Автор: Azhdaha & McCreation
Артер: Рия Ареи
Бета: Allora
Размер: миди, 10063 слова
Пейринг/Персонажи: Алек Лайтвуд, Великое Бедствие (Магнус Бейн), Сердитая Сойка и другие оригинальные россыпью
Категория: джен, слэш
Жанр: экшн, драма, романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: Вестерн!АУ. Великое Бедствие не раз помогал Алеку. Теперь у Алека есть возможность ответить ему тем же.
Примечание: часть цикла "Шэдоу-Вэлли".
Небольшой спойлерВ верованиях навахо колдуны - те, кто получают Силу от Духов, принеся им жертву. Обычно - близкого родственника.
Иллюстрации: арт, баннер
Ссылки на скачивание: docx, pdf, fb2
Чем дальше, тем больше Алек ненавидел каждый раз, когда дела подолгу удерживали его в городе без возможности съездить в резервацию хоть на денек. А ведь когда-то он всерьез думал, что работа шерифа — предел его мечтаний! Когда-то Алек считал, что всегда будет один и никогда не сможет быть счастлив с кем-то так, как счастлив теперь с Великим Бедствием. То, что было для него важнее всего ранее, сталкивалось с главным в его жизни теперь, как раз за разом сталкивались его прошлые убеждения с нынешними. Алек начинал чувствовать, как изменился, — и то, что его жизнь в городе не меняется.
На этот раз они с отцом и Джейсом ездили в Даун-Спрингс: пошли слухи, что оттуда собираются строить железную дорогу до Уотергласс. Алек понятия не имел, зачем при этом присутствовать шерифу Шэдоу-Вэлли и его помощникам, но отца было не переспорить.
— Люди тебя узнают, помня о всем том, что ты для них сделал, — сказал он. — Но этого мало. Ты и сам должен завести некоторые знакомства, сам должен знать людей, с которыми тебе предстоит работать.
И Алек, конечно, поехал. Чтобы, вернувшись из Даун-Спрингс, еще только по пути в Шэдоу-Вэлли свернуть в резервацию.
— Хоть бы матери на глаза показался! — с осуждением бросил отец.
— Да пусть едет, — встрял Джейс и незаметно от отца подмигнул Алеку.
В резервации будто бы царило некоторое оживление или, вернее сказать, волнение. Но по пути к хогану Великого Бедствия никто знакомый Алеку не встретился, так что расспросить было некого.
Великое Бедствие был не один: рядом с ним у костра сидела незнакомая индианка. Она выглядела значительно старше и Алека, и Великого Бедствия, хотя это было сложно понять из-за нанесенной на лицо ритуальной краски. Другой шаман? Они с Великим Бедствием подняли головы на шорох одеял.
— Яат’э. — Алек замер, придерживая одеяло, неуверенный, что не помешал.
Но Великое Бедствие отложил плоскую чашку с черным порошком и поднялся на ноги.
— Слушающий сердце, — он улыбнулся, — я рад, что ты приехал.
На его лбу и щеках виднелся церемониальный узор. Алеку уже дважды доводилось присутствовать, когда Великое Бедствие проводил ритуалы, но такие знаки он ранее не видел.
— Это Танцующая Лиса, — Великое Бедствие представил шаманку. Та встала.
— У нас не много времени, Великое Бедствие, — достаточно понятно произнесла она на английском, будто хотела, чтобы Алек тоже понял.
— Не много времени на что? — спросил он, как только за ней опустилось одеяло, закрывающее вход в хоган.
Великое Бедствие, вместо того, чтобы ответить, подошел и молча его обнял.
— Что-то случилось? — встревожился Алек, прижимая его к себе. Отстранился, вглядываясь ему в лицо. — Скажи?
Великое Бедствие улыбнулся уголками губ.
— Я просто рад, что ты приехал. Мне очень хотелось тебя увидеть.
Он ласково провел ладонью по щеке Алека.
— Ты слышишь, когда я зову?
— Меня тянуло сюда, — признался Алек, все еще чувствуя растерянность. Великое Бедствие часто говорил загадками, но сейчас они звучали пугающе. — Что-то плохое случилось?
Великое Бедствие кивнул.
— Крылатый Ветер проклят и может погибнуть. Я должен провести ритуал, хорошо, что ты успел приехать до него...
Он на мгновение сжал пальцами плечо Алека, снова заставив его заволноваться.
— Крылатый Ветер болен? Давай, я съезжу и привезу врача? — Алек на секунду запнулся, но пояснил для Великого Бедствия: — Белую шаманку.
Тот мотнул головой.
— Она не поможет, на нем черное колдовство навахо, а не болезнь белых людей.
Алек замялся, взглянул пристально Великому Бедствию в лицо — тот был серьезен и обеспокоен. Он выглядел полностью уверенным в сказанном, словно темное колдовство было чем-то обычным, как простуда или перелом. А вот сам Алек веры в себе не чувствовал. Да, находясь рядом с Великим Бедствием он видел уже многое, на первый взгляд необъяснимое. Но стоило как следует поразмыслить — и тому, что казалось загадочным, часто находились простые обыденные объяснения. Снотворная трава, чтобы усыпить врага. Лихорадочный бред, из-за которого ему виделись духи. Алек, правда, совсем никак не мог объяснить ту ночь у костра, когда видел призрачного белого волка, и не мог перестать об этом думать... И все-таки черная магия, сглаз — это все еще было слишком.
— Танцующая Лиса приехала, когда мои травы и молитвы не помогли. Она гораздо опытнее и сталкивалась с колдунами ранее. Она сразу увидела причину болезни Крылатого Ветра. — Великое Бедствие замолчал, вглядываясь Алеку в лицо. — Ты мне не веришь? — спросил он.
Алек собрался заверить его в обратном, но замялся, и в итоге сказал, тщательно подбирая слова:
— Прости. Но я не вижу и не слышу то, что видишь и слышишь ты. Я хочу тебе верить, но то, что я знаю, и то, что мне привычно, мешает...
Великое Бедствие снова тронул его щеку.
— Все хорошо, — оборвал он. — Возможно, ты поверишь, когда сам все увидишь. Если у меня получится.
Алек нахмурился — раньше Великое Бедствие всегда был полностью уверен в том, что делал.
