечо, застегивая пуговицу джинсов, – думаю, это задевает его сильней, чем все остальное.
– Не то чтобы в этом был виноват кто-то, кроме самого Джейса, – заметил Магнус, глядя на Алека, надевавшего форменный темно-синий свитер с желто-красным логотипом команды. – Если вылетаешь в среднем в каждой третьей гонке и частенько прихватываешь с собой половину пелетона, логично, что чемпионский титул тебе не достанется. Или там что-то личное?
– Они борются колесо в колесо с еще с картинговых соревнований, почти… – Алек отвлекся то ли на куртку, зацепившуюся воротником за вешалку, то ли на подсчет, – пятнадцать лет. Достаточно для того, чтобы все стало личным.
– Между прочим, это Джейсу, а не Джонатану, прилетели два невероятно крутых рекламных контракта сразу, как он получил суперлицензию, – напомнил Магнус. – Хотя, признаю, тут его талант ни при чем – просто не всем повезло родиться с таким лицом.
– Так ему и скажу, – фыркнул Алек.
– Ни за что, – рассмеялся Магнус. – Выберемся поужинать куда-нибудь вечером? Обещаю, твой режим нарушать не придется.
Улыбнувшийся Алек подошел, наклонился, упершись коленом в край кровати, и поцеловал Магнуса в губы.

Фиолетовые всполохи переплетались на темном фоне корпуса нового болида и сияли алым на боковых понтонах, когда на своем третьем круге Джейс то и дело шероховато входил в повороты, выставляя машину под углом.
Алек почти не двигался, внимательно наблюдая за ним на мониторах, ощущая, как от восхищения пополам с волнением привычно перехватывает дыхание. Он не стал бы ни с кем это обсуждать, но, по правде сказать, немного беспокоился.
– Аккуратней, – посоветовал Джейсу Люк, бросив взгляд на дисплей с кривой температуры шин. – Будешь продолжать в том же духе – убьешь резину кругов за пять.
Алек хмыкнул – его гоночный инженер явно тоже переживал за машину под управлением Джейса.
– Эффективность тормозов выше той, к которой ты привык, – Люк продолжил, проницательно уловив причину проблемы. – И шины стали немного шире. Попробуй тормозить чуть более плавно и не так рано.
– Понял, – бросил Джейс.
Он нырнул в «Нью Холланд» по широкой дуге, довернул коротким движением руля и вышел по практически идеальной траектории. Люк поднял раскрытую ладонь, и Алек, рассмеявшись, хлопнул по ней своей.
– Как у него дела? – поинтересовался приземлившийся рядом Элдертри, надевая наушники.
– Все еще не побывал в гравии, – хмыкнул Люк. – Неплохо. Рискнем отправить его на быстрый круг или… – он замер, заметив, что два алых болида, выехавших на трассу с разницей в полминуты, поравнялись у шиканы в связке поворотов до выхода на прямую старт-финиш и оказались как раз перед стремительно приближающимся Джейсом.
Элдертри даже наклонился ближе к монитору, и Алек скрестил пальцы под пластиковой панелью стола, очень надеясь, что Джейс не наделает глупостей прямо на глазах руководителя команды.
– Придержать его? – с опаской предложил Люк, уже потянувшись к кнопке тим-радио.
– Нет, подожди, – покачал головой Элдертри. – Хочу посмотреть, что он сделает.
Алек взглянул на планшет с графиками телеметрии – судя по ним, снижать скорость его брат не собирался – и поймал себя на совершенно детском желании зажмуриться.
Джейс промчался по прямой в слипстриме одного из болидов, затормозил на отметке пятьдесят метров, кривовато вписываясь во второй поворот, и ускорился снова. Третий поворот был затяжным правым, и любая помарка здесь заканчивалась вылетом в зону безопасности. Сам Алек предпочел бы немного сбросить тут скорость, чтобы удержаться на траектории и сохранить шины, но Джейс влетел в связку на полном ходу.
Пилот идущего впереди красного болида, двигавшегося по внутренней бровке, наехал на поребрик и промахнулся мимо апекса, его напарник дернулся в сторону, оставляя ему место для маневра – и в этот самый миг между ними, буквально в десяти сантиметрах от их колес с обеих сторон, протиснулся Джейс.
– Пусть пройдет быстрый круг, – усмехнулся Элдертри, откидываясь на спинку высокого стула.
Люк стер испарину со лба и кивнул.
Выдохнувший Алек, словно почувствовав толчок в спину и растекающийся по позвоночнику холодок, обернулся – Джонатан, устроившийся на одном из контейнеров с комплектами резины, тоже наблюдал за мониторами и недобро щурился. Алек даже не заметил, когда он появился и как давно здесь был.
