Кобаяши Мару в исполнении Энакина Скайуокера
Название: Участь убийцы
Иллюстратор: Max_Maks
Автор: nover
Бета: 2524104_aka_ alia, McCreation
Пейринг/Персонажи: Магнус/Алек
Категория: слэш
Рейтинг: R
Жанр: детектив, нуар, романс
Размер: макси (16576 слов)
Краткое содержание: Америка. 1954 г. Молодой полицейский Алек Лайтвуд ведет расследование убийства. Ему помогает нанятый семьей убитого частный детектив Магнус Бейн. Но чем дальше продвигается расследование, тем больше загадок всплывает. И вот уже напарникам приходится решать: кто в этой истории жертва, а кто виновный.
Примечание/Предупреждения: Часть фактов, упомянутых в тексте, является вымышленной и не соответствует действительности.
От иллюстратора: Спасибо тебе за невероятную проделанную работу, с тобой было так хорошо работать, будто мы постоянно подсматривали иди друг друга.
Отдельно хочу поблагодарить мою невероятную бету (не)Свету за стимул к работе и ее постоянную поддержку. Спасибо тебе, детка, без тебя многого бы не было.
От автора: Я очень давно хотела написать детектив. Когда я увидела арты Макс, то сразу поняла, что это должно быть что-то в стиле hard-boiled (крутой детектив). Это очень нехарактерная для меня стилистика, поэтому прошу прощения, если что-то пойдет не так.)) Я бы назвала этот текст вижуал-новеллой. Мы с Макс очень старались, чтобы осталось впечатление просмотренного фильма.
За всяким большим состоянием кроется преступление (Бальзак)
1
Тело Стивена лежало на лужайке его собственного дома в странной и немного нелепой позе: на животе, одна нога согнута в колене, а рука вытянута вперед, словно он пытался схватить нападавшего, и сжата в кулак.
Не приходилось сомневаться в его смерти, но Селин все же приблизилась, осторожно касаясь тела мужа. Затем, собравшись с духом, перевернула его. На нее глянули пустые глаза покойника, в центре лба чернело маленькое отверстие.
Стивен Эрондейл был мертв.
2
Алек уже собирался уезжать из участка – ограбление ювелирного на Метрополитен-авеню само себя не раскроет, – когда Клэри, секретарь, крикнула ему вслед:
– Мистер Лайтвуд, подождите, – голос у Клэри для такой миниатюрной девушки был очень громким, – звонил Радж. У нас убийство. – Она подбежала ближе, протягивая ему листок с адресом. Глаза ее взволнованно блестели: несмотря на общий разгул преступности, убийства в их районе были не слишком часты.
– Спасибо, милая, – Алек усмехнулся и подмигнул зардевшейся девушке. Не из симпатии, хотя Клэри была весьма мила, а чтобы не терять лицо в глазах коллег. Молодой здоровый неженатый детектив двадцати четырех лет, по мнению общественности, просто обязан был не пропускать ни одной юбки. И плевать этой самой общественности, что его больше интересовали мужские штаны и их содержимое.
Захлопнув за собой дверь участка, Алек тяжело вздохнул. Не глядя выбив из пачки сигарету, он глубоко затянулся, всматриваясь в размытые пеленой мороси очертания домов на другой стороне улицы. Нащупав листок, он мельком взглянул на адрес. “Уиллоу-стрит, 78”. Район для богатых.
Запахнув полы плаща и вздернув воротник, Алек надвинул пониже шляпу и вышел под моросящий дождь.
Уже выезжая со стоянки перед участком, Алек подумал, что стоило предупредить капитана. В делах, связанных с обитателями подобных районов, он предпочитал вести расследование, собирать улики, оставляя разговоры и улаживание конфликтов начальству.
Люк Гэрроуэй бы одним из лучших капитанов на памяти Алека. Единственный чернокожий в полиции, добившийся высокого поста. В свое время ему удалось закрыть дело, над которым четыре года безуспешно билось ФБР, и поймать маньяка, резавшего богатых белых дамочек в их домах. После этого мэру ничего не оставалось, как дать едва выжившему после схватки с убийцей Гэрроуэю чин капитана и назначить его руководить Тридцать седьмым полицейским участком.
Что и говорить, район у них был не из проблемных. Коббл Хилл, Бруклин Хайтс и Карролл Гарденс - старейшие районы Бруклина - заселяли богатые белые снобы. Запертые в своих роскошных особняках с видом на залив и добирающиеся в чистые безукоризненные офисы на шикарных кадиллаках и бьюиках.
Проблемы возникали, в основном, с докерами, постепенно заполонившими обе стороны канала Гованус. Район и до этого был неблагополучным: банды цепко держали его в руках. Но с оттоком людей в пригороды опустевшие дома заселяли семьи рабочих. Группировки черных делили с латиносами сферы влияния, редко какой вечер обходился без стрельбы.
Занятый этими мыслями, Алек не заметил, как добрался до Бруклин Хайтс. Немного попетляв по улицам, он наконец увидел патрульную машину и припарковался позади нее.
Радж, недалекий, но шустрый малый, оказался на удивление расторопным: успел вызвать криминалистов, которые убрали тело, наверняка портившее вид из окна жившим здесь богачам, и провести первичный опрос прислуги. Общение с пребывавшими в отстраненном молчании хозяйками дома он “великодушно” оставил детективу Лайтвуду.
Помрачнев, Алек молча вошел в дом.
Если снаружи особняк казался обычным для этого района, не особо выделявшимся в череде других, то изнутри просто поражал роскошью.
В холле, над дверьми была вделана витражная панель, изображавшая рыцаря в черных доспехах, который пытался освободить привязанную к дереву даму. Рассматривая витраж, Алек подумал, что, живи он в этом доме, ему рано или поздно пришлось бы встать на лестницу и помочь рыцарю. Тому явно не хватало терпения.
Внизу, у стен, стояли массивные стулья с высокими спинками и красными плюшевыми сиденьями, на которых, судя по всему, никто никогда не сидел.
На второй этаж вела выложенная мрамором широкая лестница, а наверху, на галерее с медными перилами, виднелась еще одна витражная панель тоже с каким-то романтическим сюжетом.
С левой стороны, посередине, находился большой, совершенно пустой камин с четырьмя купидонами по углам мраморной каминной доски. Над ней висел большой портрет маслом, а над портретом, под стеклом, — два перекрещенных кавалерийских вымпела, то ли пробитых пулями, то ли изъеденных мухами. На портрете был изображен, причем довольно аляповато, офицер-конфедерат с бородкой, усами и черными, как уголь, горящими глазами, выглядевший, как человек, с которым лучше не связываться. «Вероятно, это предок кого-то из Эрондейлов», — подумал Алек.
Перед камином, за ажурным столиком темного дерева, расположились две дамы. Одна из них – хрупкая блондинка чуть старше его с печальными голубыми глазами – сжимала платок в руках, очевидно призывая все силы, чтобы сдержаться и не расплакаться. Алек по описанию Раджа понял, что это Селин Эрондейл – жена погибшего.
Рядом сидела его мать – Имоджен. В глазах этой женщины было столько уверенности и привычки повелевать, что казалось, даже смерть сына не смогла сокрушить ее. Она смотрела на Алека тем же горящим взглядом жгучих черных глаз, как и у ее предка на картине.
– Не слишком ли вы молоды? – сквозь зубы произнесла она, окидывая гневным взглядом Алека, не успевшего даже рот открыть.
– Я вполне квалифицирован, мэм, – как можно более вежливо ответил детектив.
Дверь за его спиной открылась, в холл вошел кто-то очень громоздкий, кто, судя по выкатившимся от изумления и гнева глазам Имоджен, не должен был тут находиться.
Алек напрягся, зная какое впечатление производит капитан. Здоровенный черный громила с тягучим южным акцентом и пудовыми кулаками.
– Добрый день, дамы, – вежливо поздоровался он. – Не сомневайтесь, миссис Эрондейл, мистер Лайтвуд – лучший из наших детективов.