— Ты говорил, что не берешься за лечение, если не уверен, что можешь помочь, — напомнил Алек.
— Колдовство — это другое, — ответил Великое Бедствие. — Раньше я никогда с ним не сталкивался... Думаю, я справлюсь, — он коснулся пера, подвязанного рядом с кулоном у него на шее.
— Танцующая Лиса поможет тебе?
— Она будет наблюдать, — уклончиво ответил Великое Бедствие.
Алек закусил губу. Он все еще не мог до конца поверить в то, что причина болезни Крылатого Ветра — именно колдовство. Но при этом почему-то все равно беспокоился за Великое Бедствие.
— Могу я чем-нибудь помочь? — Алек видел, как в одном из прошлых ритуалов принимали участие родственники больного. Возможно, он тоже сумел бы. — Может, я мог бы, не знаю... поделиться с тобой силой?
— Ты помогаешь уже тем, что рядом со мной, — улыбнулся тот, но на мгновение задумался.
— Эй, — обнадежился Алек, — я что-то могу сделать?
— Танцующая Лиса говорит, что если знать, кто навел колдовство, оно ослабеет, — медленно проговорил Великое Бедствие. — Но мне некогда искать...
— Я могу, — перебил его Алек. — Скажите только, что делать?
Великое Бедствие смерил его долгим задумчивым взглядом, потом кивнул.
— Тебе объяснит Танцующая Лиса. А я должен идти...
Он снова прижался к нему, обнял крепко, будто прощаясь надолго, а потом первым вышел из хогана.
Алек проводил взглядом Великое Бедствие, скрывшегося в хогане Крылатого Ветра, и оглянулся по сторонам. Танцующая Лиса сидела под лиственницей и курила трубку, с прищуром глядя на Алека. В ней было что-то, неуловимо дающее понять, что выбор ее имени в племени был неслучаен: не то остренький лисий нос, не то цепкий настороженный взгляд...
Алек уже ловил себя на том, что часто представляет, какой дух-покровитель мог бы быть у некоторых знакомых. Например, у отца это был бы бизон, большой и тяжелый: его так же невозможно сдвинуть с места, как переубедить отца, если он упрется. У маленькой и рыжей Клэри — куница, обе они хищницы с острыми зубками, но не приносят большого вреда.
Опасный, но умный хищник — степной волк — Вулси.
И никаких сомнений, что дух-покровитель у Танцующей Лисы соответствовал имени...
— Великое Бедствие сказал, что ты можешь рассказать мне, как искать того, кто навел порчу на Крылатого Ветра.
Та выпустила колечко едкого дыма, не сводя с Алека цепкого взгляда.
— Ты хочешь помочь? Индейцу?
— Он мой друг.
— Белый никогда не будет достаточно другом для индейца... — отвернулась та.
Алек оторопел. Ему и раньше приходилось видеть недоверие индейцев, но не от друзей Великого Бедствия.
— И все-таки, с вашего позволения, я хотел бы попробовать помочь, — стараясь говорить мягко, произнес он.
Шаманка фыркнула.
— Тебе не нужно мое позволение. Как и никому из белых. Они просто приходят и делают, что хотят.
— Я просто пытаюсь быть вежливым, — подчеркнул очевидное Алек.
— Ты говоришь пустые, ничего не значащие слова, белый мальчик, — заявила та. — Может, и в слово «друг» ты также ничего не вкладываешь? Великое Бедствие стоит большего, чем пустые обещания. Особенно сегодня.
Алек замер. Она про них знала! Знала, что они с Великим Бедствием гораздо больше, чем друзья, и поэтому не смогла не заметить его оговорку. Алек никогда не просил его скрывать их отношения в деревне навахо. Да и поздно было спохватываться: о них знали, кажется, еще даже до того, как сам Алек понял, что происходит между ним и Великим Бедствием. И все-таки каждый раз, когда кто-то говорил об этом так просто, Алека захлестывала вина — за то, что для него это непросто; и раздражение — оттого, что от него требуют чего-то, к чему он не готов. Алек заверял себя, что только пока.
Он вздохнул. Танцующая Лиса была права. Она могла не знать всего, не понимать, что он чувствует, и не видеть тот выбор, которые он делает каждый день, но она была права в том, что Великое Бедствие заслуживает большего. Поэтому Алек сдержал досаду, вместо этого спросив:
— То, что будет делать Великое Бедствие — опасно?
Танцующая Лиса отняла трубку ото рта и выдохнула дым.
— Если он не справится — умрет сам, — жестко выговорила она.
Алек перехватил ее запястье до того, как она успела снова поднести трубку ко рту.
— О чем ты говоришь?
— Ты чего-то не понял? — совсем уж по-лисьи ощерилась та. — Если колдун окажется сильнее, то Великое Бедствие умрет. Эй!..
Алек слишком сильно стиснул ее запястье, и она вырвала руку, сердито глядя на него.
— Неужто ты и вправду ценишь своего... друга? — прошипела она. — Будешь его помнить после смерти?
— Он не умрет, — одернул Алек, убеждая в этом в первую очередь себя. Хотелось наплевать на все их убеждения, все разговоры о порче и колдовстве, и привести в резервацию доктора Лосс. Чтобы Крылатого Ветра спасла настоящая медицина, а Великое Бедствие с Танцующей Лисой поняли, что в мире существуют не только древние ритуалы и их дремучие убеждения.
Но что-то его удерживало.
Если бы Алек так поступил, навахо, скорее всего, просто не позволили бы доктору Лосс даже осмотреть Крылатого Ветра. Такой поступок не привел бы ни к чему, кроме непонимания. Раз уж Алек хотел помочь, придется делать это по их правилам. В конце концов, не пытался же Великое Бедствие, как и никто из навахо, убедить Алека, что его вера в Бога — неверная. Хотя у Великого Бедствия, вероятно, были причины хотеть этого...
«Если никакого колдовства нет», — решил для себя Алек, — «значит, Великому Бедствию ничего не угрожает на самом деле. Если же есть, то кому, как не навахо, знать, как с ним бороться?»
В чем же Алек не сомневался никогда, так это в лекарских способностях Великого Бедствия. Он справится. И Алек окажет ему ту помощь, в которой тот действительно нуждается, не пытаясь навязать то, во что верит лишь он.