Увидев, что на него смотрят, Джонатан тут же улыбнулся – вроде бы приветливо, но так, будто сами его лицевые мышцы этому сопротивлялись.
Обмен взглядами и молчание затягивались, воздух с каждой секундой все заметней густел, и Алек ощутил, как волоски по всему телу отчего-то встают дыбом.
Через мгновение Джонатан оттолкнулся, легко спрыгнул на пол и направился к нему.
С новым напарником Алек был едва знаком – команда объявила имя второго пилота всего за неделю до зимних тестов, и у них все еще не было возможности даже перекинуться парой дежурных фраз. Джейс, разумеется, отзывался о нем исключительно нелестно, но Алек не мог считать его объективным.
– Александр, – произнес Джонатан с отчетливым британским акцентом, протягивая руку.
– Алек, – поправил он еще до того, как пожал крепкую сухую ладонь.
– Извини, – улыбнулся тот, непонятным образом умудряясь одновременно выглядеть смущенным и рассматривать Алека с беззастенчивым интересом. – Я слышал, как мистер Бейн называл тебя так, и решил… – он запнулся, и на его лице с тонкими выразительными чертами возникло понимание. – О…
И Люк, и Элдертри продолжали наблюдать за Джейсом, но Алек кожей чувствовал, что они с любопытством слушают этот разговор, и ничего не мог поделать с жаром неловкости, душной волной прокатившимся от его шеи к щекам.
– Что ж, – Джонатан снова улыбнулся, отступил назад и прислонился к сложенным друг на друга покрышкам в чехлах, – не буду мешать.
– Рекорд круга все еще минута двадцать один и шесть? – как ни в чем не бывало уточнил Элдертри у Люка.
– Да, – подтвердил тот. – Думаешь, стоит попробовать?..
– Почему нет, – Элдертри опустил микрофон наушников, включил радио и произнес: – Джейс, у тебя отличный первый сектор, постарайся сохранить этот темп. Нам нужно время в районе одной двадцать две.
Алек снова повернулся к экранам. Взгляд Джонатана был настолько физически ощутимым, что вызывал зуд между лопатками.
Джейс сбросил газ в девятом повороте, прошел кочковатый участок и снова разогнался перед третьим сектором.
– Все ведь в порядке, да? – решившись, осторожно спросил Алек, напряженно сцепив руки.
– Конечно, – ободряюще похлопал его по плечу Люк, не ставший притворяться, будто не понял, о чем он.
– Даже Имоджен все равно, с кем ты спишь, пока это не делает тебя медленней, – присоединился Элдертри.
– А еще никому не хочется столкнуться с юристами твоего отца и заодно получить репутацию гомофоба в нашем помешанном на толерантности обществе, – предельно доброжелательным тоном добавил Джонатан.
Алек обернулся и недоуменно посмотрел на него.
– У тебя еще полчаса свободного времени, Джо, и если тебе нечем заняться… – начал было тоже повернувшийся Элдертри, но в этот момент Джейс показался из шестнадцатого поворота, прошел последнюю отсечку, и Люк удивленно констатировал:
– Минута двадцать один и шесть. Всего восемнадцати тысячных не хватило.
Джонатан издал смешок, буквально сочившийся неприязнью. Алек вздохнул и потер лоб ладонью. Кажется, предстоящий сезон обещал быть очень долгим.

Даже на пятничной тренировке на трибунах было многолюдно.
Алеку нравился Мельбурн – удивительно дружелюбный, музыкальный, пульсирующий особенной городской энергией, пропитанный духом свободы и будто весь собирающийся в Альберт-Парке в дни первого гоночного уик-энда.
Настроение только немного портило напряжение, повисавшее между Джейсом и Джонатаном каждый раз, стоило им оказаться по одну сторону боксов – такое плотное от презрения, что его можно было, кажется, резать ножом и продавать в качестве сувениров, но катастрофы почему-то все еще не случилось. То ли они оба тоже прониклись австралийской миролюбивостью, то ли все же ненавидели друг друга не настолько, чтобы выяснять отношения при всей команде.
Алек отвлекся от посторонних мыслей в конце стартовой прямой, разогнавшись почти до трехсот километров. Он перестроился ближе к внутреннему радиусу перед торможением в «Джонс» и бросил взгляд в зеркала – Джонатан был позади, а за ним показался серебристый болид, вынырнувший с пит-лейн.
Машину повело на выходе из второго поворота, и Алек несколькими движениями довернул руль, компенсируя избыточную поворачиваемость и выравнивая траекторию.
– Похоже, задние шины не прогрелись, – сообщил он по радио.
– Да, – отозвался Люк, – так и есть.
– У Джонатана тоже с ними проблемы? – спросил Алек. – Он на софте, как и я?