Алеку показалось, что старую миссис сейчас хватит удар. Она затряслась, ее глаза почти выкатились из орбит, руки, держащие тонкий батистовый платок, задрожали. Алек решил было, что Люк переборщил с эффектом, когда эта манерная дама встала и зашипела не хуже гадюки:
– Никогда черный не переступит порог этого дома! Выметайтесь вон! Вон, я сказала! И никогда не появляйтесь здесь! Не хватало еще видеть вашу мерзкую рожу в своей гостиной! Вон!
Пауза, во время которой Алек наблюдал, как красивые глаза Селин стремительно округлялись, в то время как его собственные сужались в злом прищуре, оборвалась судорожным вдохом капитана.
– Как скажете, мисси! – сцепив зубы, раздельно выговорил Гэрроуэй и стремительно вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь.
Алек был обескуражен. Но дело требовало трезвого рассудка и сдержанности.
Стоило жене погибшего проводить разгневанную миссис Эрондейл в другую комнату и вернуться обратно, как Алек обратился к ней с вопросом.
– Мисс Селин, могу я поговорить с вами приватно? – осведомился он у женщины.
– Да, конечно, пройдемте в кабинет.
Она плавно повела рукой, приглашая его следовать за ней.
3
В кабинете Алек наконец почувствовал себя свободным от давления и приступил к обычным процедурам.
– Как давно вы замужем за мистером Эрондейлом?
– Четырнадцать лет.
– Где вы познакомились?
– В Ковент-Гарден.
– У вас есть небольшой акцент. Откуда родом ваша семья?
– Заметно, да? Я из Джорджии.
– Это вы нашли мужа утром?
– Да, я вышла забрать почту и… и увидела его… Он… хм… он лежал на лужайке, как будто хотел догнать кого-то…
– Вы не знаете, у вашего мужа не было врагов?
– Он занимался ценными бумагами: акциями, облигациями. Едва ли у него были враги. Недоброжелатели – возможно, но враги…
– Ему угрожали? Присылали письма?
Селин отрицательно помотала головой.
– Может быть, угрозы по телефону?
– Я ничего не знаю об этом.
– Муж не посвящал вас в свои дела?
– Нет. Мы редко говорили о его работе.
– Судя по всему, смерть наступила вчера ночью. Откуда он возвращался так поздно?
Селин пожала плечами, продолжая комкать в руках платок. Ее светлые глаза наполнились тоской.
– Где он обычно проводил свободное время?
– В клубе. В баре, за покером.
– Много проигрывал?
– Нет, всегда оставался в плюсе.
– Где была ваша свекровь, когда вы обнаружили тело мужа?
– В гостиной. Она всегда ждет, когда я спущусь и заберу почту. Она любит читать газету за утренним кофе.
– Вы завтракали вместе с ней?
– Нет, я обычно завтракаю на кухне. Они не любят… не любили, когда я мешала их утренним разговорам.
– Миссис Имоджен Эрондейл принимала участие в бизнесе сына?
– Нет. Но всегда давала советы относительно манеры общения. Она знает многих людей… хм... нашего круга. И любит показывать свою осведомленность.
– Спасибо вам большое, миссис Эрондейл.
– Вы будете говорить со свекровью? – Селин подняла на него испуганные глаза.
– Не сейчас, – понятливо кивнул Алек. – Может быть, чуть позже. Я хотел бы поговорить со слугами. Могу я занять этот кабинет?
– Конечно, прошу вас. Я пришлю их сюда.
– Сколько у вас работает прислуги, мисс Селин?
– Пять человек: повар, шофер, садовник и две горничные.
– Экономка?
– Нет, – покачала головой Селин и грустно улыбнулась. – Имоджен считала, что мне полезно заниматься хозяйством.
Она развернулась и прошла к двери, настолько неслышно, что Алеку пришлось напрячь слух, чтобы уловить тихий шорох ее шагов. Медленно протянув руку, она остановилась и обернулась, по-прежнему опираясь о дверное полотно.
– А тот человек…
– Капитан Гэрроуэй, – сразу сообразил Алек.
– Я хотела бы извиниться перед ним. Где я смогу его найти?
– Я думаю, что в данный момент он осматривает место преступления. И, мисс Селин…
Собиравшаяся было уходить женщина вновь обернулась. Алек заметил на ее щеках пятна румянца.
– Капитан Гэрроуэй предпочитает черный кофе без сахара.
Он слегка улыбнулся, заметив ее смущение.
***
Первым к Алеку пришел юноша-водитель, которого он видел намывающим хозяйский паккард у гаража. Представившись Кевином Грантом, он смущенно покраснел и уселся на самый край обитого темным вельветом стула. Он был довольно высок и худ, оттого казалось, что его униформа висит на нем, как на жерди. Рыжеватые волосы он носил зачесанными назад, открывая блеклые голубые глаза.
– Как давно вы работаете в этом доме?
– Около года. Мы с мамой живем совсем рядом, на Генри-стрит. Это у Бруклинского моста, по эту сторону Плаза-парк.
Парень открыл было рот, чтоб выложить еще парочку подробностей о своем доме, но Алек перебил его.
– Где вы были сегодня ночью?
– Как где? – парень выглядел ошарашенным. – Спал у себя дома. Мама волнуется, если я задерживаюсь. И…
– Вам часто приходилось задерживаться?
– В каком смысле? – захлопал глазами парень.
Алек сжал пальцами переносицу и снял шляпу, кинув ее на стол. Рукой пригладил волосы, прежде чем вновь посмотреть на Кевина. Ему ужасно хотелось курить.
– Во сколько начинался ваш рабочий день у мистера Эрондейла?
– Э-э-э… Я приходил часам к восьми… Мистер Эрондейл выходил ровно в девять. И я вез его в офис.
– Где находился его офис?
Парень нахмурился.
– Сначала мы выезжали на Пиррпон-стрит, а потом - на большую дорогу. А уж от нее ехали к колледжу святого Франсиса. И сразу за ним был офис мистера Эрондейла.
Чуть поерзав на стуле, Кевин преданно поглядел на Алека. Он выглядел, как щенок, который ждал похвалы за прекрасно выученный урок.
– Вы сопровождали мистера Эрондейла в поездках по городу?
– Нет, он редко выезжал из офиса. Так что я возвращался сюда и помогал садовнику и горничным. А еще возил миссис Имоджен.
– Когда вы возвращались за мистером Эрондейлом?
– В шесть вечера.
– И везли его домой?
– Не-а. Не всегда.
Он покачал головой для достоверности, чем опять напомнил Алеку щенка.
– По вторникам и четвергам мистер Эрондейл ездил играть в сквош.
– В сквош? - удивленно спросил Алек.
– Ага. В клубе, рядом с большими яхтами.
Алек нахмурил брови: он не помнил спортивного клуба в районе набережной. Впрочем, выяснить это не составит труда.
– Там еще птица такая нарисована.
Кевин растопырил пальцы и выгнул шею, изображая одному ему ведомую птицу. Очевидно, он посчитал, что справился на отлично, поскольку опять застыл с выражением щенячей преданности на лице. Если бы он повилял хвостом, Алек, честное слово, бросил бы ему сахар.
– Больше не было никаких поездок? – на всякий случай уточнил он.
– Нет. Со мной он больше никуда не ездил. В пятницу он брал такси и ехал к мистеру Уильямсу. Они играли в покер. Иногда всю ночь.
Кевин прикрыл рот рукой и глупо захихикал, тонко, по-девчачьи, как школьница.
Алек удивленно приподнял брови и бросил на него недоумевающий взгляд.
Кевин захихикал еще сильнее, горбясь и прикрывая рот рукой.
– Все думали, что он играет в покер. Но я однажды забирал его с Джей-стрит. Он был сильно пьян и измазан в губной помаде.
– Даже так? И когда это было?
– В прошлом месяце. Он точно ездил туда, к той даме.