— И как ты собираешься искать колдуна? — насмешливо спросила Танцующая Лиса. — Он может быть очень далеко. Для колдовства не имеет значение расстояние.
— Зачем бы кому-то издалека вредить Крылатому Ветру?
Танцующая Лиса взглянула на него одобрительно, но тут же заметила:
— Если только он не повздорил с мужчиной из другой деревни, или не увел у него женщину.
Спорить Алек не стал, хоть и знал, что Крылатый Ветер не из тех, кто легко бросается в драку, а новый хоган строит, чтобы сделать предложение Звонкой Реке, а не девушке из другого селения. Но если колдуна и правда нет в деревне, у Алека никаких шансов его найти.
— Как мне отличить колдуна?
— По многим признакам, — Танцующая Лиса отложила трубку. — Колдун получает силу, отдав жертву духу-покровителю, чаще всего — ближайшего родственника. Ищи тех, чьи семьи тронула смерть. Свои темные ритуалы колдун проводит без свидетелей, в чаще леса или на вершине холма — ищи тех, кто часто бродит в одиночестве. Для колдовства же он может использовать части тела мертвецов, рисунки на земле или фигурки жертв.
Алек задумался. Условий и правда было немало, но, хорошенько расспросив навахо в деревне, можно было и узнать, кто под них подходит. Проще всего, конечно, было бы просто обыскать хоганы в поисках упомянутых Танцующей Лисой орудий темной магии, но едва ли кто-нибудь из индейцев позволит белому войти в свой дом и копаться в вещах. Да Алека самого проклянут, стоит ему только заикнуться!
— А ты? — спросил Алек. — Поможешь Великому Бедствию?
— Пригляжу, — кивнула та. И добавила, будто смягчившись. — Он не останется один.
— Спасибо...
— Мне не нужна твоя благодарность, я делаю это ради него, — пожала плечами та.
— Тогда спасибо, что делаешь это ради него, — сердито бросил в ответ Алек. Он уже собирался уйти, но Танцующая Лиса вскочила на ноги и цепко схватила его за рукав.
— Ты должен верить в то, что ищешь, Слушающий сердцем, — прошипела она. — Иначе у вас ничего не выйдет.
Алек отшатнулся, отступил, смешавшись. И ушел, не оборачиваясь.
Почему-то ему казалось, что Танцующая Лиса говорила не только про колдуна.
Красное Облако, мать Крылатого Ветра, Великому Бедствию не рада. Кажется, вопреки всему она надеялась, что Танцующая Лиса найдет кого-то еще, другого, более опытного шамана, на которого они смогут положиться без сомнений. Не так давно, этой зимой, Красное Облако сама приходила к Великому Бедствию за средством от боли в костях. Как не раз обращалась и ранее. Но, видимо, то, что Великое Бедствие не смог справится с проклятием колдуна без чужой помощи, заставило ее забыть его предыдущие успехи.
Великое Бедствие может это понять. Гораздо проще было бы, если бы Крылатый Ветер и его родные больше в него верили — их сила и поддержка могли бы помочь в предстоящей схватке с колдуном. Но остается только сделать все возможное исходя из того, что есть. Зато в него верит его Александр — насколько только может поверить дине белый человек. Достаточно, чтобы предложить помощь. Великое Бедствие понимает, как много это значит: вера белых людей в Великого Духа наполнена предубеждениями и ограничениями, и все, выходящее за них, просто не признается. То, как Александр шаг за шагом идет навстречу, как понемногу прислушивается к тому, что говорит Великое Бедствие, дает ему возможность с надеждой смотреть в будущее. Дает поверить, что Александр от него не отвернется, не испугается и не устанет бороться с теми бедами и неприятностями, которые идут за Великим Бедствием по пятам всю жизнь.
Сейчас его помощь нужна, как никогда. И Великое Бедствие чувствует его присутствие поблизости, ощущает его стремление помочь.
В хогане Крылатого Ветра собираются все его родственники и друзья. Нет только Звонкой Реки — и это неожиданно, даже странно. Великое Бедствие, омывая руки в чаше с водой, старается вспомнить, когда видел ее последний раз. Кажется, утром — она точно была здесь, помогала матери Крылатого Ветра и сидела с ним. Почему же ушла теперь, когда ее помощь нужнее всего?
Ответ напрашивается сам собой. Если человек ведет себя не так, как обычно — значит, тому есть причина. Значит, его вынуждают — обстоятельства или другой человек. Ничто не заставило бы Звонкую Реку оставить любимого в беде; поэтому, очевидно, что это был кто-то.
Кто-то, кто желает ее себе так сильно, что навредил и Крылатому Ветру...
Если бы только Великое Бедствие понял это чуть раньше, он сразу мог бы указать Александру, где искать! Но теперь уже поздно — ритуал не прервать.
Великое Бедствие усилием воли отбрасывает пустые сожаления. Все идет так, как должно идти. Ему остается верить в богов, в свои силы и в Александра. Сейчас же лучше сосредоточиться на том, что он еще способен изменить.
Танцующая Лиса подносит ему плоский поднос из коры пиньона с приготовленными ритуальными красками. Ими Великое Бедствие расписывал свою кожу, выводя защитные знаки перед ритуалом. Теперь в них же нуждается и Крылатый Ветер — чтобы колдун не навредил ему сильнее, когда они вступят с ним в борьбу.
Великое Бедствие касается влажными пальцами питистчи на блюде. Выводит первый знак золотом — на ладони Крылатого Ветра. Такой же украшает и вторую ладонь. Красный — над сердцем. Черный — ниже, под ним, там, где Крылатого Ветра колют колдовские стрелы.
Великое Бедствие тщательно смывает с пальцев краску после этого — Танцующая Лиса поливает ему на руки водой из принесенного ею с собой кувшина для омовения, и мать Крылатого Ветра смотрит с уважением на нее и с неодобрением — на Великое Бедствие. Что за шаман им достался, нет даже своего кувшина на такой случай!..
Великое Бедствие бросает в костер пучок травы, отгораживаясь от ее осуждающего взгляда плотным дымом. Закрыв глаза, глубоко вдыхает, взывая к Богам.