– Секунду, – Люк не отключил связь, и Алек услышал, как он обратился к гоночному инженеру его напарника. – Что у вас с двумя задними? Ясно. Алек, – вернулся к нему Люк, – на второй машине софт и нет проблем с прогревом, но выставлен другой угол антикрыла. Думаю, дело в разном уровне прижимной силы. Закончи круг и возвращайся, сменим настройки и посмотрим, будет ли разница.
Алек прижался к внешней бровке, чтобы не мешать пилотам, проходящим быстрые круги, пропустил стремительно промчавшегося мимо Джонатана и следующую машину, пролетевшую серебряной вспышкой.
В «Вэйт» его напарник почему-то нарочно вышел слишком широко, меняясь местами с двигавшимся позади болидом, несколько секунд преследовал его почти вплотную, а потом, бросив вполне неплохой круг, свернул в боксы. Алек последовал за ним.
Когда обе машины закатили внутрь, Джонатан выбрался из болида и тут же направился к Элдертри и гоночным инженерам. Чуть дольше провозившийся с креплением системы защиты шеи Алек увидел, как Джейс заинтересованно вытащил наушники плеера из ушей, и уловил окончание фразы Джонатана:
– … устройство кузова позади крышки для силового блока.
– Что-то не так? – спросил Алек, подходя к остальным.
Оказавшийся рядом Магнус забрал у него шлем, и Алек благодарно улыбнулся ему.
– У этой машины, – Джонатан показал на мониторе с трансляцией болид, за которым ехал, пока не устроил себе внеплановый пит-стоп, – что-то не так с задним крылом и еще, возможно, с днищем.
Он подтянул к себе блокнот Рафаэля, взял карандаш Люка и парой штрихов набросал контур болида, а потом сильней выделил стойку крепления заднего антикрыла и объяснил:
– Похоже, она двойная. Это не имеет никакого смысла с точки зрения аэродинамики, – он провел поверх рисунка несколько линий, обозначающих, очевидно, движение воздуха, – двойные элементы создают возмущения воздушного потока, это лишняя проблема для конструкторов.
– Но позволяют крылу отклоняться назад вместе с диффузором, – продолжил его мысль Элдертри.
– Мне показалось, что да, – кивнул Джонатан, не отвлекаясь от своей схемы.
Алек прислонился бедром к столу рядом с Джейсом и, понизив голос, неверяще спросил:
– Он, что, действительно рассмотрел это прямо на ходу?
Вообще-то, по его мнению, строение чужого болида можно было обсудить и позже, не вынуждая свою команду прерывать первую тренировку, и все же отчего-то Алек ощущал не раздражение, а непрошеный интерес и странный разгорающийся азарт.
– Не удивлюсь, если да, – хмыкнул Джейс. – Иногда я думаю, что у него компьютер вместо мозга.
– Если это так, – продолжил Джонатан, и Алек, не сдержавшись, прыснул, – то максимальная скорость машины на прямой может несколько повышаться без снижения прижимной силы в поворотах. Они получили Кубок Конструкторов в прошлом году, – посмотрел он на Элдертри, – никому не хочется терять преимущество, когда меняется технический регламент.
– Команда прошла тесты измерения жесткости элементов, – напомнил тот. – Но мы изучим сегодняшние записи.
– Может, я могу пройти мимо их боксов и посмотреть? – предложил Джонатан.
Джейс у него за спиной скорчил обреченную рожицу.
– Ну… – задумался гоночный инженер Джонатана. – С той стороны есть выход на парковку, можно сделать вид, что ты решил пройти к моторхоуму дальним путем.
На экране серебристая машина тем временем тоже съехала на пит-лейн.
– Кто у них за рулем сегодня? – спросил Алек, не узнавший покинувшего болид пилота по силуэту.
Люк развернул стартовый протокол и прочел:
– «Бранвелл. Л.». Не знаю, кто это, видимо, новый тестер.
Пилот в этот момент на ходу снял шлем, стянул балаклаву – и по плечам рассыпались длинные светлые волосы, обрамляющие лицо девушки с большими голубыми глазами.
– Кажется, мне тоже срочно нужно в моторхоум, – завороженно произнес Джейс.
– Что тебе точно нужно, Вейланд, – раздраженно прошипел Джонатан, – так это хоть изредка думать головой, а не тем местом, которым ты думаешь обычно.
– Эй! – возмущенно одернул его Алек.
– О господи, – закатил глаза Элдертри. – Прекратите. Никто никуда не идет, мы ждем запись.

Алек с блаженством выдохнул, стоя под тугими струями горячей воды. Он услышал, как дверца душевой приоткрылась, и улыбнулся еще раньше, чем Магнус скользнул ладонями по его напряженным плечам.
– Я скучал по тебе, – запрокинул голову Алек, когда тот принялся разминать ему ноющие мышцы.