– Вы ее видели? Знаете, как ее зовут?
– Нет, что вы, – замахал на него руками Кевин. – Мама говорит, что любопытство до добра не доведет.
– Что ж, спасибо за помощь, мистер Грант. Вы можете идти.
Когда дверь за Кевином закрылась, Алек развернул блокнот, где наскоро записал все, что пересказал ему Радж. Никаких пометок о Кевине он не сделал. Алек добавлял к словам Раджа свои собственные замечания, когда в дверь тихонько поскреблись. На его мощное “Заходите” человек за дверью отреагировал весьма странно: он приоткрыл дверь на пару дюймов и заглянул в комнату. И только увидев одобрительный кивок Алека, протиснулся через узкую щель между полотном двери и косяком.
Ссохшийся, как старая ветка, низенький старик оказался садовником и не смог поведать Алеку ничего существенного, кроме того, что, в отличие от соседского садовника, не поливал газон вчера, поскольку его артрит вполне однозначно дал понять, что дождю сегодня быть.
Алек черканул в блокноте напоминание: уточнить у криминалистов, была ли трава под трупом сухой. Это могло бы помочь точнее определить время смерти.
Две горничные вошли одна за другой. Обе высокие дебелые ирландки, с блекло-рыжими волосами и голубыми глазами. Одна из них, с тяжеловатой квадратной челюстью, говорила сухо, с еле заметным акцентом. Вторая - более живая и бойкая, с тугим пучком волос, собранным на затылке, была не в пример словоохотливее.
– А я, значит, говорю, мол, что ж вы делаете, Кевин, куда ж идете прям по натертому паркету. Я что тут, за вами нанималась подтирать? Я за господами хожу, вот оно как, значит. А этот остолоп уперся. Меня, говорит, сам мистер позвал. Ну, думаю, провожу его, значит, до кабинета, а то ж опять где-то наследит, а мне - отвечай! Пришли, значит, к кабинету, вот прям там стояли, чуток за дверью. Кевин-то стоял позади меня, а я, значит, подошла и уж хотела совсем постучать, а только слышу хозяин-то наш как зарычит. “Ничего он, говорит, от меня не получит. И пусть засунет себе свои письма в зад, и свои угрозы и намеки туда же.” Ну я и говорю…
– Подождите, – Алек жестом остановил разговорчивую горничную, – с кем он говорил?
– А мне почем знать?
Алек устало потер глаза. Курить хотелось просто невыносимо.
– Когда вы зашли, он был один?
– Так я что ж, я не заходила.
– Хорошо. Когда Кевин зашел к нему, мистер Эрондейл был один?
– Ну да.
– Значит, он говорил по телефону?
– Ага. Ну а я об чем толкую?
3.1
Черный додж Алека рассекал воду на Корт-стрит. Дождь с редкими перерывами шел весь день, и улицы теперь напоминали русла полноводных рек. Свет фар еле разбавлял плотную пелену, и Алек нервничал, медленно двигаясь в заторе.
Приемные часы в методистской больнице заканчивались в семь вечера, и он вполне мог не успеть повидать Джейса.
На соседнем сиденье шелестел пакет с круассанами – единственной слабостью брутального детектива Джейса Лайтвуда. Его напарника, брата и друга.
Алек всегда мечтал о большой семье, но собственный отец отказался от него во младенчестве, а мать умерла от испанки тремя годами позже. Так маленький Алек оказался в детском доме, где и познакомился со своими будущими братом и сестрой - Джейсом и Изабель. Родители отказались от обоих сразу после рождения, успев подарить им лишь имена. Поэтому Алек щедро поделился с новыми знакомыми своей фамилией.
Спустя пятнадцать лет Алек и Джейс поступили в полицейскую академию. Вместе пришли в Тридцать седьмой участок, вместе снимали квартиру, вместе ловили преступников. Алеку даже одно время казалось, что он влюблен в своего брата, но это наваждение быстро прошло, оставив его с осознанием собственной неполноценности, неправильности. И он даже был рад, когда его брат стал ухлестывать за новой секретаршей, пришедшей по протекции Люка. А затем, распробовав прелести девичьей любви, переехал в маленькую квартирку на Саккет-стрит, которую Клэри снимала сама.
– Привет. – Алек водрузил шелестящий пакет на убогую тумбу и оглядел брата.
Джейс лежал на кровати, со всех сторон обложенный журналами, и скалился, наблюдая за ним. Нога его, закованная в гипс до самого бедра, покоилась на специальной подушке.
– Какие новости, бро? – жизнерадостно хлопнул он по плечу склонившегося для объятий брата.
– Убийство на Уиллоу-стрит.
– Ого! Надеюсь, это не очередной мерзавец - охотник на богатеньких домохозяек?
– Все хуже. Убили богатого хлыща.
– Ну, тут все просто. Зуб даю, у него была любовница, поройся в этом направлении.
– Да это ясно, к гадалке не ходи. Тем более двадцать второй калибр.
– О, ну точно она. Небось отказался бедолага с женой разводиться, вот она его и хлопнула.
– Ага.
– Что не так? Чего хмуришься, бро?
– Да вроде служанка слышала, что он говорил про какие-то письма и угрозы по телефону.
– Так у этих богатых вечно полно врагов. Пока такие деньжищи заработаешь, уйму народа разозлить можно.
Алек согласно покивал головой.
Они еще немного поговорили, обсудив текущие дела. Алек упомянул случай с Люком и миссис Эрондейл, на что Джейс скрипнул зубами.
Сломанная нога, которую Джейс повредил, преследуя по крышам грабителя, повадившегося обносить дома богатых стариков, почти срослась, и его брат и напарник стремился обратно, прикрывая нежелание отлеживать бока волнением о брате.
Алек усмехался, видя все мотивы Джейса насквозь, но забота была ему приятна.
Он был рад и счастлив за брата, хоть это и означало одинокие вечера, холодную лазанью и давящее чувство собственной ненужности. Он не решался водить к себе мужчин, равно как и не желал, чтоб его заметили в клубах для геев.
От этого его избавил наркоман-хастлер, отсосавший “господину детективу” в подворотне за возможность избежать ареста.
С тех пор Алек периодически прибегал к этому способу, снимая шлюх в Квинсе, подальше от места работы. Пару раз ему приходилось проводить аресты в гей-клубах, зашифрованных и спрятанных от глаз простых обывателей, но атмосфера вседозволенности и какого-то отчаяния, царившая там, не пришлась ему по вкусу. Да и кто стал бы общаться с полицейским, женатым на своей работе, который в любой момент может арестовать кого-то из твоих приятелей?
Домой Алек добрался ближе к полуночи, всю дорогу размышляя об убийстве Стивена Эрондейла и планируя следующие шаги в расследовании. Чутье ему подсказывало, что дело здесь не только в банальной ревности, но доказать этого он пока не мог.
4
Ночью Алек плохо спал, поэтому утро застало его изучающим опись бумаг, найденных в кабинете Стивена Эрондейла.
– Все в трудах и заботах? – насмешливо спросил вместо приветствия появившийся первым Рафаэль Сантьяго.
У Сантьяго была сварливая жена, Камилла, и пять детей, поэтому он появлялся в участке первым.
Скинув плащ, он подвинул стул, сел напротив Алека и кивнул на коробку.
– Это по тому убийству? Нужна помощь?
Алек помотал головой.
– Ищу зацепки.
– Ищи женщину.
– Да. Джейс вчера сказал то же самое.
– Умный парень. Как он?
– Надоел всему персоналу.
Только к полудню, рассортировав бумаги, Алек нашел то, что искал. Вернее то, что ему советовали найти все остальные. Счета за аренду квартиры на 3-й авеню.
***
У мисс Аматис Греймарк была гладкая смуглая кожа, красивая фигура и совершенно невыносимый характер.
– Не понимаю, что могло понадобиться от меня полиции!
– Простите за беспокойство, мисс Греймарк, это по поводу Стивена Эрондейла.