В ладонь ложится набитая трубка. Нужные травы ему едва знакомы, поэтому Великое Бедствие по-настоящему благодарен Танцующей Лисе, взявшейся помогать. Пусть она не решилась пройти с ним тропою духов, но и такая поддержка тоже дорогого стоит.
Великое Бедствие снова вдыхает едкий дым и выдыхает с первыми словами Песни.
Пламя костра отзывается на его зов, вспыхивает ярче, не опаляя, а согревая и придавая уверенности. Великое Бедствие знает, что все подаются от огня назад. Все, кроме Танцующей Лисы, которая понимает, что происходит, едва ли не лучше всех, да Крылатого Ветра, заблудившегося на путях духов.
Костер разгорается легко — хороший знак. Великое Бедствие, продолжая напевать, бросает в него еще пучок трав, вдыхает резкий запах и прикрывает глаза, прислушиваясь. К треску пламени, к собственной песне, к дыханию Крылатого Ветра... к шуму ветра высоко в кронах деревьев, к натужному поскрипыванию верхушек сосен, покачивающихся под собственной тяжестью, к журчанию ручья к северу в лесу, к шороху песка в каньоне.
К шелесту перьев в крыльях Синей Птицы. Она парит высоко, под самыми облаками, но от острого взгляда не укрыться даже в темноте дремучей чащи. Великое Бедствие скользит взглядом по открывшемуся простору в поисках того, что ему нужно. Вот каньон, река вытекает из него и спешит через равнину к деревне дине, которую обступает лес. А вот и Крылатый ветер, его жизнь — что искра на ветру, едва теплится.
Великое Бедствие тянется к нему, касается его тела, накрыв ладонью символы напротив и под сердцем, и духа — трогая ту иглу острой ненависти и злобы, что мучает его. Чувствует его боль, как свою, а игла засела так глубоко, что касаться страшно — не навредишь ли, тронув, не убьешь ли друга своей неосторожностью.
Но медлить и того страшнее.
А еще Великое Бедствие помнит слова Танцующей Лисы, что мало вытянуть стрелы, надо вернуть их колдуну, для чего его сперва надо найти.
И Великое Бедствие снова взлетает над равниной, пытаясь увидеть неподвластное обычному взгляду...
Сердитая Сойка нашлась, как всегда — возмущенный тон, которым она ругала пару в чем-то провинившихся детишек, было слышно издалека.
Увидев Алека, она сама пошла ему навстречу.
— Здравствуй, — коротко кивнул Алек, теряясь под ее серьезным взглядом. Ему еще не приходилось просить эту суровую женщину о помощи, но она относилась к нему лучше многих в племени, и ей можно было объяснить, что ему нужно.
— Слушающий Сердцем, почему ты здесь, а не с Великим Бедствием? — прищурилась она.
— Великое Бедствие проводит ритуал...
— И ты мог бы быть рядом и помогать ему, — Сердитая Сойка, разумеется, имела свое мнение насчет того, что должен делать каждый в ее племени. Даже если этот несчастный — заехавший в гости белый.
— Великое Бедствие сказал, что от меня нужна другая помощь. Пока он будет лечить Крылатого Ветра, я попробую отыскать того, кто ему навредил.
На этот раз Алеку удалось выговорить все это хоть с какой-то уверенностью.
Сердитая Сойка взглянула на него, прищурившись.
— Это, конечно, очень бы помогло, — в конце концов неохотно согласилась она. — И не только Крылатому Ветру, но и другим. Кого колдун может проклясть потом. — Она кивнула. — Давай попробуем.
Алек не ожидал, что она сразу согласится — думал, Сердитая Сойка, как и Танцующая Лиса, не поверит, что он сможет помочь.
— У Крылатого Ветра есть враги? — спросил он. — Кто-то, кто желал бы ему зла?
— Кто будет желать зла доброму охотнику? — резонно спросила Сердитая Сойка. — Он кормит наших детей.
— Может быть, кто-то ему завидует? — пояснил Алек на всякий случай. — Хочет занять его место?
И снова столкнулся с непонимающим взглядом.
— Кто хочет ходить на охоту, тот ходит. К чему завидовать?
— Не обязательно дело в охоте, — попытался объяснить Алек. — Может, пообещал что-то кому-то сделать и… — он сдержал слишком резкое «обманул» — едва ли прямодушный Крылатый Ветер в самом деле мог бы кого-то обмануть нарочно, — не сделал? Может, он построил хоган на том месте, которое нравилось кому-то другому?
— Разве мало у нас… — Сердитая Сойка вдруг осеклась, но тут же гордо подняла голову. — Да, белые люди отняли у нас многое, отняли наши пастбища, заставили покинуть наши родные земли. Потому что белым всего мало, — она смотрела с такой затаенной горечью, что Алеку захотелось провалиться под землю. Оттого, что ему не повезло родиться по другую сторону баррикад, быть тем, кто пользуется благами, полученными на чужом горе. — Но мы не такие, как вы. Мы не будем из-за клочка земли под хоган убивать соседа и предавать друга.
— Прости, я не это хотел сказать, — Алек сложил перед собой руки в молитвенном жесте.
Сердитая Сойка хмыкнула:
— Но ты судишь нас по своим. Нет, Крылатый Ветер не занял чужого места.
— И тем не менее, нашелся тот, кто пожелал ему зла, — привлек ее внимание к очевидному Алек. Он не хотел давить, но не думал, что проблемой станут еще даже не поиски колдуна, а только нежелание навахо признавать, что кто-то из деревни может им быть. — Ладно, — Алек провел пятерней по волосам, вспоминая рассказ Танцующей Лисы. — Возможно, получится найти его иначе. Может, в деревне недавно кто-то умер?
— Недавно умер старик Треснувшее Копыто, — немного неохотно ответила Сердитая Сойка — видимо, слова Алека задели ее не на шутку. — Но у него никого не осталось, ни детей, ни жены. До того — Дым Полыни, и еще раньше — Светлый Ясень.
Имена Алеку были незнакомы — может, он и сталкивался с ними в резервации, но не был знаком лично.
Он успел облегченно выдохнуть, что умерших было всего трое, но Сердитая Сойка заговорила снова:
— Дым Полыни был стар, а Светлый Ясень был совсем мальчишкой, вспугнул росомаху... У обоих остались семьи, — она задумалась, вспоминая. — А в начале лета умерла Песня Ветра. Пошла собирать травы в лес, и ее ужалил древесный скорпион. Брат до сих пор ее оплакивает, у них никого кроме друг друга не было.