– Неправда, – фыркнул Магнус, – ты весь день торчал на трассе и был жутко занят, – он нежно и медленно поцеловал Алека в шею, – я даже не успел поздравить тебя с третьим местом в квалификации.
Алек, хмыкнув, перехватил его ладонь, опустил себе на живот и потянул вниз.
– М… – заинтересованно отозвался Магнус, проследив взглядом за собственными пальцами. – Похоже, ты и в самом деле скучал, – он тронул губами щеку Алека, прежде чем коснуться его полутвердого члена.
Несколько мгновений Алек просто наслаждался лаской, а потом повернулся к Магнусу, погладил его по груди и отступил назад, опираясь на стену и притягивая его к себе.
Тот уперся ладонью в керамическую плитку у него за спиной, и они соприкоснулись бедрами. Рвано выдохнув, Магнус накрыл губы Алека своими и, не разрывая поцелуя, обхватил свободной рукой оба члена. Он аккуратно провел поверх подушечкой большого пальца, и Алек мягко прихватил его нижнюю губу своими. Магнус обнял его, целуя и принимаясь неспешно двигать ладонью – и продолжал до тех пор, пока Алек со сдавленным стоном не содрогнулся всем телом, отчаянно цепляясь за него.
Дав себе всего секунду, Алек выпрямился и, заменив пальцы Магнуса своими, парой быстрых движений довел его до оргазма. Они снова подались друг к другу и, обмениваясь ленивыми поцелуями и мягкими прикосновениями, задержались в душе еще немного.
– Магнус, – улыбнулся ему в губы Алек, потянувшись, чтобы выключить наконец воду, – больше всего на свете я хочу пойти в спальню и продолжить…
– Да… – Магнус вновь поцеловал его, на ощупь стаскивая с вешалки полотенце.
Алек отстранился, обхватил его лицо ладонями, бережно поглаживая теплые скулы, и договорил:
– Но я просто умираю от голода.
– Значит, я не напрасно заказал нам столик в ресторане внизу, – рассмеялся Магнус.
Меньше получаса спустя Алек подцепил палочками несколько полосок гречневой лапши, выудил из-под них креветку и отправил в рот. Он даже прикрыл глаза, когда солоноватый вкус с пряной ноткой перца, легкой сладостью и каким-то потрясающим букетом специй упруго взорвался на языке.
Магнус улыбнулся, глядя на него и подливая зеленый чай с имбирем в толстостенную чашку цилиндрической формы:
– Стоило приехать в Австралию ради японской кухни, верно?
– Может, я пытаюсь проявить уважение к твоим корням, – сверкнул улыбкой Алек, подхватывая кубик баклажана.
– Александр, – чуть наклонил голову к плечу Магнус. – Я оттуда, где самое традиционное блюдо – это пресный рис наси, который едят руками с бананового листа, и жареная саранча.
– Ты провел там всего девять лет, не считается, – Алек хлопнул ресницами с самым невинным выражением лица.
– Ладно, – рассмеялся Магнус и подвинул к нему чай. – Как у тебя дела с Джонатаном?
– Никак, – пожал плечами Алек. – Вчера я понял, почему на место основного пилота взяли его, а не Джейса или кого-то другого, и его сегодняшнее шестое место в первой же квалификации – это круто, но у меня мурашки от этого парня. И похоже, он заочно ненавидит меня за компанию с Джейсом.
– Расскажи ему, что вы на самом деле не родственники, – с серьезным видом, но смешинками в глазах предложил Магнус.
– Думаю, он в курсе, – фыркнул Алек. – Извини за фразу из телешоу, но я здесь не для того, чтобы заводить друзей. К тому же, у Джонатана, похоже, какая-то проблема с… – он повел палочками в воздухе между собой и Магнусом, – нами. Так что мне плевать, что он там думает.
– Кстати, Элдертри и компания все-таки направили ФИА официальное письмо с требованием проверить конструкцию заднего антикрыла и уровень гибкости днища «серебряных стрел».
– Думаешь, они правда нарушили регламент? – удивился Алек, не слишком аккуратно поддев лапшу.
– Разумеется, нет, – качнул головой Магнус. – Максимум нашли лазейку в его новой редакции. Наше обращение – просто возможность потрепать нервы действующим чемпионам мира.
– Мне это не нравится, – признался Алек.
– Что? – уточнил Магнус.
– Нам и так есть над чем работать, – Алек опустил палочки на подставку и отпил чая, – кроме наблюдения за чужими машинами. Я просто… – он растерянно дернул плечом, – хочу бороться на трассе, а не вести закулисные игры.
На рекламном билборде за окнами ресторана появилась картинка с новой моделью дико модного бренда кроссовок и Джейсом, улыбающимся самой очаровательной из своих улыбок. Той, от которой сердца разбивались раньше, чем он успевал моргнуть, и влюбленно таяли все вокруг – включая самого Алека до встречи с Магнусом.