– Не понимаю, о ком вы говорите! Какое отношение этот человек имеет ко мне?
– Он платит за вашу квартиру.
– Я работаю и вполне способна сама оплачивать свою квартиру!
– Не сомневаюсь. Именно это вам и придется делать впредь. Стивен Эрондейл мертв.
– Что?!
Алек впервые видел, как у человека буквально подкашиваются ноги. Аматис Греймарк рухнула в кресло.
В отличие от дома Эрондейлов, квартира любовницы Стивена была небольшой, но уютной. Мягкая мебель из темного дерева с зеленоватым покрытием, неяркий свет бра и торшеров по обеим сторонам дивана, золотистого цвета занавески. Идеальное место для того, кто устал от ежедневных лицемерия и холодности. Сквозь приоткрытую дверь виднелся угол кровати с небрежно брошенным сверху покрывалом; в углу примостился рабочий стол с разбросанными бумагами, кучей карандашей и ластиков и стареньким
Ундервудом.
– Зачем вам это? – Алек кивнул на стол.
– Что? А… Я хожу на курсы… Думала выучиться и помогать…
Она опустила голову, короткие волосы скрыли ее точеный профиль от глаз Алека.
– А где вы работаете сейчас?
– В театре.
– Актриса?
– О, да! - с жаром воскликнула она. – Какое клише, верно?! Актриса на содержании у богатого…
Она отвернулась, закусив губу.
Алек откашлялся.
– Вынужден уточнить у вас: где вы находились в ночь с третьего на четвертое октября?
– Вы меня подозреваете?!
– Это стандартная процедура, мэм.
– Я… Я была на репетиции. В театре. Это здесь, недалеко.
– Ночью?
– Да. Наш старик… режиссер считает, что ночью мы более продуктивны, как актеры.
– Что ставите?
– Моя прекрасная леди.
– Элиза Дулитл? – хмыкнул Алек.
– Да! В чем дело? Считаете, я недостаточно белая для нее?! Один из тех, кто никогда не здоровается за руку с черным?
– Полегче, мисс. – Алек поднял руки перед собой. – Вернемся к вашей репетиции. Как долго она продолжалась?
– Мы разошлись лишь под утро. Помню, что с трудом удалось поймать такси. Недавно прошел дождь, и я продрогла.
– Кто-то из ваших знакомых знал о Стивене?
– Нет. Я не люблю афишировать личную жизнь.
– Как часто он появлялся здесь?
– Пару раз в неделю, обычно в среду и пятницу, когда у меня не было курсов.
– Оставался на ночь?
Взгляд Аматис обдал его холодом.
– Только на выходные.
– Он говорил что-то об угрозах? О своих врагах?
– Нет, он стремился оставить свою… другую жизнь за порогом.
– У вас осталось что-то из его вещей?
– Только одежда.
– У вас есть оружие?
– Да.
Она подошла к шкафу и, выдвинув ящик с платками, вынула пистолет, аккуратно положив его на журнальный столик перед детективом. Алек осмотрел его. Это была беретта 22 калибра. Он понюхал дуло. Пистолет пах оружейной смазкой. И только. Из него не стреляли. Он вытащил платок и, завернув оружие, спрятал его во внутренний карман плаща.
– Я вынужден просить вас не покидать город до конца расследования.
Алек встал.
– Подождите, офицер. – Аматис поднялась, глядя на него умоляющими глазами. В мягком свете бра эта женщина походила на великолепную статуэтку из полированного дерева. – Как… Я смогу узнать, где его похоронили?
– У меня нет такой информации.
***
Би Эй Эм Харви Театр располагался совсем недалеко, и Алек решил дойти до него пешком.
Конечно, ни режиссера спектакля, ни актеров на месте не оказалось. Впрочем, Алек смог поговорить с персоналом, а это порой гораздо эффективнее. Мисс Греймарк действительно провела всю ночь в театре.
Значок открыл ему путь за кулисы, и Алек был поражен запустению, что царило там. Из-за дверей гримерок и костюмерных слышались голоса и взрывы хохота, но в коридорах не было никого. Он спокойно прошелся по сцене и за ней, выйдя через служебный выход и заметив еще парочку таких же, очевидно для знаменитостей, избегающих поклонников.
Незамеченный никем, он спустился вниз и, дойдя до оставленной у дома Аматис машины, поехал обедать.
5
Прощальный взгляд Аматис отпечатался в памяти Алека. Он не мог поверить, что неподдельное горе и страдание в ее глазах – лишь искусная игра. Впрочем, любовь и ненависть часто шли рука об руку.
Алек вспомнил о том, что сегодня, в четверг, Стивен должен был играть в сквош с приятелями, и свернул к набережной, решив поискать клуб со странной птицей, которую описывал Кевин Грант.
Он нашел его после двухчасового петляния по набережной в районе Коламбия-стрит. Неброское, но дорогое на вид здание с деревянной отделкой скрывалось в тени густо росших кедров. На фасаде ярким пятном выделялась нарисованная птица-кардинал. То же название значилось чуть выше.
Алек припарковал машину на стоянке среди дорогущих бьюиков и паккардов. Выйдя, он оглянулся. Клуб был небольшим, с закрытыми кортами для тенниса и сквоша.
За стойкой администратора стоял молодой парень в униформе с вышитым на ней изображением птицы-кардинала.
– Чем могу помочь, сэр?
– Я бы хотел узнать кое-что об одном из членов вашего клуба. Стивен Эрондейл.
– К сожалению, это закрытая информация, сэр.
– Даже для полиции Нью-Йорка?
Алек отогнул лацкан пиджака, показывая приколотый изнутри жетон.
– Боюсь, полиции Нью-Йорка придется предъявить ордер, сэр.
Поганец льстиво улыбнулся, всем видом демонстрируя превосходство вышколенной прислуги.
Алек открыл было рот, чтобы дать подлецу рекомендации по поводу того, куда он может засунуть ордер, как вдруг через его плечо протянулась смуглая рука с зажатой меж пальцами купюрой. Десять баксов, словно по волшебству, осели в нагрудном кармане парня. Тот быстро оглянулся и исчез в подсобке.
– Дорого нынче обходится содействие полиции.
Алек обернулся, чтобы взглянуть на того, кто так щедро жертвует на нужды следствия.
Им оказался молодой привлекательный азиат в спущенной на затылок шляпе, слегка потертом костюме и видавшем виды плаще. За распахнутой полой пиджака виднелся Кольт в наплечной кобуре.
– Детектив Алек Лайтвуд, я подозреваю?
– Все верно. Частный детектив…
– Магнус Бейн. Как догадался?
Алек кивнул на его оружие и немного отогнул полу пиджака, чтобы продемонстрировать Смит-и-Вессон, которыми была вооружена полиция.
В это время администратор, по-прежнему оглядываясь по сторонам, вышел из подсобки и, коротко кивнув, проследовал вглубь здания.
– Послушайте, мистер Бейн, не знаю, что вам здесь понадобилось, но это расследование ведет полиция Нью-Йорка.
Оба детектива следовали за парнем, спешащим по узким коридорам клуба.
– Можно на ты. И Александр…
– Алек.
– Александр. – Горячая рука легла ему на плечо, притормаживая. – Я не собираюсь ставить тебе палки в колеса, мешать следствию или, Боже упаси, подделывать улики.
Детектив Бейн мягко улыбнулся, вызывая ответную ухмылку у Алека.
– Меня наняла старая ведьма Эрондейл, и я намерен получить свою оплату у этой стервы, периодически ставя ее в известность о прогрессе в расследовании.
– Решил срубить легкие деньги?
– Чувствую, с тобой это не будет легко.
Алек радостно оскалился и, подхватив под локоть нового партнера, поспешил за нервно дергающимся администратором, застывшим в ожидании на пороге раздевалки.
6
Узкие металлические шкафчики стройными рядами заполняли помещение. Каждый имел индивидуальный ключ и закрывался на маленький навесной замок.