Все это, конечно, не имело никакого отношения к Крылатому Ветру, но Алек терпеливо слушал, надеясь, что Сердитая Сойка вспомнит что-то полезное.
— Еще зимой погиб Медвежий След, провалился под лед. У него остались жена и дети, — добавила та.
Медвежьего Следа Алек даже знал. Тот как-то ходил на охоту с ним, Великим Бедствием и Крылатым Ветром. Подбил всего-то пару куропаток, но был доволен и много болтал, отвлекая сурового Крылатого Ветра от выслеживания добычи. Едва ли его жена стала бы колдовать, тем более против приятеля покойного мужа. Тут Сердитая Сойка была права: мать не станет вредить тому, кто кормит ее детей. Но остальные случаи тоже не внушали подозрений. Едва ли умерший естественной смертью, от старости, мог стать необходимой жертвой.
— А кто остался из семьи Светлого Ясеня? — спросил Алек.
— Это большая семья, — принялась рассказывать Сердитая Сойка. — Его родители, брат и сестры, дед и семья тетки...
— Может, кто-нибудь из них много времени проводит в лесу?
Сердитая Сойка ответила почти сразу:
— Его старшая сестра плетет корзины из камыша и часто уходит за ним к реке или к болоту за ней.
Алек не хотел и думать, что кто-то мог бы из личной выгоды пожертвовать ребенком. Но он и не был уверен, как работает это колдовство. Что, если колдун и не знает поначалу, что от него потребуют? Что, если эта девушка ревновала Крылатого Ветра, а узнав, что он собирается жениться на Звонкой Реке, решила вот так отомстить? Логичнее было бы, правда, проклясть Звонкую Реку, но чувства не всегда бывают логичны... Это было, по крайней мере, уже что-то.
Вдобавок, кто знал, не собирает ли она кроме камыша еще и какие-нибудь ядовитые травки? Навахо верили в духов и проклятия, но при этом по любому поводу окуривали больных и здоровых смесью разных трав. Наверняка злоумышленнику не составило бы большого труда окурить Крылатого Ветра чем-то ядовитым и при этом искренне верить, что вред наносит проклятие.
— Как ее зовут? — спросил Алек. — И где мне ее найти?
— Ее зовут Волчья Ягода, — хмуро сказала Сердитая Сойка, — и я пойду к ней с тобой.
Алеку уже доводилось иметь дело с подозреваемыми в нарушении закона и, будь это город белых, а не деревня навахо, предстоящий разговор его бы не пугал. Но теперь он заранее чувствовал неловкость. Что ему, прямо спрашивать — не отравила ли Волчья Ягода Крылатого Ветра? Ведь просто обыскать хоган ему все равно так или иначе не позволят...
Сердитая Сойка привела его к краю деревни. Деревья за хоганом стояли плотно, подобравшись вплотную, будто хотели обступить. Сидевший на пороге старик рассказывал сказку мальчишке лет восьми.
— ... и тогда барсук запел:
«Снег, снег, не падай глубоким, с высокую Траву, ты только припороши землю, потому что у Койота ноги длинные, а у меня, Барсука, короткие. Мне по глубокому снегу трудно бегать». Так Койот с Барсуком и не спелись.
Если бы Алек верил в знаки судьбы, решил бы, что зря сюда пришел.
Сердитая Сойка обратилась к старику на языке навахо. Алек понял, что она спрашивает о Волчьей Ягоде. Мальчишка разглядывал его с искренним детским любопытством, не глядя ковыряя землю кривой палкой, но стоило старику сказать, что Волчья Ягода ушла не так давно, как он вскинулся и повернулся к деду:
— Она опять не взяла меня с собой, — пожаловался он. — Хотя обещала.
— Ты — маленький барсук, — ворчливо отозвался старик. — Ты утонешь даже в луже, куда тебе идти на болото?
— А кого-нибудь другого она берет с собой? — все же вмешался в разговор Алек.
— Раньше с ней Светлый Ясень ходил, — ответил тот. — Но с тех пор, как его забрали боги, она отказывается брать с собой младших.
— Они были вместе, когда?.. — Алек не договорил, заметив, какой болью отозвался его вопрос в глазах старика. Потом он нахмурился, бросив на Алека неприязненный взгляд, и спросил, повернувшись к Сердитой Сойке:
— Что этому белому нужно?
— Только ответ, — мягко сказала она. — И тот же ответ нужен и мне.
Старик нахмурился еще больше и махнул мальчику в сторону хогана, без слов веля зайти внутрь. Когда тот скрылся за закрывающим вход одеялом, старик поднялся тоже.
— Они пошли на реку, Светлый Ясень и Волчья Ягода. Светлый Ясень ушел далеко, хоть ему и велели держаться рядом. Тогда на него и напала росомаха.
Не прощаясь, он скрылся в хогане вслед за внуком.
— Ты знаешь, куда ходит за камышом Волчья Ягода? — спросил Алек.
Сердитая Сойка некоторое время молча теребила деревянную подвеску в браслете на запястье.
— Мне это не нравится, — в конце концов сказала она, — но ты прав. Нам стоит сходить и посмотреть, что делает Волчья Ягода. Великое Бедствие должен уже начать ритуал, и, если бы она хотела ему помешать, лучше времени не представится.
Алек думал о том же все время, пока они шли по узкой тропинке вглубь леса. Под кронами деревьев уже начали опускаться сумерки, хотя верхушки сосен еще и золотило заходящее солнце. Перекликались перед сном птицы, то там, то здесь раздавался шорох листвы. Но чем ближе они подходили к болоту, тем тише становился лес, душнее — воздух, и мрачнее — у Алека на душе. Сердитая Сойка тоже выглядела встревоженной.
— Иди за мной, — вполголоса велела она, когда Алек ступил мимо тропы и его нога угодила в жидкую грязь, выпустившую сапог с шумным всплеском. Тот поднял взгляд и тут же схватил Сердитую Сойку за плечо, молча привлекая ее внимание. Впереди, за деревьями, кто-то был. Здесь, у болота, не было высоких, монументальных сосен — только невысокие тонкие деревца, за которыми сложно было укрыться. И все-таки Алеку и Сердитой Сойке удалось подобраться поближе незамеченными. На поросшем травой сухом склоне стояли двое.