Видимо, он все-таки засмотрелся, потому что через пару мгновений Магнус спросил:
– Мне уже начинать ревновать?
На секунду Алеку почудилась в его лице тень какой-то странной тоски, но уже через мгновение он улыбался, и Алек улыбнулся тоже:
– Извини. Нет, определенно нет.
– Хорошо, – Магнус накрыл его ладонь своей, – потому что я как раз собирался сказать, что люблю тебя, и это здорово испортило бы момент.
– Я тебя тоже, – Алек переплел их пальцы и потянулся через столик за поцелуем.

С первого в жизни Алека сезона ничего не изменилось – последние пятнадцать минут до начала гонки для него по-прежнему проходили как в тумане.
Люку пришлось несколько раз позвать его, чтобы он услышал:
– Алек! Ты помнишь основной план?
– Ультрасофт до двадцать второго круга, пит-стоп, суперсофт, - отстраненно качнул головой он. – Софт на шестнадцатом круге, если покрышки будут изнашиваться слишком быстро, и мы перейдем на план Б. Или софт на внеплановом пит-стопе, если они, – Алек кивнул на два алых болида, один рядом, второй позади, перед машиной Джонатана, – сразу вынесут меня с трассы в погоне за ними, – он перевел взгляд на серебристые болиды на первом ряду стартового поля.
– Эй, все будет хорошо, – ободряюще сжал его плечо Джейс, стоящий рядом на полосе газона у ограждения. – Ты на чистой стороне трассы.
– Они намного быстрее на прямых, – заметил Алек, – скорее всего, уже к «Фанджио» я буду в лучшем случае пятым.
– И у тебя будет еще пятьдесят восемь кругов, чтобы это исправить, – улыбнулся Люк. – Давай, нам пора.
– Доберись до подиума, – Джейс потянулся вперед, и Алек ткнулся в его плечо, успокаиваясь родным, уютным теплом, ощущающимся даже сквозь шершавый номекс и термозащитный слой под ним.
На мгновение Джейс прижал его к себе крепче, зарылся ладонью ему волосы и отстранился. Наклонившись, он поднял шлем со стойки ограждения. Алек, кивнув, застегнул липучку на вороте комбинезона и запихнул в уши наушники радио. Он взял в руки шлем, скользнул глазами по гладкой поверхности, прежде чем надеть, и улыбнулся. Возможно, решение позволить Магнусу приложить руку к дизайну было слегка опрометчивым. На фоне из серебристых сияющих блесток алели название и символ команды, очерченные золотом, размывающимся в корпоративном синем цвете логотипа. Над правой клипсой системы защиты шеи развернулись маленькие остроконечные ангельские крылья. Внизу левого защитного обода чернел строгий росчерк, похожий на букву «зет» с лишней линией посередине вертикальной черты. Кажется, это была руна, и Магнус вроде бы даже объяснял, откуда она и что значит, но Алек, равнодушный к символам, амулетам и прочей мистике, забыл почти сразу, как услышал.
Он надел шлем, забрался в кокпит и, жестом остановив механика, который потянулся застегнуть ремни безопасности, приподнялся и вгляделся в толпу, надеясь, что Магнус все-таки успеет. Через мгновение Алек действительно увидел его, пробиравшегося сквозь многолюдную стартовую решетку, и с облегчением выдохнул – он не был суеверным, но ему не хотелось начинать первую гонку сезона без Магнуса.
– Привет, – тот подошел к нему, наклонился и на мгновение прижался изогнутыми в улыбке губами к шлему под нижним краем визора.
Вокруг тут же защелкали вспышки фотокамер. Похоже, они с Магнусом все еще не перестали быть новостью.
– Просто сделай это, – шепнул Магнус, словно вокруг никого не было, и его спокойная уверенность вдруг передалась и Алеку. – Удачи.
Семья – родители, сестра, Джейс – была на его стороне всегда и во всем, даже в тот момент, когда он был уверен, что теперь они точно отвернутся от него, но, кажется, еще никто не верил в Алека так абсолютно и безоглядно, как Магнус. Стартовавший через несколько минут прогревочный круг он начал с ощущением, что может свернуть горы.
После него, когда пять поочередно загоревшихся красных огней светофора погасли, Алек среагировал почти мгновенно – ринулся к внутреннему радиусу и даже практически поравнялся с болидом на втором месте. Правда, это продлилось не больше секунды – машины позади него все же и правда были быстрей. Пилот одной из них алой молнией скользнул ближе к внешней кромке трассы, легко обходя и Алека, и того, кого он преследовал. Алек сумел мельком разглядеть номер на носу болида – ну конечно, вице-чемпион прошлого года был не согласен на четвертое место.