Сейчас раздевалка была пуста, но где-то недалеко слышались выкрики и удары мяча о стены корта.
Администратор, воровато оглядываясь, подошел к шкафчику с номером “18” и, немного поковырявшись ключом, открыл его.
Глазам детективов предстал обычный для мужчины беспорядок: брошенные внахлест журналы, пара скомканых полотенец в глубине, ополовиненная бутылка скотча, распечатанная пачка сигар.
Магнус забрал журналы, перелистывая их в то время, как Алек открутил пробку, понюхал скотч и определил его как отменный.За бутылкой обнаружилась фотография птицы. Того же самого красного кардинала, что служил символом клуба.
– Нам нужна коробка, чтобы забрать все это, – распорядился Алек.
– Но как же…
Магнус грозно взглянул на администратора.
– Вашему клиенту они больше не понадобятся.
В глазах служки отразилось понимание, и он рванул к выходу.
– Да, не густо у парня с развлечениями. – Магнус бросил журналы на скамейку и сам оседлал ее.
– Ладно, давай начистоту, – Алек присел напротив. – Что тебе нужно? Говори.
– Воу, парень, остынь. Я выложил все карты. Ничего, кроме того, чтобы надрать снобисткой сучке ее белый зад. Забрать деньжат, подкинув ей результаты расследования полиции.
– То есть забрать деньги за работу, которую сделаю я?
– Эй, я не собираюсь оставаться в стороне. Тем более, поговаривают, ты остался без напарника.
– Так ты собираешься заменить Джейса?
– В меру способностей.
– Хитрый жук.
Магнус улыбнулся.
Алек вдруг помрачнел.
– Я думал, она презирает только черных.
– Кто? Эрондейл? Такие, как она, ненавидят всех, кто отличается от них хоть на дюйм. Видел портрет ее предка на стене?
– А то!
– Зуб даю, она с Юга.
– Прибереги свой зуб. По документам они из Огайо.
Их спор прервало появление молодого человека в белых шортах и тенниске. Птица, вышитая на груди, говорила о том, что он инструктор. Да и теннисная ракетка в руках не оставляла сомнений.
– О, добрый день, простите, если помешал.
Он направился к выходу, но вдруг развернулся и спросил:
– Вы знакомые мистера Эрондейла?
Алек удивленно взглянул на него.
– Практически.
– С ним что-то случилось?
– С чего вы это взяли?
– Он ходит сюда уже пять лет и ни разу не пропускал наших занятий…
– Вы его тренировали?
– Да, если так можно сказать… Он по большей части ходил сюда отдохнуть и немного побросать мяч. От меня требовалось только изредка составлять ему компанию, когда кто-то из его друзей не мог прийти.
– Кто-то из его друзей? – удивленно произнес Магнус и подошел ближе, нависая над невысоким инструктором. – А вы можете нам рассказать о них, мистер…
– Саймон… То есть Льюис… Саймон Льюис.
– Что за друзья у него были?
Саймон смущенно покрутил тонкое кольцо на пальце. Его волосы были уложены волной надо лбом. Теплые карие глаза с любопытством взирали на детективов.
Алек гадал, гей он или нет.
– О, вы не знаете? Они с самого начала всегда ходят в наш клуб вместе. Мистер Эрондейл, мистер Моргенштерн, мистер Старквезер и… хм… мистер Вейланд.
– И давно вы видели… хм… мистера Вейланда? – спросил Магнус.
Алек скрыл смех кашлем.
– Целых две недели назад!
– А остальных?
– Э… Я не помню. Может, Эрик вам подскажет. Наш администратор.
– Скажите, мистер Льюис, – вкрадчиво спросил Алек, – а какие отношения связывают этих достопочтенных людей? Как вам кажется?
– А вы из полиции?
Алек кивнул, демонстрируя значок.
– Ну, они явно знакомы давно, но почему-то предпочитают не афишировать свою дружбу. Приезжают и уезжают в разное время, даже не выходят вместе на улицу. Всегда по одному. Странно, потому что играют они всегда вместе. Как правило, мистер Эрондейл играет в паре с мистером Старквезером, а мистер Вейланд – с Моргенштерном. Если кто-то из них не может приехать, я заменяю его.
– Они разговаривают при вас о личных делах?
– Редко. В основном платят мне деньги за замещение одного из них и изредка посылают в бар.
– Можете описать их?
– Ну, мистер Старквезер ростом с вас, блондин, с усами и бородой. Он живет один, насколько я знаю, по крайней мере, я никогда не слышал, чтобы он говорил о семье. Мистер Эрондейл… У него семья… жена. Вы, наверно, знаете?
Алек и Магнус синхронно кивнули.
– Но он редко говорит о ней. Я так понял, что это был брак не по любви. У него, видимо, есть другая женщина, потому что остальные часто над ним подшучивают по этому поводу.
– А мистер Моргенштерн тоже?
– О! – Саймон заметно поежился. – Он устрашающий. Я его боюсь.
– Почему?
– У него очень недобрый взгляд. Такой, знаете… словно он снимает мерку для гроба.
– Он тоже живет один?
– Кажется, развелся с женой. По-моему, он бил ее... Как-то мистер Старквезер сказал: “Не маши передо мной кулаками, Вэл, я не твоя жена”.
– Понятно. А мистер Вейланд? Какой он?
– О! Он очень приятный человек. Очень красивый: блондин с синими глазами. Не как у вас, – он показал на Алека, – у вас ярко-голубые. А у мистера Вейланда – словно теплое летнее небо. И волосы цвета спелой пшеницы.
У Алека не осталось сомнений в ориентации парня. Он, пожалуй, мог бы сходу назвать еще одного такого же красавца – Джейс однозначно подходил под стандарты красоты мистера Льюиса. Но решил не искушать судьбу брата.
– Спасибо, мистер Льюис, вы нам очень помогли.
– Ох, надеюсь, у них не будет неприятностей?
Алек покачал головой и, подхватив вещи Эрондейла, пошел к выходу.
Магнус не преминул ответить:
– У мистера Вейланда их точно не будет. Обещаю вам.
7
Им все-таки удалось вытащить у администратора адреса всех живых членов неразлучной четверки. Хотя для этого тому пришлось лезть в кабинет старшего менеджера и переписывать их из клиентской книги. Неизвестно, что сыграло решающую роль: деньги Магнуса или значок Алека. Они спорили по этому поводу всю дорогу.
Алек искренне считал Магнуса упертым болваном. Правда, он был очень красивым болваном. И когда у Алека закончились аргументы, он просто косил взглядом на хмурого Бейна, чей профиль красиво подсвечивался заходящим солнцем, внезапно выглянувшим из-за туч.
Валентин Моргенштерн проживал в Ред Хук, на Дайкман-стрит, 19. Когда Алек с Магнусом приехали по адресу, то первым, что им попалось на глаза, были обрывки желтой полицейской ленты, повисшие на металлических поручнях лестницы. Переглянувшись, они поднялись по ступеням. В холле подслеповатый консьерж не обратил на них внимания, уткнувшись носом в сборник рассказов Азимова.
Сверившись с фамилией на почтовом ящике, напарники поднялись на четвертый этаж.
– Не везет, – пробормотал Магнус, уныло оглядывая желтую ленту, крест-накрест пересекавшую дверь квартиры Моргенштерна.
– Боюсь, не повезло как раз ему, – Алек кивнул на дверь, – а для нас с тобой еще не все потеряно.
Он сбежал вниз по лестнице и, подойдя к консьержу, громко попросил телефон. Старик, переполошившийся при виде значка, сразу же предоставил ему аппарат.
Алек проговорил пару минут и выбежал на улицу.
Магнус сломя голову кинулся за ним.
– Может, ты все-таки возьмешь в привычку делиться со мной своими планами?
– Зачем? Ты мне не напарник. Ты даже не полицейский. И не платишь мне за информацию.