— Ты такая красивая, — говорил высокий худощавый парень в одних только замшевых штанах. Он нежно тронул прядь черных волос Волчьей Ягоды — а Алек не сомневался, что это она, — но та резко отвернулась. Алек пригнулся, но девушка посмотрела в их сторону случайно.
— Лучше бы ты иначе показывал, как я тебе нравлюсь, — будто бы немного обиженно ответила Волчья Ягода и капризно надула губы.
— Сыграем свадьбу, как только старший брат женится, — парень поднял рубаху с земли, натянул через голову, а потом привлек девушку к себе. — Ну не злись. Обещаю, поженимся до осени...
Парень поцеловал ее в щеку, потом в губы. Алек с неловкостью отвел глаза и столкнулся взглядом с Сердитой Сойкой. У той на лице застыло очень сложное выражение — неодобрение так причудливо смешалось с растерянностью и, кажется, даже стыдом, что в другой раз Алек едва ли сдержал бы улыбку. Но сейчас он сам чувствовал себя редкостным дураком.
Губы Сердитой Сойки беззвучно шевельнулись — не знай Алек ее, решил бы, что она выругалась. А потом она резко выпрямилась и, развернувшись, быстрым шагом пошла назад.
Алек взглянул через плечо на воркующую парочку и, убедившись, что они ничего не заметили, последовал за ней.
Ночная чаща по-своему красива мрачной, дикой красотой, но неприветлива. Место птиц — среди облаков, а не под тенью густых крон, смыкающихся так плотно, что едва можно рассмотреть небо. Но когда ищешь корень горечавки — идешь в поле, если охотишься на зайца — ищешь его след. А когда пытаешься выследить колдуна, остается только пойти его тропами.
Великое Бедствие видел, как Александр сбился с дороги, как пошел по ложному следу — но не стал вмешиваться. Он все равно не мог указать ему дорогу, покуда не нашел ее сам.
Колдун был где-то рядом. Как следует взглянув на Крылатого Ветра, коснувшись его проклятия, Великое Бедствие больше не сомневался в том, что знает того, кто его проклял. Не кто-то из родных Крылатого Ветра и его друзей — нет, кто-то, с кем они оба встречаются редко.
Кто-то из деревни. Знакомый, но не близкий. Не очень сильный, но достаточно умелый, чтобы хитро путать следы, чтобы заставить Великое Бедствие блуждать в темноте среди лживых, обманчивых огней светлячков и гнилушек. Что ж, рано или поздно он все равно ошибется. Рано или поздно Великое Бедствие отыщет его и вернет посланное проклятие.
На болоте никого не было. Вернее, там была Волчья Ягода с ее возлюбленным и Александр с Сердитой Сойкой, но никаких следов колдуна. Великое Бедствие заметил промельк белой шерсти в камышах и вздохнул с облегчением — хорошо, что Александр не один. Можно оставить его на время. Подняться выше, в небо, прорвавшись через плотную преграду из сплетенных ветвей, и снова вглядываться в темный простор под собой, отыскивая малейший знак, подсказку, где искать.
Холм с одиноким деревом, в которое когда-то ударила молния?
Кладбище?
А может, сама деревня дине?
Далеко внизу, среди темных могил, раздался натужный скрип — будто стон, а за ним — уханье совы. Великое Бедствие устремился туда. Чей призрак не может найти успокоения этой ночью? Не тот ли, чьей жизнью заплатили за творящееся нынче колдовство? В другом случае Великое Бедствие не решился бы приближаться к миру умерших.
Но время уходило.
А в полумраке, между деревьев, у самых корней, мелькнула шкурка бурундука, и следом ее накрыла тень совы.
Вот оно!
Великое Бедствие спустился вниз, не коснувшись ни скрюченных веток, ни топкой почвы, заступи в которую — не выберешься.
Маленькие черные глазки бурундука, духа-покровителя Светлого Ясеня, внимательно смотрели на него из-под корявого корня. Боги уберегли и не отдали его колдуну.
— Помоги мне, — попросил Великое Бедствие. — Ты ведь знаешь, кто виноват?
Бурундучонок скачет по корням, убегает туда, где гуляет Волчья Ягода с возлюбленным. Пестрая шкурка мелькает в высокой болотной траве, но дух огибает и Волчью Ягоду и Алека с Сердитой Сойкой, бежит дальше, давая Великому Бедствию выдохнуть — сестра не трогала брата, нет на ее руках его крови.
Бурундучок взлетает на одинокое дерево, цепко хватаясь коготками за кору, поднимается туда, где в обожженой ударом молнии расселине дрожит на ветру зацепившееся совиное перо. Бьет по нему лапой, сбрасывая с дерева и перо отлетает, подхваченное ветром. Кружится, то поднимаясь выше, то падая вниз — светлый промельк на фоне ночного неба.
Великое Бедствие проследовал за ним среди теней и едва слышного нездешнего шепота. Он не искал никого и ничего в темноте, не пытался разглядеть то, что ему не готовы были показать. Лишь не выпускал из виду данную подсказку — крупное перо, которое медленно опустилось на одну из могил, прямо перед серо-коричневой совой с серебристыми глазами. Великое Бедствие узнал ее даже теперь. Узнал, чей дух смотрел на него призрачными совиными глазами, не находя покоя после своей ужасной смерти, желая остановить того, кто причинил ему боль и хочет причинять ее дальше другим.
«Твой убийца ответит за сделанное», — пообещал Великое Бедствие. — «Ты сможешь уйти спокойно».
Теперь он знал, кого искать.
Сердитая Сойка молчала так осуждающе, что Алек не решался спросить, кто еще из семей погибших, по ее мнению, мог бы желать зла Крылатому Ветру. Он уже немного жалел, что ему приходится иметь дело с ней, а не со Звонкой Рекой, пусть та и говорит на английском похуже — смогли бы объясниться! Все лучше, чем чувствовать себя виноватым, просто идя рядом...
Проходя мимо одного из костров, Алек услышал негромкое ворчание сидящей возле него старухи. Не успел разобрать ни слова, зато Сердитая Сойка, очевидно, услышала все, потому что резко обернулась и одернула старуху — знаний языка хватило, чтобы разобрать «замолчи».