От его напарника Алек успел закрыться, очень удачно оказавшись на апексе первого поворота и перекрестив траекторию в зоне торможения. Покрытие в Альберт-Парке не было идеальным: в отсутствие гонок поддержки асфальт оставался грязным и не давал достаточного сцепления с трассой. Алеку пришлось отлавливать машину несколькими короткими поворотами руля, но он все-таки справился – прекрасно, впрочем, понимая, что его усилия будут напрасными, если за три ближайших круга он не сможет оторваться от наседавшего сзади больше чем на секунду. Стоило сопернику оказаться в зоне активации системы снижения турбулентности, он воспользовался бы ей и, получив лишние двенадцать километров в час, наверняка оказался впереди.
Тот опять показался в зеркалах, и Алек сместился снова, защищая позицию – немного резче, чем стоило на непрогретых толком шинах. Он поморщился, почти физически чувствуя, как задние покрышки начинают гранулироваться.
К концу второго круга стало ясно, что самому удержаться за лидерами, чтобы тоже получить возможность открыть крыло, у него не получится. И когда после точки замера интервала перед первой зоной активации на выходе из четвертого поворота пискнуло тим-радио, Алек не ждал особенно радующих новостей, однако Люк произнес:
– Секунда и две десятых, ты отыгрываешь в среднем тринадцать тысячных на каждом секторе. Все хорошо, продолжай в том же духе.
Асфальт постепенно нагревался, резина тоже, и к пятнадцатому кругу Алек увеличил отрыв от ближайшего преследователя до четырех секунд. Он надеялся оторваться еще немного до того, как пришлось бы менять шины, но вдруг увидел впереди, приблизительно в конце второго сектора, облако пыли, и мгновение спустя световые табло по краям трассы замигали желтым. Этим же цветом засветились диоды возле дисплея на руле.
– Обломки в девятом повороте, – сообщил Люк. – На трассе машина безопасности, давай в боксы.
Добравшись до съезда на пит-лейн, Алек нырнул за пит-уолл. Перед ним серебристый болид лидера гонки как раз вывернул из зоны технического обслуживания, уступая место напарнику. Алек, нажав кнопку нейтральной передачи и затормозив в точке остановки, посмотрел в зеркало поверх голов склонившихся к колесам механиков. Алый болид, последовавший за ним, проехал к своим боксам, расположенным всего на два гаража дальше, и ему пришлось ждать, пока выпустят первую машину.
Механики лидирующей команды замешкались с задним правым колесом, и Алек напряженно подобрался, готовый к рывку – его четыре секунды сейчас могли превратиться в куда более весомое преимущество. Едва механики отпрянули от бортов болида, а красный сигнал сменился зеленым, он нажал на газ – и оказался впереди второй «серебряной стрелы», хоть и буквально на пару метров.
Ограничение скорости под желтыми флагами не позволяло отъехать на расстояние, которого хватило бы, чтобы избежать мгновенной атаки после рестарта, и как только автомобиль безопасности ушел с трека, Алек потерял выигранное было третье место в начале первой же длинной прямой.
Суперсофт, хоть и обеспечивал максимальное механическое сцепление с трассой и позволял чуть дольше не беспокоиться о деградации мягких покрышек, был жестче предыдущего комплекта и прогревался медленней. Алек думал, что сильно отстанет от лидеров, однако оба болида перед ним, кажется, предпочли перейти на софт, и разрыв увеличивался не так катастрофически быстро.
К сороковому кругу Алек держался всего в семи секундах за лидирующей группой. Он посмотрел в зеркала: Джонатан оставался шестым и, кажется, шел с вполне приличным темпом – его машина то и дело показывалась позади болида итальянской конюшни. После «Аскари» включилось тим-радио, и Люк произнес:
– У болида, идущего вторым, проблемы с резиной, третий теряет время за ним, а ты быстрее почти на секунду на каждом круге. Мы думаем, в ближайшее время будет борьба за позицию.
Это значило, стоит попытаться подъехать ближе, чтобы тоже обойти более медленную машину.
– Ладно, – отозвался Алек, переставая осторожничать в поворотах.
– Похоже, наш титульный спонсор временами действительно окрыляет? – хмыкнул по радио Люк, когда Алек в порыве вдохновения догнал сражение за второе место уже к «Вайтфорду» на следующем круге.
В шикане «Кларк» машины перед ним поравнялись и несколько секунд двигались параллельно, едва не соприкасаясь колесами. Алый болид оказался на внешней части поворота, его пилот затормозил позже, чем нужно было, надеясь, видимо, успеть проскочить первым на выходе. Алек видел, как он скользит – задние колеса, кажется, еще держали трассу, переднюю часть заметно сносило внутрь, однако машина все же осталась впереди.