– Ладно-ладно. Я понял. Твоя взяла. Этого идиота впечатлил твой значок.
Алек довольно улыбнулся, петляя по узким улочкам Ред Хук.
– Теперь ты мне скажешь, куда мы едем?
– У меня есть сестра…
– Оу, знакомство с семьей? Тебе не кажется, что мы еще не так близки?
– Это поправимо. Сейчас заедем в морг…
– В морг?!
– А потом – в отель.
На лице Магнуса застыло озадаченное выражение.
Алек действительно припарковался возле морга. Выйдя из машины, он запахнул плащ и посмотрел на притихшего Магнуса, словно приклеенного к месту.
Внутри их встретил тусклый свет ламп и сильный запах дезинфицирующего средства.
За обычным деревянным столом напротив двери в прозекторскую сидела потрясающе красивая девушка в белом халате. Ее темные волосы были убраны в пучок, но это ни на грамм не умаляло ее красоты. У нее была фигура богини, и даже просторный халат не мог скрыть этого. Огромные темные, как вишни, глаза радостно засияли, стоило ей увидеть брата.
– Алек.
– Привет, Иззи. Магнус, знакомься, моя сестра Изабель.
– Вы очаровательны.
– Это твой новый напарник?
– Это моя новая головная боль.
– Не волнуйтесь, о нас с Джейсом он говорит то же самое.
– Ты навещала его?
– Утром.
– Жалуется?
– Еще бы. В больнице ему не разрешают бегать по крышам со сломанной ногой.
– Как не повезло, – фальшиво посочувствовал Алек.
– Бессердечные врачи, – в тон ответила Изабель.
– Мы приехали по делу.
– Чем могу помочь?
– Труп с Дайкман-стрит у тебя?
– Тот мужчина? Да.
– Что с ним?
– Ты спрашиваешь как полицейский или как брат? Потому что если первое, пришли официальный запрос. А если второе… Зачем тебе это нужно?
– Изабель!
– Ну хорошо, хорошо. Но я хочу все подробности.
– Дела?
– Нет, твоего времяпрепровождения с этим милым молодым человеком.
Она кокетливо стрельнула глазами в Магнуса.
– Иззи!
– Ладно, ладно.
Выдвинув ящик, она порылась в нем и вытащила тонкую папку.
– Так… Хм… Валентин Моргенштерн. Тридцать один год. Проникающее пулевое ранение в грудь. Калибр 22. Пуля пробила сердечную мышцу и застряла между девятым и десятым позвонком. Смерть наступила предположительно в ночь со второго на третье октября.
– Со второго на третье?!
– Ты не ошиблась?
Изабель укоризненно взглянула на них.
– Прости, прости. Есть следы борьбы?
– Странно, но нет. Хотя он здоровый.
– А акт осмотра квартиры?
– Ты можешь запросить в участке. Мелиорн тебе поможет.
– Твой армянский дружок… скажем так, не питает ко мне приязни.
– Даже не знаю, почему. Может, не стоило гоняться за ним по двору с битой?!
– Замечу, это была идея Джейса. Стоп, Иззи, стоп. Поставь стул на место. Все отлично! Все хорошо! Магнус, выходи тихо за дверь.
– Спасибо, мне отсюда лучше видно.
– Пошли вон оба! Паяцы!
***
Когда Алек завел мотор, они снова поспорили. Магнус считал, что сначала лучше ехать к Ходжу Старквезеру. Алек, напротив, собирался сначала осмотреть квартиру Валентина на предмет улик.
– Ты всегда можешь запросить этот самый акт! Как там его?..
– Официальный запрос надо утвердить у капитана, потом отвезти в Двадцать второй участок, утвердить у тамошнего капитана, прождать полдня, пока какой-нибудь неторопливый идиот не найдет его в архиве. А если дело находится на руках у детектива, то его можно прождать не один день.
– Да. Тяжеловато у вас с бюрократией.
– И все это окупится только в том случае, если осмотр квартиры был проведен как следует, а не… В общем, сам понимаешь.
– Но если Ходж жив, мы получим сведения из первых рук.
– А если нет, то он от нас никуда не убежит.
– Ты из принципа споришь со мной?
– Если ты не видишь резона в моих словах, то я не знаю, как ты можешь заниматься тем, чем занимаешься.
– Довольно успешно!
– Ага. Я вижу!
Алек вырулил на проезжую часть и поехал обратно, в сторону Дайкман-стрит.
Дом 19 по-прежнему встретил их обрывками желтой ленты, шелестящей под порывами холодного осеннего ветра. Мерцающий свет фонарей еле разбивал темноту, и они походили на двух преступников, украдкой пробираясь мимо старого консьержа.
Поднявшись наверх, Алек решительно сдернул желтую ленту и приоткрыл дверь. В полумраке квартира казалась необжитой. Алек щелкнул выключателем, и комнату затопил бледный свет бра.
Обстановка впечатляла: ультрасовременная мебель, декоративные ширмы, разделявшие комнату, в углу - массивный куб телерадиолы.
Впечатление портил только силуэт, выведенный мелом на дорогом напольном покрытии.
– Если судить по этому, – Магнус указал рукой в перчатке на меловой контур, – то убийца должен был находиться здесь.
Он прошел в противоположный угол и встал возле большого обеденного стола.
– Но тогда Моргенштерн не мог не видеть убийцу, – констатировал очевидное Алек.
– Все верно. Он должен был смотреть ему прямо в лицо.
– И он не боролся.
– Ага.
– Странно.
– Значит, убийца был ему знаком.
– Думаешь, это один из их четверки?
– Может быть.
– Впрочем, Моргенштерн мог просто не заметить посетителя. Или он был пьян.
– Надо было спросить у твоей очаровательной сестры, не обнаружен ли в его крови алкоголь. Или, что вероятнее, не обнаружена ли кровь в его алкоголе.
Магнус указал на батарею бутылок, примостившихся за спинкой низкого дивана.
– Не вздумай подкатывать к Иззи!
– Да, я наслышан, что вы делаете с ее поклонниками. О, смотри, что это?
Магнус держал двумя пальцами тонкую ветку со слегка увядшими, но еще не потерявшими красоту цветами.
– Где ты это взял?
– Здесь, на столе. Она лежала за вазой с фруктами. Что это за растение?
– Судя по всему, кизил, – Алек понюхал цветки. – Точно он. Может, украшение?
– Может. Красивый.
– А это что? – Алек потянул кончик бумаги, еле выглядывавший между крупными зелеными яблоками в вазе. – Опа.
Он достал тонкий бежевый лист, скомканный так, словно его пытались раздавить. Расправив его, оба напарника склонились над столом.
Письмо, отпечатанное неизвестным на обычной машинке, содержало только одну строку:
“Такова участь тиранов”.
– Бред какой-то.
Снаружи послышался вой полицейской сирены, и напарники спешно засобирались, выключая свет и уничтожая следы своего присутствия.
8
В машине они почти не разговаривали, каждый был погружен в собственные тягостные размышления.
– О чем думаешь? – не отрывая взгляда от дороги, спросил Алек.
– Есть ужасно хочется.
– Тебя всегда тянет на еду после осмотра места преступления?
– Меня всегда тянет на еду. Точка.
– Надеюсь, свой ужин ты оплатишь сам.
– А что, твой значок уже не действует?
***
Бар “Парабатай” находился на углу Третьей авеню и Батлер-стрит. Готовили здесь вкусно, быстро, а главное - недорого.
– М-м, стейки просто потрясающие, – Магнус восхищенно закатил глаза. – Хотя, я знаю один эфиопский ресторанчик…
– Магнус. Давай о деле.
– Давай.
– Я вижу, у тебя есть теория об убийстве Валентина.
– С чего ты взял?
– Ты молчал всю дорогу.
– Тебе не понравится.
– Давай.
– Помнишь, ты рассказывал про ту актрисульку, любовницу Эрондейла?
– Нет. Не может быть!
– Послушай меня. Что мы имеем? Валентин видел своего убийцу, но ничего не предпринял. Почему?