Старуха вскинула костлявую руку и разразилась потоком брани, указывая на Алека. Зубов во рту у нее было маловато, и певучий язык навахо звучал с шипением и шамканьем, но Алек успел уловить, что покуда приезжают белые — добра не видать. Вот Крылатый Ветер с ним водился и к чему это привело.
Сердитая Сойка ответила долгой отповедью, из которой Алек понял и того меньше.
В груди похолодело и заскреблось — Алек смотрел на разошедшуюся старуху, выплевывающую ругательства, и думал о том, как далеко может зайти такая неприязнь. Нет, не неприязнь — настоящая ненависть. Довольно ли ее, чтобы причинить вред одному из своих?
Неприятные, пугающие мысли. Мог ли Алек, сам того не зная, стать причиной болезни Крылатого Ветра? А если тот умрет — по его вине, — как потом с этим жить дальше? Как приезжать в резервацию, к Великому Бедствию, как разговаривать со Звонкой Рекой или Большим Зеленым Змеем, зная, что он подвергает их опасности?
Алек тронул Сердитую Сойку за локоть, привлекая ее внимание.
— Может ли колдун навахо навредить и мне? — спросил он.
Сердитая Сойка поджала губы, поняв его по-своему.
— Тебе не стоит бояться, — ответила она. — Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из белых становился жертвой колдуна.
Еще пару часов назад Алек счел бы это доказательством того, что никакого колдовства и вовсе нет. Но теперь его мучила мысль о том, что его друзья беззащитны, в отличие от него самого. Страх за них оказалось сильнее неверия.
— Это вдова Дыма Полыни, — пояснила Сердитая Сойка. — Такая змея, что того и гляди подумаешь, что извела мужа ради колдовских сил!
— А она могла бы? — подобрался Алек. — Но зачем ей вредить Крылатому Ветру?
Старуха как раз ответила очередной обоймой ворчания.
— Да она любого со света сжить готова! — в сердцах бросила Сердитая Сойка. И снова прикрикнула на старуху. Но теперь Алек разобрал имена Крылатого Ветра и Великого Бедствия.
Та выпучила глаза, изумленно раззявив беззубый рот. Сердитая Сойка пошла в наступление, голос ее то взлетал, то шелестел, как сухая трава, потревоженная змеей. Вот кто мог бы быть шаманом: индейские Боги исполняли бы ее просьбы — даже не просьбы, приказы! — лишь бы не слушать ее дольше необходимого.
На шум и ругань подошли еще несколько навахо. Молодой парень — Алек помнил, как Крылатый Ветер учил его стрелять из лука, — тоже вмешался в спор, за ним — две пожилые женщины. В воцарившемся гаме было уже совсем не разобрать, о чем они говорят. Алек понял только, что почти все пришедшие оказались на стороне Сердитой Сойки. То ли так ее уважали, то ли не любили старуху. А может, боялись колдовства.
Алек, не в силах как-то вмешаться и что-либо изменить, просто ждал. И тут спор утих. Двое мужчин — Алек знал их в лицо, но не по именам, вышли вперед. Один из них жестом позвал Алека за собой.
— Иди с ними, Слушающий сердцем, — пояснила Сердитая Сойка. — Вы пойдете в ее хоган и проверите, правда ли она невиновна.
Старуху с ними не пустили. Друг Крылатого Ветра крепко ухватил ее за плечо, так, что она вздрогнула и поморщилась. И Алек впервые задумался, что навахо сделают с колдуном... Вряд ли тут могло быть больше одного варианта.
Но в хогане старухи Алек растерялся, не зная, что искать. Едва ли у колдунов были те же инструменты, что у Великого Бедствия... но что тогда? Танцующая Лиса говорила про части тел мертвецов, но кто станет хранить такое в доме. Да и запах сразу бы выдал. Алек попытался представить, что это еще могло быть, остро жалея, что не догадался спросить у Танцующей Лисы. Особый нож? Кости? Может, шкурки и зубы змей?
Он заглянул в каждый из глиняных горшков, стоящих у стены, но не нашел ничего, кроме еды и воды. Поворошил угли в костре, но тоже не увидел ничего подозрительного. Пучки трав, висящие под потолком, были точь-в-точь, как те, что висели у матери на кухне.
Алек перетряхнул одеяло, заглянул в каждую щель, но не нашел ничего похожего хотя бы на то, что он видел в хогане Великого Бедствия, не говоря уже о чем-то более подозрительном.
«Свои темные ритуалы колдун проводит без свидетелей, в чаще леса или на вершине холма», — вспомнил он слова Танцующей Лисы. Конечно, не стоило и надеяться найти что-то в хогане…
Пришедшие вместе с ним мужчины ждали снаружи — видимо, решили не рисковать и оставить это неподвластному колдовству белому. Алека они встретили вопросительными взглядами, но тот молча покачал головой.
Возвращаться к Сердитой Сойке ни с чем не хотелось. Алек замешкался ненадолго. Порыв прохладного ветра коснулся лица, ласково взъерошил волосы. И Алек, сам не понимая, зачем, пошел вовсе не к костру, у которого оставил Сердитую Сойку, а к хогану Звонкой Реки. Наверняка та была сейчас вместе с Крылатым Ветром, но Алек чувствовал себя так, словно кто-то ведет его.
Звонкую Реку он встретил на полпути. Та растерянно оглядывалась, будто пытаясь кого-то отыскать. Она скользнула по лицу Алека пустым взглядом и отвернулась.
— Звонкая Река! — окликнул он.
Та будто не услышала.
Алек подошел ближе.
— Я думал, ты с Крылатым Ветром. Великое Бедствие пытается вылечить его, думаю, твоя помощь пригодилась бы, — сказал он.
Звонкая Река только теперь подняла на него взгляд.
— Я должна найти Красного Мха.
Алек не сразу понял, что она говорит о каком-то навахо, а не о растении. Первой мыслью было, что Великое Бедствие послал ее за чем-то.
— Зачем? — удивленно спросил он. При Алеке она никогда не упоминала, что у нее есть друг с таким именем.
— Не помню... надо... — Звонкая Река шагнула в сторону. Она шла медленно, но двигалась рывками, будто спала на ходу. Или словно кто-то тянул ее против воли, как марионетку за нити.