Пройдя поворот следом за ними, Алек ускорился, подбираясь ближе. В «Хилл» его отделяло от них меньше трех секунд – и в этот момент на новой попытке обгона красный болид понесло прямо на серебристый. Он сломал передний спойлер о его правое колесо, пропорол ему покрышку углепластиковым осколком, и их обоих развернуло. Они неуправляемо покатились на траву, Алек рывком вывернул руль, уходя от столкновения, налетел на поребрик и прочертил левыми колесами по гравию за ним. Пришлось возвращаться по грязной части трассы, собирая ошметки отработанной резины, чтобы не ехать по обломкам. Сосредоточенный на том, чтобы не потерять слишком много времени и одновременно с этим не получить медленный прокол, Алек даже не сразу сообразил, что вполне может попасть на подиум.
Желтые флаги вывесили только на третьем секторе, и пилот болида, раздражающе полыхающего ярко-алым у Алека в зеркалах, при первой же возможности прибавил скорость. Последние десять с небольшим кругов получились похожими на спринт, стертые шины еле цеплялись за асфальт, но финишную черту Алек все же пересек вторым.

Ночной Шанхай сиял неоном сквозь огромные, от пола до потолка, окна номера. Алек повернулся на подушке, подкладывая локоть под щеку и снова закрывая глаза. Магнус прилетал только завтра – навещал родных в Осаке, и у Алека не получалось заснуть без его привычно греющего спину тепла и убаюкивающего звука дыхания.
В номере за стеной, занятом его братом, вдруг что-то с грохотом упало. Алек сел и прислушался, но больше ничего не происходило. Он дотянулся до телефона, нашел Джейса в списке последних вызовов и написал ему сообщение: «Все в порядке?».
Когда прошло почти пять минут, а Джейс не ответил, Алек откинул одеяло и поднялся с постели. Поддернув сползающие пижамные штаны и поправив мятую футболку, он прошел через полутемную гостиную, вышел в коридор и негромко постучал в соседнюю дверь. Она распахнулась через мгновение, и Алек удивленно отступил на шаг, увидев на пороге невысокую светловолосую девушку – ту самую, которая была за рулем болида на тестах в Мельбурне.
– Привет, – она виновато улыбнулась. – Прости, мне нужно было подвинуть чемодан, чтобы добраться до бара, и я его уронила. Не бар, – уточнила она, наткнувшись на недоумевающий взгляд Алека. – Чемодан. Серьезно, Джейс таскает с собой больше вещей, чем я.
– А ты… – осторожно начал Алек.
– Лидия, – с готовностью протянула ладонь девушка. – Лидия Бранвелл. Рада знакомству. Можешь не представляться, было бы странно, если бы я тебя не знала.
– Где Джейс? – Алек на мгновение мягко сжал ее руку и заглянул в номер ей через плечо.
– В душе, – Лидия отошла на пару шагов в сторону. – Зайдешь?
– Нет, – качнул головой он. – Просто хотел убедиться, что ничего не случилось.
– Ладно, – улыбнулась она. – Доброй ночи?
– Доброй, – Алек кивнул и развернулся, собираясь вернуться в свой номер.
Уже возле своей двери он вдруг заметил в холле возле лифтов приглушенное голубое свечение, как от экрана компьютера, и заинтересованно остановился. Если кому-то из команды тоже не спалось, Алек с удовольствием составил бы компанию.
Однако в холле он обнаружил того, кто если и нуждался в его обществе, то в самую последнюю очередь. Джонатан устроился прямо на полу, среди вороха бумажных листов. На одном из них он увлеченно делал пометки карандашом, то и дело переводя взгляд на экран ноутбука, поставленного на угол дивана, и обратно. Алек хотел уйти, но в этот момент Джонатан поднял голову.
– Эм… – стушевался Алек. – Извини, я не собирался тебя отвлекать.
– Хорошо, – бросил тот и отвернулся снова.
Алек посмотрел на дисплей – звук в видео, которое смотрел его напарник, был на минимуме, но и без него невозможно было не узнать трассу, закрученную в иероглиф.
– Это Гран-При Китая прошлого года? – не удержался Алек.
– Да, – с тяжелым вздохом подтвердил Джонатан. – А ты секунду назад собирался мне не мешать. Что ты вообще здесь делаешь посреди ночи?
– Не могу заснуть, – признался Алек, подходя ближе и присаживаясь на подлокотник кресла. – Магнуса нет, и…
– Я обойдусь без подробностей! – неожиданно эмоционально вскинул ладонь Джонатан.
– Ладно, – Алек скрестил руки на груди и почему-то вместо того, чтобы просто вернуться в номер, как ему и следовало бы, спросил. – А ты что делаешь?