– Это был его знакомый?
– Это была женщина. Что ты сделаешь, найдя в своей квартире прекрасную незнакомку?
– Вызову полицию?
– Ты или идиот, или ге… Ладно. Итак, Валентин заходит в квартиру и видит прекрасную женщину. С цветком в руках. Он, конечно, и не думает ее опасаться, пока она не достает из своей сумочки маленький пистолет и не стреляет в него прямо в упор. БАМ!
– А перед этим кладет в вазу с яблоками скомканное письмо с загадочной фразой.
– Ну хорошо. Она не сразу стреляет, а сначала отдает ему письмо. Они о чем-то говорят…
– Валентин сердится.
– Почему?
– Сминает письмо в кулаке.
– Точно. Он сердится, она сердится. Говорят на повышенных тонах. И тут она вытаскивает пистолет из сумочки и БАМ!
– Не выходит.
– Почему?
– Он получил пулю, едва переступив порог.
– Ну хорошо. Вернемся к первому варианту. Он заходит, видит незнакомку. “Привет, ты кто?” Она вытаскивает пистолет и БАМ!
– А потом кладет письмо в вазу?
– Ну да.
Алек отпил скотч и задумчиво пробормотал:
– И все же, что значит эта фраза…
– Кто знает, – проговорил Магнус, уже изрядно поплывший от сытной еды и алкоголя. – Может, фраза из какой-то театральной постановки…
– Что ж, придется мне завтра навестить мисс Греймарк вновь.
– Нет, – встрепенулся Магнус, – сначала к мистеру Старквезеру.
– Дьявол! Ты прав. Если мы хотим прижать ее, то надо добыть показания Старквезера и Вейланда.
Они расплатились за ужин, и уже на выходе Алек признался:
– Честно говоря, мне до сих пор не верится, что она могла это сделать.
– Ты просто ни черта не понимаешь в женщинах, приятель.
Магнус приобнял его за плечи. От близости мужского тела, от терпкой смеси лосьона после бритья и алкоголя Алека слегка повело, кожа покрылась мурашками.
– Ты сейчас домой?
– Нет, еще заеду в участок.
Домой совершенно не хотелось, опостылевшая одинокая квартира казалась сейчас самым ужасным местом. Хотелось остаться в неуклюжих объятиях Магнуса.
– Хей, парень, такими темпами ты никогда не подцепишь девушку.
Алек сбросил его руку и, пристально глядя в глаза мгновенно протрезвевшему напарнику, четко выговорил:
– Я не идиот, Магнус.
– Что?.. К чему ты это?..
– Ты понял.
***
Алек подъехал к участку уже заполночь. Всю дорогу он то корил себя за излишнюю откровенность, то Магнуса – за чертово обаяние.
По опыту он знал, работа – хорошее средство для того, чтоб привести голову в порядок. А отчет въедливому капитану Гэрроуэю быстро избавляет от романтических бредней.
9
Наверно, он уснул за рабочим столом, потому что последнее, что помнил, это как тисненые буквы печатного листа расплываются перед глазами. Следующее – солнечные лучи, слепящие глаза, и острая боль в шее.
После ночного дождя город пах свежестью.Тело просило движения: сорваться в бег или пройтись быстрым шагом. Но Алек не мог терять время – нужно было встретиться с Магнусом. Отчет по расследованию лежал на столе у капитана, а на углу Флэтбуш-авеню, возле станции Берген-стрит, ровно в десять его будет ждать один забавный и очень упрямый азиат. Жаль, что им предстоит не увеселительная прогулка, а еще одно расследование. Впрочем, Алек намеревался хорошенько оторваться после окончания этого дела. Пора брать от жизни все, что можно.
***
Магнус стоял, опираясь о бетонный столб, и с увлечением читал утреннюю Вашингтон Пост.
– Садись, – крикнул Алек, притормаживая и открывая дверь.
Магнус со вздохом свернул газету и уселся на пассажирское сиденье, кивком поприветствовав напарника. От его вчерашнего веселья не осталось и следа. И Алек понимал, что именно его вчерашняя откровенность встала между ними. Но извиняться за то, какой он есть, не собирался.
– К мистеру Старквезеру?
Магнус кивнул.
Они в молчании доехали до Гарфилд-Плейс, где обитал Ходж Старквезер.
Дом возвышался над дорогой и соседними зданиями, словно орел над куропатками. Старинной постройки, с холлом, залитым мрамором, и чопорным швейцаром у двери.
Детективам пришлось доказывать право на ношение оружия, прежде чем консьерж – строгий старик с окладистой бородой – соизволил их пропустить, смерив подозрительным взглядом.
Дверь в квартиру Ходжа Старквезера была прикрыта неплотно, и Магнус, вытащив пистолет из кобуры, распахнул ее ногой, прежде чем осторожно войти в помещение.
Знакомый сладковатый запах встретил их за порогом. Алек сделал Магнусу знак спрятать оружие. Пересекая порог неброско обставленной гостиной, он уже знал, что они опоздали.
Ходж Старквезер был мертв.
Тело его лежало у дивана, почти на пороге комнаты. На нем было надето коричневое пальто из тонкого драпа. Небольшая опаленная по краям дырка зияла между блестящими металлическими пуговицами. Шляпа, упав с головы, закатилась под кресло.
На журнальном столике сиротливо лежала ветка с цветами кизила.
Когда патрульные машины прибыли на место преступления, и цветок, и письмо были надежно спрятаны в кармане пиджака Магнуса.
Пока Алек объяснялся с детективами Двадцать второго участка, Магнус со скучающим видом ожидал его в машине. Однако стоило Алеку сесть за руль, как он подобрался, словно гончая, и хрипло проговорил:
– Теперь к Вейланду.
***
На Фиск-плейс, где он снимал квартиру, Вейланда не оказалось. Допрос консьержа подтвердил, что Майкл Вейланд не появлялся в своей квартире почти неделю. С большим трудом им удалось вырвать запасные ключи из рук старого хрыча.
Квартира Майкла, в отличие от квартир его друзей, не блистала роскошью и уютом. Обычное холостяцкое жилье: раскиданная всюду одежда, смятая постель, гора посуды в раковине и пустой холодильник.
Магнус и Алек, не теряя времени даром, споро принялись за обыск, благо, теперь они точно знали, что следует искать.
Писем нашлось целых два, с одной и той же строкой. А вот цветков кизила не было нигде.
– Алек, – позвал его Магнус, указывая на какую-то картинку, наспех приколотую к стене.
Алек подошел ближе, став плечом к плечу с Магнусом. Тот не отшатнулся.
На картинке была изображена та самая птица-кардинал, фото которой они нашли в шкафчике у Стивена.
***
Возле подъезда Алек закурил, глубоко затягиваясь сигаретным дымом.
– Поедешь со мной к мисс Греймарк?
Магнус покачал головой.
– Поищу Вейланда.
Алек удивленно вздернул брови.
– Хах. Парень, я вырос в китайском квартале и не всегда был законопослушным детективом. Пора поднять старые связи.
– Не уверен, что тебя и сейчас можно назвать законопослушным.
Магнус улыбнулся, обнажая ровную полосу белых зубов. Алек поймал себя на желании засунуть язык в его рот.
– Послушай… Насчет вчерашнего…
Алек растоптал сигарету каблуком и резко дернул плечом, сбрасывая руку Магнуса.
– Мне пора. Где тебя забрать?
– Там же.
10
Впервые детективу Алеку Лайтвуду приходилось настраивать себя на арест подозреваемого.
Отнюдь не из-за того, что он считал Аматис Греймарк неспособной на убийство. В его карьере попадались убийцы и с более невинным взглядом. И, конечно, не из-за того, что в момент, когда сообщил ей о смерти Стивена, он увидел в ее глазах подлинное страдание. И уж точно ни при чем была любовь, против желания сквозившая в каждом слове женщины.