В этот момент Алек окончательно поверил, что вовсе не гоняется за тенью. То, как вела себя Звонкая Река, было... жутким.
Великое Бедствие заметил Звонкую Реку не случайно — он искал знакомую силу, и нашел там, где не ожидал. Яд колдуна проник пока неглубоко, но этого было достаточно, чтобы Звонкая Река заблудилась между своей и чужой волей, чтобы следовала за тончайшими нитями колдовства, еще не поняв, что им нужно сопротивляться. Первым естественным порывом было избавить ее от этого, освободить из колдовской ловушки. Но разорви Великое Бедствие ее связь с колдуном, потерял бы ведущую к нему ниточку... А он уже начал уставать от этого поиска. Танцующая Лиса была права — бороться с колдуном на его поле оказалось сложнее, чем он представлял.
Великое Бедствие медлил. Звонкая Река следовала уготованному ей колдуном пути. А неподалеку Александр остановился на мгновенье, прислушиваясь к шелесту ветра, — и Великое Бедствие позвал его к себе. Александр крепко стоит на земле, он сможет удержать Звонкую Реку. Сможет помочь им обоим — и ей, и слабеющему Великому Бедствию.
Мир духов не место для живых. Здесь каждый неосторожный шаг может стать последним. Сколько было запутавшихся и сгинувших в мире духов шаманов, Великое Бедствие не знал, но не хотел становиться одним из них.
Ему было ради кого жить.
Великое Бедствие взмывает вверх, противостоя ветру, прибивающему его к земле. Тяжело, чем ближе колдун, тем труднее к нему подобраться... и все же это обнадеживает, говорит о том, что Великое Бедствие на правильном пути.
Он видит даже выстланную колдовством тропу — едва заметную в траве — угольки да зола, не будешь искать нарочно — и не заметишь. Но стоит на нее ступить тому, кому она предназначена, и колдовство затянет в свои сети, приведет прямо колдуну в руки...
Или темень сгущается, или в глазах темнеет. Великое Бедствие падает, падает бесконечно долго, а потом лежит в траве, глядя в небо, не в силах сделать вдох и подняться.
Ветром на мгновение разводит тучи, и он видит за ними небо, синее, как глаза Александра.
Слушающий Сердце стоит того, чтобы не сдаваться. И Великое Бедствие снова поднимается.
Остановить Звонкую Реку не представлялось возможным. Нет, Алек, вероятно, смог бы справиться с ней, применив силу, но для того, чтобы удержать, ее пришлось бы связать.
— Звонкая Река! — не в первый раз окликнул он, следом за ней уходя все дальше от деревни. — Крылатому Ветру ведь нужна твоя помощь сейчас.
Звонкая Река как будто замерла на мгновенье, но тут же продолжила путь. Все дальше и дальше в лес, по едва приметной темной тропе. Алек присел и провел пальцами по змеящейся по земле тонкой черной полосе. На пальцах остался след золы.
Похоже, так или иначе Алек все же скоро найдет колдуна, пусть ему и не нравился способ. Он догнал Звонкую Реку. Узкая тропа не позволяла идти рядом, но Алек постарался ступать за девушкой след в след. В ушах звенела неестественная для леса тишина — ни шороха, ни шелеста, будто тропу накрыл непроницаемый для звуков купол. Раздавшееся в этой тишине уханье совы заставило Алека нервно схватиться за револьвер. Птица сидела на дереве впереди. Когда Звонкая Река прошла под ним, сова взмахнула крыльями, будто собиралась взлететь, но осталась на месте. Только одно светло-серое перо выпало из крыла.
Алек поймал его в воздухе. Великое Бедствие говорил, что найденные перья, особенно орлиные, соколиные или совиные, стоит держать при себе, как обереги. И теперь Алек, не особенно задумавшись, сунул перо во внутренний карман куртки перед тем, как догнать Звонкую Реку.
Стало чуть светлее: они вышли к подножию холма.
Колдун выбрал хорошее место для своего ритуала. Хорошее для него и его силы, конечно, а не для Великого Бедствия: тень холма с крутыми голыми склонами давила, казалось, даже тогда, когда он поднялся в воздух над ним. Звонкая Река, а с ней и Александр, поднимались по тропе, пересекающей наиболее пологий склон. Великое Бедствие всмотрелся и заметил еще движение на вершине холма, под почерневшим деревом с голыми изломанными ветвями.
Конечно, у колдуна должен был быть защитник. Вот только раньше у Красного Мха его не было, как не было и Силы, когда он с другими дине пытался пройти обряд посвящения в шаманы. Боги тогда отказали и ему, и другим, и шаманом стал Великое Бедствие. Но Красный Мох не отказался от желания ступить в мир духов, пусть даже дорогой ценой… Кому же он ее заплатил?
Великое Бедствие должен был узнать это, прежде чем возвращать проклятье пославшему. Узнать, кто ему противостоит. Но сейчас на это не оставалось времени — ему и вправду недоставало опыта бороться с колдуном, он слишком долго провозился и потерял много драгоценного времени.
Великое Бедствие мог сейчас только попробовать вытянуть стрелы из Крылатого Ветра и отправить их обратно в колдуна. Бороться с его духом-покровителем времени уже не было.
И все же было еще кое-что, что он мог и должен был сделать теперь, когда они нашли колдуна.
@темы: фик, ББ Реверс-2018
-
-
22.09.2018 в 21:20-
-
24.09.2018 в 20:36МагнусВеликое Бедствие. Спасибо большоеА где предыдущие части можно прочитать?
Рия Ареи, Какой арт и баннер
-
-
24.09.2018 в 20:45-
-
26.09.2018 в 20:47А где предыдущие части можно прочитать?
Вот здесь.
-
-
26.09.2018 в 21:56-
-
17.10.2018 в 20:05Рия Ареи, ох, какой арт
-
-
25.10.2018 в 13:34-
-
25.10.2018 в 13:38-
-
20.05.2019 в 14:07-
-
20.05.2019 в 14:24Можно я утащу эту прелесть к себе?
написала в лс)
-
-
20.05.2019 в 14:47Можно я утащу эту прелесть к себе?
написала в лс)
-
-
20.05.2019 в 21:16