Джонатан сначала непонимающе моргнул и какую-то долю секунды выглядел растерянным, а потом задумчиво подпер щеку ладонью и несколько мгновений оценивающе смотрел на Алека, словно пытался прямо сейчас решить, стоит ли с ним разговаривать. Почти половину минуты спустя он принялся раскладывать листы, и еще секунд через двадцать Алек разглядел сложившуюся из фрагментов шанхайскую трассу.
– Я отмечаю апексы, – начал Джонатан на удивление неуверенно, – точки торможения… – он прервался, будто сомневаясь, не лучше ли замолчать, но Алек сел рядом, и Джонатан заговорил вновь, – углы входа, лучшие выходы на траекторию, альтернативные варианты. Чтобы на тренировках не искать их методом проб и ошибок, а отрабатывать. Я ни разу не был на этой трассе, так что… – он дернул плечом, явно пытаясь сделать вид, что это неважно.
– Здорово, – произнес Алек.
Он по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке рядом с Джонатаном, и говорить с ним было странно, но его подход к работе очень впечатлял.
– На скорости триста километров в час сложно принимать верные решения, – произнес тот, тоже кажущийся немного сбитым с толку этой беседой. – Скорость… – он задумался, подбирая слова, – превращается во что-то другое.
– В цвет, – тихо отозвался Алек.
– Да, – кивнул Джонатан. – И все, на что ты можешь полагаться – интуиция и мышечная память. Ну, если ты не Джейс, конечно.
– Это еще что значит? – Алек нахмурился.
– Как-то на Гран-При Монако, лет шесть назад, в Евросерии «Формулы-три», когда мы еще иногда перекидывались дежурными фразами приличия ради, после второй гонки он сказал мне – эй, видел девчонку в бикини на балконе перед «Казино»?
– Там же…
– Двести семьдесят три километра в час, – закончил его мысль Джонатан. – Кто-то просто рожден для гонок – как Джейс, а кому-то нужно рисовать себе схемы и учить их наизусть.
– Я думал, ты его ненавидишь, – заметил Алек.
– Конечно, – Джонатан фыркнул, – он же вечно мельтешащее у меня перед глазами напоминание, кем мне никогда не стать. Стоит твоему брату прекратить валять дурака и получить более-менее быструю машину – и мы все можем просто… – он пожал плечами, – идти домой.
Он перестал держать спину напряженно прямой, сел свободней, и Алек решил, что это разрешение остаться.
– Поэтому вы перестали разговаривать? – спросил он.
Джонатан, скрестив щиколотки, случайно коснулся коленом его бедра и едва заметно вздрогнул, но отодвигаться не стал. Алека и самого мгновенно прошило дрожью вдоль позвоночника – ощущение чужого тепла отчего-то обожгло, взбудоражило и отозвалось странным предвкушением в животе.
– Мне трудно разделять гонки и жизнь, – слегка севшим голосом ответил Джонатан, и Алек проникся необъяснимой уверенностью, что вряд ли его напарник говорил об этом еще с кем-то.
– Надеюсь, ты не собираешься ненавидеть меня из-за моего второго места в Австралии, – улыбнулся Алек, чувствуя до зуда сильную потребность разрядить обстановку и отвлечься самому.
– Это было здорово, кстати, – улыбнулся ему в ответ Джонатан.
– Мне просто повезло, – Алек покачал головой, – я этим не горжусь.
– И напрасно, – посмотрел на него напарник. – Некоторые умудряются стать чемпионами мира на одном только везении.
– В две тысячи седьмом, например?
– Или в две тысячи двенадцатом, – подхватил Джонатан.
Они рассмеялись, а потом замолчали секунд на десять, и Алек уже собирался попрощаться и уйти, как Джонатан вдруг произнес:
– Хочешь знать, с чего все началось? – он толкнул карандаш кончиком пальца. – Джейс потерял родителей. Когда он снова вернулся в картинг после их гибели, мой отец подошел к нему и обнял, – Джонатан стиснул зубы так сильно, что на его лице остро выделились скулы.
– Джейс был десятилетним ребенком, который остался совсем один, – непонимающе посмотрел на него Алек. – Думаю, нормально, что даже у Валентина Моргенштерна это вызвало сочувствие.
– Конечно, – быстро покивал Джонатан. – Но знаешь, сколько раз за всю мою жизнь он обнимал меня? Я могу пересчитать по пальцам, – он нехорошо усмехнулся, – на одной руке.
– Мне жаль, – отозвался Алек.
– Не нужно, – резко возразил Джонатан и тут же, словно извиняясь, продолжил гораздо мягче. – Мы взрослели, ставки росли… Не представляю, как тебе удается ладить с людьми, с которыми ты соперничаешь на трассе.
– Это просто работа, – Алек пожал плечами. – Жизнь не ограничивается четырьмя днями Гран-При.
– В этом тебе тоже повезло, – еле заметно улыбнулся Джонатан.

@темы: фик, ББ-2018