Все дело в том, что мисс Греймарк, задумай она убить кого-то, просто и без затей застрелила бы паршивца, не размениваясь на антураж в виде цветов и писем. Она была из тех людей, что идут прямо, не сворачивая с выбранного пути, принимая победы и поражения, удачи и ошибки с высоко поднятой головой.
Неясный шум, доносившийся из квартиры, заставил его напрячь слух, прежде чем коснуться кнопки звонка.
Стоило двери распахнуться, как причина шума стала ясна.
Суховатый старик в дорогом пальто с песцовым воротником стоял на пороге комнаты, опираясь на резную трость и выговаривая бледной мисс Греймарк. Он замолчал, отвлекшись на появление Алека, но сразу же вернулся к прерванной нотации.
– Я бы все-таки советовал вам хорошенько подумать, милочка. Вы совершите непоправимую ошибку. Наш театр, да что там – все искусство потеряют в вашем лице одного из преданнейших талантов.
Он обернулся к Алеку, втягивая его в разговор, призывая быть свидетелем собственных слов, очевидно принимая его за близкого друга мисс Греймарк.
– Поймите, молодой человек, такие решения нельзя принимать сгоряча! – Резная трость отстукивала каждое сказанное слово. – Если вам природой дан такой талант, такое упорство и трудолюбие, просто преступление разбрасываться этими дарами. Вы же понимаете, что одного таланта мало. А у вас, моя дорогая, – он вновь обернулся к девушке, – редкая совокупность качеств, столь необходимых настоящей актрисе.
– Вы знаете, – он снова обращался к Алеку, – Аматис не просто невероятный талант. Что такое, в сущности, талант без трудолюбия и упорства, без желания поступиться своим комфортом ради искусства, без готовности положить всю свою жизнь к ногам прекраснейших из муз? Только настоящий артист, с большой буквы, способен жертвовать ради театра.
Он снова обернулся к мисс Греймарк, внимавшей каждому его слову, смотревшей на него с истовой верой в глазах.
– Вы вспомните наши ночные репетиции! Ведь вы вся отдавались роли даже в те моменты, когда остальные засыпали на своих местах. Вы одна сияли, словно бриллиант, на сцене. А наши спектакли для инвесторов? Помните, как все протестовали, что их нужно давать ночью? Да еще в неотапливаемом помещении, в октябре. И лишь вы молчали. Я видел, что вас не волновали условия, вы вся уже были внутри этой роли. И если Джульетте суждено стоять на балконе в тонкой рубашке в начале октября под протекающей крышей, значит, так тому и быть. И мой бог, как же вы играли! Инвесторы забыли о сырости и холоде, эти люди, ценящие только шелест купюр, внимали звуку вашего голоса, как фарисеи речам Иисуса. Поверьте мне…
– О, мистер Освальд, – в глазах Аматис блеснули слезы, когда она схватилась за руку старика. – Я бы с удовольствием осталась, но теперь мне нужно самой обеспечивать себя. Мне нужно оплачивать эту квартиру, нужно найти более респектабельную работу.
– И куда вы пойдете? Секретаршей в машинописное бюро? Неужели треск печатной машинки сможет заменить вам гром аплодисментов, а шелест купюр – звук расходящегося занавеса?
– Но поймите…
– Простите, что вмешиваюсь, – прервал их Алек, – можно уточнить: почему вы репетируете и выступаете ночью?
– О, – пафосно начал старик, – это связано с фазами Луны. Если говорить кратко, то каждая из них открывает в человеке определенные стихии. Но кроме того, ночь дает нам мистические силы, которые, если их верно направить, позволяют глубже постичь суть вещей. А как раз это...
– И по этой же причине вы даете ночные выступления?
– К сожалению, все более прозаично. Мы только недавно арендовали театр, труппа еще очень молода и не успела заявить о себе. А театр как раз старый и дряхлый. Изношен, как ваш покорный слуга. На его ремонт нужны деньги. А инвесторы не любят давать их просто так. Нужно либо известное имя на афише, либо известное произведение. Да и то, никто не желает давать денег. Вот мы и решили устроить первое выступление для них. А чтоб придать ему оригинальности и мистицизма, решили выступать ночью. И ведь сработало же! Они были так увл…
– Простите, а когда вы выступали?
– А-а-а, юноша, жалеете теперь, что не попали к нам?! Да, вы многое потеряли, многое. Аматис превзошла саму себя. Первой ночью мы давали Ромео и Джульетту. Был первый день октября, но дожди, как вы помните, шли целыми днями, и нам приходилось репетировать чуть ли не за кулисами. Сквозь шум дождя я не слышал даже самого себя. Но к вечеру он прекратился, так что ночью мы отыграли очень чисто.
– А второй спектакль?
– О, Лира мы давали следующей же ночью! К счастью, дождь к вечеру утих, и инвесторы смогли оценить нашу игру. Да, могу сказать без лишнего хвастовства: эти первые октябрьские дни я запомню, как лучшие. Как настоящее начало нашей труппы!
– А когда будет следующий спектакль?
– О, я вижу, вы всерьез заинтересовались! Оба спектакля будут идти еще месяц, а потом, я надеюсь, если наша милая Аматис вернется, мы выступим с еще одной премьерой!
– По-прежнему собираетесь репетировать ночью?
– Но ведь какой эффект, какой эффект! Подумайте только…
– Простите, мисс Греймарк, я могу воспользоваться вашей печатной машинкой?
– Конечно.
Она повела рукой в сторону гостиной, позволяя ему самому распоряжаться в ее доме.
Алек аккуратно заправил лежащий на столе лист в старенький Ундервуд и одним пальцем напечатал:
“Такова участь тиранов”
Буква “о” была чем-то заляпана, а потому отпечатывалась только наполовину.
Свернув лист, он спрятал его во внутренний карман пиджака.
– Аматис, прошу вас, подумайте, – продолжал увещевать режиссер.
– Простите, мисс Греймарк, за вмешательство, но я тоже считаю, что вам не стоит хоронить свой талант. Что касается квартиры, то я могу спросить свою сестру: она как раз ищет новое жилье. Я думаю, соседка облегчит вашу нагрузку.
– О, мистер Лайтвуд, это так мило с вашей стороны. Спасибо вам большое за помощь. Я…
Ее излияния прервал телефонный звонок. Извинившись, Аматис скользнула в комнату. Через несколько секунд послышался ее удивленный голос:
– Мистер Лайтвуд, это вас.
Алек прошел следом за ней.
– Лайтвуд слушает.
– Агент “Хитрый жук” передает агенту “Голубые глаза”...
– Магнус?
– Он самый. Вызывай патрульных к твоей подозреваемой и дуй на место встречи. Я нашел Вейланда.
продолжение в комментариях
@темы: фик, ББ Реверс-2018
-
-
30.10.2018 в 21:52nover,
-
-
21.11.2018 в 09:51и все же эти иллюстрации ♥____♥
-
-
21.11.2018 в 10:33-
-
21.11.2018 в 11:24невероятная история
читать дальше
-
-
21.11.2018 в 12:05Max_Maks, я на них залипала, приходилось перечитывали куски текста, потому что красные галстуки и шляпы и аааааа!!! Я любить нуар)))
-
-
29.11.2018 в 09:10Да, читать вторую половину фика было тяжело, но, как не странно, она раскрыла мне часть характера канонных персонажей. Мне раньше не приходило в голову подумать, а через что же прошёл канонный Магнус? Симпатичный азиатский мальчик в те времена, без денег, покровителей и толком не владеющий своей магией. Страшно.
-
-
29.11.2018 в 09:52Симпатичный азиатский мальчик в те времена, без денег, покровителей и толком не владеющий своей магией.
я очень надеюсь, что безмолвные братья нашли его вовремя.
Но в любом случае, Магнус за столько лет жизни, наверняка, сталкивался с насилием и не раз. И мне кажется, он как никто другой должен это понимать.
Спасибо вам еще раз за то, что оценили нашу работу.